Вольному воля - Марина Серова

Любовь — это, конечно, хорошо. Но вот ребенок ломал всю жизнь Королева. И он настоял на аборте, возможно, пригрозив своей пассии тем, что в противном случае бросит ее и лишит материальной поддержки. А эта дурочка Лялька, влюбленная в него, как кошка, согласилась на аборт, лишь бы не потерять любимого. Да и его денежки заодно. И штамп в паспорте, в недалеком будущем вполне возможный.

А потом, по прошествии времени, она осознала, что совершила ошибку, на душе стало тягостно и тоскливо, и Лялины любовь и благоговение к Королеву переросли в ненависть и жажду мести. Мести за свою обиду и за неродившегося ребенка. И она замыслила убийство.

А что, вполне логично. И с такими мыслями я поднялась на свой этаж и подошла к двери Ляльки. Позвонила. За дверью тишина. Позвонила еще раз. Снова никакого ответа. Интересно, куда это Лялька запропастилась? Ну что ж, приду попозже.

Я отошла к своей двери и начала открывать ее, и только тогда услышала, как заскрежетал замок Лялькиной двери.

«Спала она, что ли?» — мелькнуло у меня в голове.

Лялька долго ковырялась в замке, наконец, справившись с ним, распахнула дверь… И моя новая подозреваемая предстала передо мной в расчудесном виде: полупрозрачный халатик, накинутый на плечи, расстегнут, волосы взлохмачены, от макияжа остались размазанные по лицу полосы. В руке у этой красавицы бокал с какой-то темной жидкостью, а на лице — пьяная улыбка.

«С чего это ты напилась, подруга? — подумала я. — Очевидно, неспроста. Совесть, что ли, замучила?»

Увидев меня, соседка расплылась в улыбке:

— Танечка, приветик. А я вот тут… Да ты заходи.

Конечно, в мои планы не входило беседовать с ней, когда она в таком состоянии, но раз уж встретились, то придется поговорить. Тем более что пьяный человек легче и быстрее сознается в грехах. Как говорится, что у трезвого на уме, у пьяного — на языке.

В квартире было не прибрано. Повсюду валялись Лялькины вещи и прочий хлам, на столах стояла грязная посуда. Видимо, запой соседушки принимал тяжелую форму. Возле дивана стоял сервировочный столик, на котором выстроился целый ряд самых разнообразных бутылок, как пустых, так и наполовину опустошенных, и всевозможных рюмок, стаканов, бокалов, фужеров и т. д. Да-а, Ляля выпила нехило. Странно, что еще на ногах держится.

Я присела на краешек дивана, а хозяйка пьяно развалилась рядом со мной.

— Давай выпьем, — икнув, предложила она. — Помянем Мишеньку…

Она взяла со столика несвежий стакан и подала мне. С трудом неслушающимися пальцами откупорив початую бутылку, Ляля налила мне коньяка, расплескав большую часть на пол и на диван. Пить я, конечно, не собиралась, но бокал держала в руках. Зато Лялька лихо опрокинула свой и с шумом поставила его на стеклянную столешницу тележки. Выпив, она уставилась в пол невидящим взглядом, видать, вспомнила о Мишеньке. Тупо глядя себе под ноги и медленно раскачиваясь вперед-назад, Лялька начала мычать под нос какую-то мелодию, опознать которую мне не удалось. Было видно, что от нее вряд ли можно услышать что-нибудь вразумительное, но я решила все-таки попробовать.

— Ляля, — позвала я. — Ляля! Ты меня слышишь?

— Нет больше моего Мишеньки… — промычала эта пьяная дура.

— Лялька! — я с силой тряхнула ее за плечи. — Ляля, послушай! Я знаю, ты делала аборт. Ты была беременна от Королева. Расскажи, как это произошло?

Лялька подняла на меня распухшие покрасневшие глаза. Минут пять она смотрела на меня, как баран на новые ворота, а потом вдруг разразилась такими рыданиями, что мне стало не по себе из-за того, что я подозревала ее в убийстве. Но жалость моя очень скоро сменилась раздражением. Лялька распустила сопли, размазывая остатки косметики по лицу. Она уткнулась мне в плечо и начала бормотать что-то совсем невразумительное. Я успокаивала ее, но все мои слова были бесполезны. В общем, моя попытка поговорить с соседкой успехом не увенчалась. Но отступать — это не в моих привычках.

Я решительно встала с дивана, сгребла Ляльку в охапку и буквально поволокла ее в ванную. Девица она была далеко не миниатюрная, и даже я, женщина достаточно хорошо подготовленная физически, с трудом тащила ее на себе. Доперев Ляльку до ванной комнаты, я усадила ее на край ванны, с которого она благополучно сползла вниз на пол и, обхватив мои ноги, принялась рыдать пуще прежнего.

Я быстренько открыла холодную воду — горячей летом у нас отродясь не водилось, — переключила на душ и, подхватив эту пьянчужку под мышки, засунула ее головой под струю. Несостоявшаяся мадам Королева тут же душераздирающе заорала и начала брыкаться, но я держала крепко, и постепенно пьяный запал угас, и Лялька лишь тихо постанывала у меня в руках, не сопротивляясь. Подержав ее пару минут под освежающим душем, я решила, что с нее уже довольно, и отпустила. Лялька тут же рухнула на пол ванной комнаты. Я сняла с вешалки полотенце и принялась вытирать ей голову.

Когда моя соседка была приведена в более или менее божеский вид, я повела ее в зал и усадила на диван. Решив, что лучше ей больше не пить, я отправилась на кухню приготовить этой горе-любовнице крепкого кофе. Не найдя ничего, кроме отвратительного растворимого суррогата, я развела три ложки в найденной тут же чашке и понесла это пойло немного пришедшей в себя Ляле.

Она с благодарностью посмотрела на меня и взяла чашку. Отхлебнув большой глоток, Лялька всхлипнула и поставила чашку на столик. Я, решив, что теперь она в состоянии говорить и понимать меня, повторила свой вопрос:

— Ляля, расскажи, как произошло, что ты сделала аборт?

Девушка снова жалобно всхлипнула и проговорила:

— Как, как? Забеременела и сделала. Вот так и произошло.

— А кто хотел избавиться от ребенка — ты или он?

— Он.

— Почему? Он же разводиться хотел и замуж тебя звал, — меня бесило, что приходится чуть ли не клещами вытягивать из нее слова.

— Звал. Но пока не хотел еще одного ребенка, — Лялька наконец-то разговорилась. — Он сказал, что у нас обязательно будет ребенок, но потом. А сейчас все сделают лучшим образом, в лучшей клинике, что никаких проблем у меня после этого не будет, и все такое… Ну я и согласилась… Дура была. Сначала подумала: и вправду, зачем нам сейчас ребенок. Я еще молодая, для себя хочу пожить. Он оплатил операцию, все действительно сделали на высшем уровне. А потом, через некоторое время, я поняла, что совершила убийство. Я убила своего ребенка…

— Но в тот день он шел к тебе с подарком. С очень дорогим подарком. Это как-то было связано с тем, что ты… ну, с абортом?

— Он постоянно таскал мне всякие подарочки — задабривал. И в тот день тоже наверняка хотел заткнуть мне рот этими цацками!

Ничего себе, «цацками»! И я бы, наверное, не отказалась, чтобы мне «затыкали рот» подобными подарочками. Только вот нет в моей жизни такого мужчины, который бы носил мне такие вещицы. Приходится самой зарабатывать себе на жизнь и на побрякушки тоже. Вспомнив, какое колье было в футляре в кармане Королева, меня невольно разобрала зависть и одновременно злость на эту дуру. Везет же дуракам!

— То есть ты хочешь сказать, что никакого особого случая в тот день не было. Просто он нес тебе бриллианты, — я сделала ударение на последнем слове, — чтобы успокоить и как-то загладить свою вину перед тобой? Так?

— Наверное, так.

— А ты чувствовала злость или обиду за то, что из-за него тебе пришлось пойти на это?

— Да нет, — как-то задумчиво произнесла Ляля. — Сначала все было нормально, потом я поняла, что совершила ошибку, но винила в этом только себя, — она помолчала и добавила: — Я любила Мишу, хотела стать его женой…

— А где ты находилась в момент совершения убийства? — в лоб спросила я.

Опешив от такого вопроса, Лялька, выпучив глаза, посмотрела на меня:

— Дома.

— Одна?

— Одна.

— И кто это может подтвердить?

— Да никто… Я ведь Мишу ждала… — она тоскливо посмотрела на меня. — Ты думаешь, что это я его? Да ты что! Это не я! Я не убивала! Я любила его! Я ребеночка хотела… — Лялька снова завыла, как заправская плакальщица.

Я поняла, что больше ничего толкового мне от нее не добиться, и, вздохнув, уложила девчонку на диван. Ляля продолжала рыдать во весь голос, уткнувшись в подушку.

— Я захлопну дверь, — сказала я и поторопилась домой.

За сегодняшний день я так устала от проявления эмоций, что мне мучительно захотелось поскорее принять душ и заварить вкусный кофе, а потом забыться сном.

Глава 4

Придя домой, я первым делом, как и хотела, заварила крепчайшего кофе и, взяв чашку, отправилась с ним прямо в ванную. Я набрала теплой воды, благо электронагреватель, установленный мной пару недель назад, работал исправно, добавила в ванну ароматических масел с расслабляющим эффектом, морской соли и пены. Погрузившись во всю эту приятность, я отхлебнула своего великолепного кофе и задумалась.