Мрак - Юрий Никитин

Ноги Додона подогнулись, он осел на песок. Из прохода исчезали люди. Служителей отогнали, слышно было как звякали бронзовые двери, решетки. Мрак и Зализняк подхватили пленника с двух сторон, потащили. Ноги в сапогах из дорогой кожи загребали золотой песок совсем так, как если бы тащили, зацепив крюком за ребро.

Они выбрались, волоча Додона, на площадь. Царские гридни оттесняли народ. На крышах появились лучники, их остроконечные шлемы горели как жар в лучах яркого солнца.

Горного Волка видно не было, что беспокоило Мрака. Зализняк скалил зубы, покалывал царя мечом в живот. Тот дрожал, покрывался потом, уже и так мокрый, от него пахло гадостно. В сафьяновых сапожках хлюпало, а несло оттуда так, будто топтался по дерьму больного животом.

— Вели всем отойти еще дальше, — приказал Зализняк.

Он слегка ткнул царя в живот, и руки Додона взлетели над головой как крылья ветряной мельницы под ударом сильного ветра:

— Отойдите!.. Отойдите еще!.. И прочь с крыш!

— Молодец, — похвалил Зализняк. — На крышах я не заметил. Веди себя хорошо, в самом деле отпустим... может быть.

Далеко впереди, с боков и сзади гридни били народ мечами плашмя, загоняли в дома и переулки. Зализняк спросил быстро:

— Мрак, ты через какие ворота входил?

— Меня привезли на корабле. Как боярина. Только на бояр цепляют шубы, а на мне зачем-то были цепи.

— Золотые?

— Нет, но зато такие же тяжелые.

— Ага, — кивнул Зализняк. — Тогда через северные, других я не знаю. Через версту там сразу горы, лес, овраги. Мы сумеем... ну, попытаемся суметь.

— Что?

— Схорониться.

Держа царя впереди как живой щит, они продвигались почти бегом. Стуча копытами, их обгоняли, держась в отдалении, конные воины, что-то орали злыми сорванными голосами. Многие хватались за луки, но Зализняк всякий раз прикладывал к горлу Додона нож, и смельчаков сдувало как ветром.

Когда впереди выросли городские ворота, Мрак полагал, что здесь их и побьют. Хоть стрелами, хоть камнями, дурное счастье не бывает долгим, но ворота зияли непривычной пустотой. В сторонке стоял воевода со яростным, перекошенным шрамами лицом. В его глазах Мрак видел бессильную злость и обещание лютой смерти. Он убирал всех с дороги, а когда кто-то из дружинников заартачился, коротко взмахнул мечом, и дерзкий упал, обливаясь кровью.

В воротах не были ни души. Когда миновали, подталкивая задыхающегося Додона, Мрак бросил:

— Закрыть бы за собой...

— Думаешь, уже не разослали отряды вперед? — откликнулся Зализняк. Он тряхнул Додона. — Так ведь?

— Не... знаю... — ответил тот полузадушенно.

— Не знаешь? Какой же ты царь?

Додон простонал:

— Вы не понимаете... Многие будут рады, если меня убьете. Еще больше будут рады артанцы. Да и славы. И тем, и другим легче будет захватить Куявию.

Зализняк сказал со знающей усмешкой:

— А есть и свои, с ножом за пазухой... Верно? То ли дети... ах, детей нет?.. то ли те, кто сумел бы править лучше... А у нас всяк уверен, что знает как править, лечить и бросать кости...

Мрак на бегу оглядывался на городские ворота. Мелькнул человек, схоронился, а дальше пустая площадь. Зато впереди целый мир с его дорогами, лесами, оврагами, а дальше вовсе горы с его ущельями, провалами, тайными щелями, косогорами...

Оба дышали хрипло, еще не остывшие от кровавого боя, да и Додон грузен и тяжел как бык. Мрак чувствовал под пальцами дряблое мясо, бывшее некогда могучими мышцами: оброс царь дурным мясом, ожирел как свинья, боится пальчик прищемить, и когда почти несли бегом, а то и волочили, вскрикивает как раненая птица: острые камешки пропарывают-де сафьяновые сапожки!

Холодный воздух шипел, врываясь в раскаленные глотки. В груди хрипело, стонало, сипело на разные голоса. Впереди висел багровый шар закатного солнца, и они бежали прямо в кровавый закат. Небо налилось темной синевой, облака кроваво алели, пугающе пурпурные, грозные, неподвижные, с черной каймой наверху.

Мрак спросил неверяще:

— Думаешь, не поймают?

— Пусть сапоги стопчут, — ответил Зализняк. — Хоть так навредим проклятым!

Они бежали как два хищных волка, держа посередке зайца. Мрак, привычный к бегу, старался тащить царя больше сам, но Зализняк к его удивлению оказался мужиком на редкость выносливым. Они взбежали вверх по круче, а когда стена встала дыбки, Зализняк сцепил руки, забросил Мрака, а потом швырнул ему царя.

Мрак ухватил за волосы, за плечо, вытащил к себе. Зализняк подпрыгнул, Мрак поймал за пальцы, удивился их толщине и крепости. Как будто корни дуба ухватил! Многих на свете повидал, но человека с такими ладонями — впервые.

— Что делать будем?

— Бежим дальше, — сказал Зализняк сипло. Он дышал тяжело, но глаза горели победно. — Они не взберутся, в обход пойдут. Тут такие воины, что и на толстую бабу без лестницы не залезут.

Они пробежали по узкому гребню, снизу раздались разъяренные вопли. Там бессильно потрясали мечами и топорами. С дюжину преследователей гарцевали на конях.

— Эх, — сказал Зализняк презрительно, — что за воины! Мечи, топоры, и ни одного лучника!

— Ты в самом деле хорош с луком? — спросил Мрак.

— Лучший, — ответил Зализняк скромно. — Я бы таких двух ворон, как мы, достал бы одной стрелой. Пусть даже эти вороны забрались бы в пять раз дальше.

Они сбежали на ту сторону, почти волоча царя. Мрак чувствовал как в спину упруго толкает свежий ветер. Глухо рокотало. Он оглянулся, охнул. Их догоняла черная туча, тяжелая и грозная. А ползла так низко, что почти задевала верхушки деревьев. Между тучей и оранжевой землей стоял серый занавес, из которого доносился неумолчный шорох, будто сто тысяч раков пытались выбраться из ведра на волю.

Зализняк повернул к Мраку измученное, залитое потом лицо:

— Повезло!

— Что? — не понял Мрак.

— Повезло! — заорал Зализняк. — Ливень!

Над землей стояло облако желтой пыли, взбитое тяжелыми струями. Туча двигалась быстро, пыль оседала под массой воды, но впереди все время бежало это пыльное облако, догоняло беглецов, Мрак чувствовал свежее дыхание. Гром гремел все громче, оглушительнее, от молнии на земле отпечатывались огненные зигзаги, а в глазах сразу темнело.

Додон хрипел, задыхался. Последнюю сотню шагов его волочили как мешок с тряпьем. Зализняк наконец приложил лезвие к белому горлу царя:

— Все! Не пойдешь — зарежем здесь.

— Не мо... гу, — прохрипел Додон.

— Тогда умри, — ответил Зализняк так же хрипло. Его лицо было серой маской из пота и толстого слоя пыли. Глаза блестли как у безумного.

Кожа прорвалась под острым лезвием, красная струйка потекла на грудь. Додон с усилием поднялся: