Сказки Освии. Магия в разрезе - Татьяна Бондарь

предназначенная для спокойной работы или беседы с глазу на глаз. От кабинета ее отличала просторная кровать, для переговоров другого уровня. Но мой взгляд приковала не она, а стеллажи, стоявшие вдоль стен и плотно заставленные книгами от пола до потолка. Память выцепила из прошлого такие же стеллажи в библиотеке у Рональда с безупречными рядами выстроенных по алфавиту книг. Складывалось ощущение, что их расставляла одна и та же рука. Я вспомнила длинные пальцы Рональда, переворачивающие страницы, и будто почувствовала их легкое прикосновение на своей щеке. Слезы собрались на глазах, но плакать было стыдно, я заставила себя читать названия на корешках, чтобы прогнать внезапно нахлынувшие эмоции. Освальда, однако, это не обмануло.

– Тебя так расстроила моя книжная полка? – спросил он без насмешки.

– Нет, – печально сказала я, и внезапно для самой себя призналась:

– Просто один очень дорогой мне любитель книг не отвечает на письма.

Освальд деликатно промолчал, удержавшись от расспросов. Он отвернулся, заварил мне и себе чай, выставил на стол сладости и удобно уселся в кресле, предложив последовать его примеру. Чай разливался приятным теплом, пахнущим липовым цветом и розами. От него становилось спокойно и немного сонно. Освальд цепко наблюдал за мной, улавливая перемены настроения, и когда я немного забыла о своей тоске, начал посвящать в план дальнейших действий:

– Сегодня я тебе покажу как ставить магический щит, которым я тебя прикрыл двадцать минут назад. Он куда надежней, чем те, которые вы уже прошли в академии.

Я отметила, что Освальд говорит не «мы прошли», а «вы прошли», отстраняясь тем самым от остальных студентов. Впрочем, обмануть меня уже было нельзя. То, что Освальд не ученик больше не вызывало сомнений.

– Еще я научу тебя залечивать вывихи ушибы и прочую неприятную мелочь. Щит – чтобы ты не стала легкой добычей для Комира и его компании, если эти идиоты попробуют еще раз тебя атаковать. Исцеление – чтобы у тебя наконец сошли с тела все синяки.

– Откуда ты про синяки знаешь? – я все время носила платья с длинными рукавами, и они надежно скрывали сине-желто-зеленые пятна, художественно покрывавшие мои руки.

– Догадался. У новичков всегда так.

Больше он не дал ни времени, ни разъяснений, заставил меня встать и много раз повторить нужные слова, сосредоточив внутренней взгляд на всепоглощающей силе, протекавшей внутри от позвоночника к темени, и прочее, и прочее, на первый взгляд глупое и бессмысленное. Он отрабатывал со мной щит и целительное заклинание целый вечер.

«У меня не получится!» – говорила я ему раз за разом, но Освальд упорно заставлял меня повторять схему заклинания, пока, наконец, у меня вышло что-то, отдаленно напоминающее щит Освальда. Это было жалкое подобие того, что слету ставил он.

– Прекрасно, – похвалил Освальд просто чтобы подбодрить. Ничего прекрасного в корявых границах щита и дырке в его правом углу быть не могло.

Наконец Освальд сжалился надо мной и отпустил к себе, добавив напоследок, что мне еще пятнадцать страниц надо выучить к завтрашним занятиям и не проспать утреннюю пробежку.

Но утреннюю пробежку пришлось отменить. Прежде, чем успел застучать мой будильный камень, один из студентов военной академии нашел у леса служителя королевской почты. Он лежал раскинув руки и стеклянными глазами смотрел в затянутое тучами небо. По его посиневшему лицу и жилистым кистям стекали слезами на землю капли холодного весеннего дождя, а из судорожно сжатых окостеневших пальцев черным веером торчали вороньи перья.

Ошибка Комира

Обе академии стояли на ушах. Лес обыскивали общими усилиями, но ни единый крохотный след или сломанная ветка не выдали чужого присутствия. За последние пять часов был опрошен каждый из трех сотен обитателей академий. Когда очередь дошла до меня, я много раз твердо и настойчиво повторила, что видела у леса незнакомца, но никто не придавал значения моим словам – слишком невнятным и зыбким было описание. Оно поставило на мне клеймо истеричной и излишне впечатлительной девицы, выдумавшей то, чего не было. Я и сама понимала, как глупо это звучит. «Очень злой силуэт бродит у леса и хочет убивать!» – голосом умственно отсталого прозвучало у меня в голове. Вряд ли это могло хоть кому-то показаться правдой, и желая убедить учителей в своей правоте, я сказала, что Комир знает кто прячется в лесу, и посоветовала тщательно расспросить его.

Привели Комира. Он все отрицал, едва шевеля бледными губами и глядя в пол. Его светлые волосы слиплись в сосульки, и даже дорогой камзол теперь казался старым, заношенным и слишком большим, будто был с чужого плеча. Однако, я точно помнила, как идеально он обтягивал спину Комира всего неделю назад. Именно камзол показывал, как сильно и резко похудел старшекурсник. Он выглядел больным и усталым, под его глазами все еще оставались следы синяков, и весь он подрагивал от поглощающего его до самого нутра страха.

– Он лжет! – решительно сказала я на его неуверенные отрицания, но любовь учителей к Комиру была так сильна, что они предпочли поверить ему.

Над обеими академиями в тот же день были усилены защитные купола. Полупрозрачные, они висели широкими зонтами, прикрывая темные дорожки парков, дома студентов и учителей, казармы и учебные корпуса. Вдали за ними опасной чернотой нависал лес, над которым без остановки пышным облаком кружили вороны.

Освальда я не могла найти до самого обеда. Побродив полдня в его поисках я отчаялась и вернулась к себе. К моему удивлению, он, сосредоточенный и непривычно серьезный, поджидал меня у двери, упершись спиной в стену.

– Ты ведь пропадал полдня потому, что ставил купола? – спросила я вместо приветствия.

Он не стал отпираться и кивнул.

– Скажи, хоть ты мне веришь, что Комир во всем этом замешан! – умоляюще посмотрела на него я, отпирая комнату.

Освальд только пожал плечами, он был молчалив, как никогда, взял меня под локоть, ввел в комнату и запер дверь на ключ. Только когда Освальд убедился, что комната защищена надежным щитом, он заговорил:

– Тебе нужно освоить щитовое заклинание сегодня!

– К чему такая спешка? Рональд настоял? – с насмешливой горечью позволила себе спросить я.

– Нет, – спокойно ответил Освальд. – Это мое желание. С этого момента без меня никуда не выходи, даже в коридор. Носи на себе не меньше дюжины булавок и очередку в кармане. Не оставайся с учителями и студентами наедине. На занятия к воякам буду тебя заводить я, а возвращать обратно Василика. Слушайся ее во всем: скажет бежать – беги, скажет нырнуть в болото – ныряй!

– Как же! Эта с радостью меня утопит! – я скрестила руки на груди, и не думая слушаться Освальда. Обида накатила приливной волной, внезапно, нежданно, поднимая со дна души весь накопившийся мусор. Я почувствовала себя дважды преданной – Рональдом,