Я с вами до скончания века… - Николай Посадский

С кротостью и спокойствием, свойственными ипостасной Истине, Господь отвечал Своим собеседникам, что вопрос их не имеет никакого основания и показывает только незнание Святого Писания и неверие во всемогущество Божие: не сего ли ради прелщаетеся, не ведуще Писания, ни силы Божия? в Ветхом Завете нигде не говорится, что загробная жизнь будет подобна настоящей, а опыты всемогущества Божия, о которых свидетельствует история израильского народа, записанная в святых Книгах, удостоверяют, что для Бога вполне возможно воскресить истлевшее тело. В Воскресение – егда из мертвых воскреснут, ни женятся, ни посягают, но суть, яко Ангели на небесех; сынове века сего женятся и посягают, а сподобльшиися век он улучити и Воскресение, еже от мертвых, ни женятся, ни посягают, ни умрети бо к тому могут, равни бо суть Ангелом, и сынове суть Божии, Воскресения сынове суще – когда будет всеобщее Воскресение, будет иная жизнь, не будет ни жены, ни мужа, и пища не нужна будет, люди будут подобны Ангелам, будет вечная жизнь и блаженство.

Решив возражение саддукеев совершенно неожиданным для них образом и объяснив, каково будет Воскресение, Спаситель присоединил доказательство, что оно действительно будет, с той целью, чтобы, с одной стороны, вывести некоторых саддукеев из заблуждения, а с другой – утвердить эту истину в умах слушателей. При сем Он, по замечанию святого толковника, «вновь заграждает уста саддукеев словами Моисея, поелику и они сами ссылались на Моисея»: о мертвых же, яко востают, несте ли чли в книгах Моисеовых, при купине, яко рече ему Бог, глаголя: Аз Бог Авраамов, и Бог Исааков, и Бог Иаковль (Исх. 3, 6)? «По причине совершенства сих святых во всякой добродетели, как нечто преимущественное и приличное Своему величию, Бог предпочитал называть Себя Богом их» (святитель Василий Великий). Несть Бог, Бог мертвых, но Бог живых, – вcu бо Тому живи суть – вы убо много прелщаетеся. Что могли сказать неверы против такого простого, ясного и глубокого толкования слов Божиих? Каждому было ясно, что Бог не мог назвать Себя Богом «не сущих и совершенно уничтожившихся, которые никогда уже не воскреснут» (святитель Иоанн Златоуст). Саддукеи молчали, но некоторые из книжников выразили свое одобрение в слух всех: Учителю, добре рекл ecu. И в народе, слушавшем Господа в простоте сердца, мудрость ответа Его надменным совопросникам возбудила непритворное удивление.

Фарисеи, услышав, что Господь привел саддукеев в молчание, собрались вместе и решились воспользоваться этим случаем, чтобы загладить в глазах народа испытанное ими самими унижение и показать свое преимущество перед ненавистными противниками. С этою целью они поручили одному из среды своей, опытнейшему знатоку закона, опять искусить Иисуса Христа, т. е. привести в замешательство и смущение трудным, по их мнению, вопросом. Этот книжник, как видно, не вполне разделявший злобные намерения своих товарищей, взялся исполнить поручение их тем с большею охотою, что ответ Господа саддукеям ему весьма понравился. Вопрос, предложенный им, был в то время ходячим между фарисеями, которые, при своей привязанности к обрядовой стороне закона, не знали, какую заповедь считать главною и первою. Они измыслили разделение заповедей на большие и малые, и между большими одни ставили на первом месте заповедь о субботе, другие – об обрезании, иные – о жертвах и очищениях, и только немногие – нравственную заповедь о любви к Богу и ближнему (Лк. 10, 27). Может быть, фарисеи догадывались, что Божественный Учитель отдаст предпочтение последней заповеди, и выжидали, «не прибавит ли Он чего-либо к этой заповеди, в виде исправления закона, назвав, например, Себя самого Богом» (святитель Иоанн Златоуст). В таком случае искушение вполне достигло бы своей цели. Законник подошел и спросил Господа: Учителю, кая есть первая всех заповедий и больши в законе? – Первейши всех заповедий, отвечал ему Иисус Христос, есть следующая: слыши, Израилю, Господь Бог ваш, Господь един есть, и – возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем умом твоим, и всею крепостию твоею: – сия есть первая и большая заповедь. Эта заповедь о любви к единому истинному Богу преподана народу израильскому еще Моисеем (Втор. 6, 4–5), но с течением времени приведена в забвение мелочными правилами фарисеев; Господь восстановляет ее во всей силе и во всем объеме, указанием на единство Божие предупреждая клевету иудеев, будто Он проповедью о Себе, как Сыне Божием, вводит двоебожие. Вторая, подобна ей, следующая: возлюбиши ближняго своего, яко сам себе. Большая сих ина заповедь несть – в сию обою заповедию весь закон и пророцы висят. И эта заповедь о любви к ближнему также была известна народу из закона Моисеева (Лев. 19, 18). Спаситель называет ее подобною первой, потому что она «пролагает путь к первой и взаимно поддерживается оною» (святитель Иоанн Златоуст): «кто любит ближнего, тот исполняет все заповеди, исполняющий заповеди любит Бога, так что эти две заповеди взаимно связываются, одна другою поддерживаются и обнимают собою все прочие заповеди» (блаженный Феофилакт). Слова Спасителя произвели глубокое впечатление на совопросника.

Законник-фарисей, подступив к Иисусу Христу с целью искусить Его, в конце беседы, пораженный глубокою истиною ответа Его, не мог удержаться от восторженной похвалы: добре, Учителю, воистинну рекл ecu, яко един есть Бог, и несть ин разве Его, и еже любити Его всем сердцем, и всем разумом, и всею душею, и всею крепостию, и еже любити ближняго, яко себе, боле есть всех всесожжений и жертв. Господь неоднократно учил, что дела любви выше дел наружного благочестия (Мф. 5, 23, 24; 12, 7). Слыша разумную речь законника, который как бы отрекался от учения фарисейского о преимущественном значении обрядовой стороны закона, Сердцеведец зрел, что она проистекает из доброго чувства, есть отклик внезапно пробудившейся совести, и замечает ему: недалече ecu от Царствия Божия, – царства благодатного, духовного, куда входят только покаянием и где имеют цену не дела внешней праведности, а то, что составляет существо закона (Мф. 23, 23). Слова Господа, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, означают то, что законнику еще чего-то недостает, что он не достиг совершенства, и сказаны с тем намерением, чтобы он искал, чего ему недостает.

После этих опытов премудрости Господа никто уже не смел спрашивать Его. Враги Его убедились что довольно одного светлого луча Божественной истины для того, чтобы рассеять туманную мглу их хитросплетений. И тогда, как все молчали, одни от стыда поражения, а другие от удивления перед тем, чему были свидетелями, Господь продолжал учить в храме, и когда собрались фарисеи, обратился к ним с вопросом о предмете чрезвычайной важности. Желая исправить ложные понятия их о Мессии и предостеречь народ от увлечения заблуждениями их, Он спросил: како глаголют книжницы, яко Христос сын есть Давидов? Что вам мнится о Христе: чий есть Сын? «Не сказал: как вы думаете о Мне, но о Христе, дабы, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, им не показалось противным учение о Божестве Его». На этот вопрос фарисеи отвечали без замедления, согласно установившемуся между ними понятию: Давидов. Они знали, что, по обетованию Божию (2 Цар. 7, 6; 1 Пар. 17, 14; Пс. 88, 4–5, 36–38), Мессия должен был произойти из рода Царя-Пророка Давида (Ин. 7, 42; Деян. 13, 23). В этом смысле ответ их имел свое основание; но ограничиться указанием только на человеческое происхождение Мессии от племени Давидова и умолчать о Божественном достоинстве Его – значило не решить вопрос правильно. Видя, что мысль собеседников коснеет в неверии и не идет далее и выше земного сыновства, Спаситель возразил: како убо Давид духом Господа Его нарицает? Сам бо Давид – Духом Святым – глаголет в книге псаломстей: рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих. Эти слова взяты из пророчественного псалма 109 (ст. 1), в котором величественными чертами изображается вечная слава Христова. Седение одесную Бога означает равночестие, а повержение врагов к подножию – господство над всем миром видимым и невидимым (1 Кор. 15, 25; Евр. 10, 13) (святитель Иоанн Златоуст). Эти два обстоятельства должны были бы вразумить фарисеев и книжников, что Мессия, происходя по плоти от Давида, неизмеримо выше Давида по Божеству, почему Иисус Христос и заключил Свою речь новым вопросом: аще убо сам Давид нарицает Его Господа, како сын ему есть? Никто не отвечал Ему ни слова. Упорные враги Его не хотели сознаться в неведении Писания и молчали, скрывая злобу в сердцах своих, а народ, чувствовавший, на чьей стороне истина, слушал Господа с услаждением. Словами псалма, приведенными здесь Иисусом Христом, впоследствии пользовались святые апостолы Петр (Деян. 2, 34–35) и Павел (Евр. 1, 13) также для доказательства Божества Его.