В то далекое теплое лето - Елена Келен

Она круто развернулась и, высоко вздернув голову, точно норовистая кобылка, подцепила под руку Артура.

– Не забудь, Нат, сегодня в полночь…

– Что? – переспросила Климова, но Марго уже скрылась за деревьями.

Девушка удивленно пожала плечами.

– Да ворожите вы, – напомнил Албанов, осторожно ощупывая кончиком языка разбитую губу. – Ох, тут бы хороший выстрел Карецкого не помешал…

– Лучше бы я вам ничего не рассказывала.

Наталья бросила взгляд на руки Владислава, которые только вчера… хотя нет, позавчера, как быстро летит время, с таким остервенением сжимали обрез.

«А что, если?.. Молодец, Нат, – спустя час просиял Стас, – сама того не подозревая, ты подала отличную идею, и уж кто, кто, а я обязательно постараюсь ей воспользоваться. Сегодня же, да…»

Спустя час Наталья сидела в замке Карецкого и рассеянно наблюдала за бесшабашным разгулом атамановых удальцов, снова и снова пытаясь разобраться в том, что происходит.

Разбойники гуляли вовсю. Сегодня им дважды улыбнулась фортуна: они остались живы, да еще отхватили немалую добычу, отчего же теперь не повеселиться?

О существовании Натали, казалось, все забыли, и только кривой Касьян что-то запальчиво твердил ей, сверля единственным глазом.

Алексей мрачно усмехался, пил старую как мир горькую и жарко обнимал розовощекую девицу, выкуп за которую, тем временем, тщетно старался наскрести ее расстроенный отец. Девчонка дрожала, как осиновый лист, но это не мешало ей охотно отвечать на поцелуи атамана, торопливо подставляя свои сахарные уста. Невысокая, крепко сбитая, с большущими серыми глазами и толстой-претолстой русой косой, она была, что называется, кровь с молоком.

Вздохнув, Наталья украдкой поискала глазами Никиту, но пригожего парня нигде не было видно. «Одна, опять одна. Даже здесь. Вот ведь странно, где бы я ни была, я везде оказываюсь третьей, всему виной мой характер, скучный, не от мира сего. Неприятно, конечно, это сознавать, но что же теперь делать? Уйти? Куда?»

Скромный букетик лесных фиалок опустился ей на колени. Климова проворно оглянулась. За спиной стоял Никита, его цыганские глаза весело блестели.

– Не тужи, Наталка, – он небрежно отодвинул Касьяна, присаживаясь рядом.

Девушка улыбнулась, взяла цветы и осторожно погладила нежные лепестки.

– Спасибо тебе… Никита, – она вдруг смутилась, взгляд разбойника жег душу, рождая смутные желания.

– Никита! – раскатистый баритон главаря потряс каменный свод. Карецкий, залпом осушив чарку, встал и рывком поднял побледневшую пленницу. – Забирай ее… – Сказал, как отрезал.

«Что же ты молчишь?» – подумала Наталья, и тут же дерзко прозвучал ответ:

– Да на что она мне?

Разбойники загудели, подталкивая друг друга.

– Никита! – Наталья задохнулась от нахлынувшей радости, она боялась поверить в сказанное.

Пакостно хохотнул Демид:

– Нужто ты, парень, забыл, зачем девки надобны?

Однако Карецкому было не до смеха. Он гордо расправил плечи, приосанился, и глаза, секунду назад казавшиеся замутненные хмелем, острым лезвием полоснули людей.

– Уж если холоп побрезговал, атаману сам бог велел…

Надсадный девичий крик и – выстрел. О том, что случилось, Наталья скорее догадалась, нежели поняла. Слишком чудовищным это было.

Девушка-крестьянка медленно оседала, по белой вышитой блузе расползалось яркое алое пятно, сквозь судорожно стиснутые на груди пальцы катились тяжелые капли. Еще миг, и она повалилась на пол, подминая под себя бессильно трепыхнувшуюся русую косу.

Наталья не слышала своего голоса. Она хотела закричать, но с губ сорвался только едва уловимый хрип. Оттолкнув подскочившего к ней Никиту, Климова бросилась бежать. Скорее прочь отсюда, в свой двадцатый, хватит с нее приключений. Ветви деревьев больно хлестали по лицу, но девушка не замечала боли. Пораженная жестокостью Алексея, она никак не могла избавиться от странного чувства вины.

Сердце готово было вот-вот разорваться, когда Наташа наконец остановилась перевести дух и оглянулась. За ней никто не гнался, не пытался вернуть обратно.

Вдруг справа донесся едва уловимый шорох, а за ним – тихий приглушенный стон. Она прислушалась. Стон повторился, но теперь Климова явственно различила дразнящие нотки смеха и учащенное дыхание мужчины.

Осторожно, стараясь оставаться незамеченной, девушка подошла к кустам и раздвинула ветки. Лучше бы она прошла мимо… Роскошные волосы Марго жаркой медью полыхнули в закатных лучах солнца. Запрокинув голову, Ритка счастливо смеялась, крепко вцепившись пальцами в загорелые плечи Артура. А тот, небрежно придерживая ее за осиную талию, целовал упругую девичью грудь с маленькими, высоко вздернутыми сосками.

Кровь метко брошенным камнем ударила прямиком в висок, Наташка, готовая провалиться сквозь землю, отпрянула, кусая губы.

– Будь ты проклята, Марго, будь ты проклята… – прошептала она.

Пламя свечи дернулось, породив сотни причудливых существ, которые тут же запрыгали, заметались по комнате с беззвучным смехом. Марго, откинув волосы, тяжело вздохнула. Время тянулось нескончаемо медленно. Таинство обряда, захлестнувшее девчонок в самом начале, прошло, уступив место обыденности. Разговор не клеился.

– О чем ты думаешь, Марго?

– Странно устроен этот мир… Рука об руку идут жизнь и смерть, жертва и убийца…

– Коварство и любовь, – подсказала Наташка и тут же добавила: – Ну и мысли у тебя, аж в дрожь бросает.

– Ты помнишь Кравченко? – пламя вновь дернулось, разгоняя полумрак.

– Владимира?

– Его, – утвердительно кивнула Озерцова. – Владимира… Как непривычно… – И, словно вслушиваясь в имя, повторила: – Володю, Володечку… Он нравился тебе? – после небольшой паузы спросила она и, натянуто рассмеявшись, пояснила: – Ты же всегда была неравнодушна к суперменам.

– Не надо, Ритка, – умоляюще прошептала Климова, – ты ведь и так все прекрасно знаешь.

– Конечно, – усмехнулась Марго, – но, согласись, чтобы человека признали, иногда просто необходимо, чтобы он умер. Разве я не права? Смерть что-то такое делает с памятью, что подонок превращается в святого.

– А разве Володя был подонком? – перебила Наталья, тщетно пытаясь подавить волнение.

– Но он не был и святым, – равнодушно откликнулась Озерцова, поддевая ногтем затвердевшую на столе капельку воска. – А вообще-то я всегда поражалась твоей манере уходить от ответа… Вопрос, по-моему, стоял несколько иначе, ты не находишь?

– Почему тебя это интересует?

– Почему, зачем… допустим, просто так… Не хочешь врать, а сказать правду боишься, только вот чего боишься – обидеть мертвого?

– Боюсь! – зло, с вызовом, произнесла Климова.

Ритка усмехнулась:

– Ты всегда была ужасной трусихой.

– О, здесь я с тобой полностью согласна: смелость напополам с глупостью никогда не были моими близкими подругами! – выкрикнула Наталья и вдруг осеклась. – Что происходит, Марго?.. Мы же тогда вроде договорились, помнишь?

– Знаешь, Нат, мертвые не так страшны, как живые, – пожала плечами Ритка. – Правда, в общении с ними ты здорово преуспела, и, возможно здесь ошибаюсь именно я, но…

Он возник ниоткуда. Грозный посланец с того света. Мрачная фигура, завернутая в плащ, бесшумно отделилась от стены и направилась к девушкам. «Вызывается дух атамана Карецкого…» Довызывались на свою голову. Наташка приглушенно вскрикнула и стремительно выскочила из-за стола, едва не опрокинув огарок. Марго, не разобравшись, последовала ее примеру. Но зловещий призрак атамана, беснующийся в тусклых отблесках свечи, преградил им путь. Сверкнуло темное дуло обреза и завораживающе медленно поползло вверх, замерев где-то на уровне сердца. Повеяло могильным холодом. Грудь царапнула ледяная сталь. Никогда еще смерть не была так близко… Наташка, оцепенев, чувствовала ее дыхание, но карающая длань, словно взвесив что-то, качнулась в сторону и направила обрез туда, где стояла Марго. Озерцова попятилась. Кажется, она закричала, но ее крик захлебнулся в раскате выстрела. Вспышка на миг озарила комнату, выхватив бледное как полотно лицо подруги и спокойно-торжествующую гримасу убийцы. Атаман повернулся, и имя вместе с мольбой о пощаде комом застряло в горле:

– Андрей?!

Наталья отшатнулась, издав яростный вопль. Она бы, не задумываясь, растерзала его на месте, но колени от пережитого предательски дрогнули и, не подхвати ее Андрей под руку, она бы рухнула на пол.

– Испугалась? – вполне искренне посочувствовал парень, прижимая ее к себе

– Очень, – честно призналась Климова и, ощутив прикосновение его губ к краешку уха, тут же отстранилась.

– Как ты здесь оказался? Я не видела, чтобы открывалась дверь.

– Сбоку есть еще одна, почти неприметная, похожая на лаз, о ней мало кто знает.

– Но ты, конечно, знал.

– Конечно, я же вырос в этих местах, а уж в этих руинах, можно сказать, прошло все мое детство.