Шалости Амура - Ребекка Уинтерз

Прошел час, а она не сказала ему ни единого слова. Вместо задушевной беседы, на которую он рассчитывал, ему представилась возможность поразмышлять о Дональде Боуэне. Уитни же достала журнал и начала его читать.

Она обещала ему быть послушной и не надоедать. Казалось, она решила сдержать свое слово, чего бы ей это ни стоило. Но Жерара не беспокоило ее молчание, его тревожило то, что он был не в состоянии думать о деле. В его мыслях была только высокая блондинка с глазами цвета лаванды.

Если бы не она, Жерар присоединился бы к объекту своего наблюдения и попытался бы вытянуть из него какую-то информацию во время беседы. Правда, мистер Боуэн мог просто отказаться разговаривать с ним, притворился бы спящим — и все.

Лучше уж не рисковать безопасностью девушки, а мистером Боуэном он займется позднее.

По этой причине Жерар и позволил Уитни решить, с кем ей сидеть в самолете. По крайней мере, так он говорил себе, убеждая сам себя.

В результате теперь он сидел рядом с ней, не в силах думать о деле. Хотя их ноги и руки не соприкасались, он мог чувствовать ее тепло, запах ее туалетной воды. Он почти болезненно ощущал ее физическую близость. И ничего не мог с этим поделать. Она вздохнула, перевернула страницу журнала, откинулась на спинку кресла…

Он понял, что, если это будет продолжаться, он не сможет добыть доказательства против Дональда Боуэна.

Обнаружив, что Уитни перестала читать журнал, он повернулся к ней:

— Ты не хочешь позвонить бабушке и сказать ей, что с тобой все в порядке?

На мгновение их взгляды встретились. Естественный свет в салоне самолета усилил удивительный бледно-лиловый оттенок ее глаз, окаймленных черными ресницами. Он заглянул в глубину этих волшебных глаз и утонул в них.

После минутного колебания она отвернулась и покачала головой:

— Предложение очень заманчиво, но у меня каждая монета на счету, и я не могу позволить себе брать у вас в долг. Я пошлю открытку из Парижа, как только мы доберемся до отеля. Спасибо вам, мистер Смит, вы такой заботливый.

Ее бабушка превосходно воспитала ее, научила многим вещам.

— Я же тебя уже просил: зови меня Хэнк, — напомнил он девушке. — Каждый раз, когда ты говоришь «мистер Смит», я чувствую себя стариком.

— Мисс Эштон предупредила меня, что нельзя это делать. Это бесцеремонно.

Он нахмурился.

— Что еще она сказала тебе? — сердито спросил он.

Он должен знать, что затевает Фрэн Эштон. У него возникло подозрение, что она сотрудничает с Дональдом Боуэном и подбирает ему беззащитных девушек. И сейчас они объединились против Уитни.

— Это неважно, — промолвила она печально.

— Мне действительно хотелось бы знать, Уитни, — проговорил он, сжимая ее руку, давая понять, что он ее друг и она может доверить ему все. — В конце концов, я твой сопровождающий в этой поездке.

Она молчала. Это свидетельствовало о том, что общение с Фрэн Эштон не было приятным.

— Она меня предупредила, чтобы я не докучала вам… Я… я думаю, что вы ей очень нравитесь и, должно быть, она поговорила с мистером Боуэном об этом. — (Мой Бог! Уитни Лоуренс очень сообразительна для своих лет. Как она догадалась об этой интриге?) — Возможно, поэтому он попросил меня присоединиться к его группе, — продолжала она свою грустную исповедь. — Я боюсь, что из-за меня у вас будут неприятности. Когда мы доберемся до Парижа, я сяду с тем учителем, какого вы выберете. Только не говорите об этом моей бабушке.

Дрожь в ее голосе заставила его обнять девушку. Он попытался ее успокоить. Пока он с ней, ей не надо ни о чем волноваться.

— Я бы хотел находиться рядом с тобой на протяжении всей поездки. Ты против?

— Нет, — воскликнула она. — Я только не хочу надоедать вам, мистер Смит.

— По-моему, Уитни, ты ни для кого никогда не создавала никаких проблем. Единственная проблема в том, что ты не называешь меня Хэнком. Это сложно для тебя?

— Если хотите, я буду называть вас Хэнком, но когда мы будем одни, как сейчас.

Интересно, как бы ты себя повела, если бы действительно оказалась одна с мужчиной в два раза старше тебя…

Когда Жерар осознал, как далеко завели его мысли, он почувствовал к себе отвращение. Как он посмел думать так об этой девочке? Он не понимал себя.

— Согласен, Уитни. Когда мы будем одни, я для тебя Хэнк. Я заметил, что ты всю дорогу читала. Что-нибудь интересное?

— О да, в журнале я наткнулась на статью про Елисейский дворец в Париже. Очевидно, несколько залов будут открыты для публики в июне. К сожалению, это не входит в нашу программу — ведь мы будем в Париже всего несколько дней.

Ему стало интересно, хорошо ли она говорит по-французски. Он спросил ее:

— Parlez-vous Francais, mademoiselle?

— Pas comme vous, monsieur, — ответила она с типичным американским акцентом.

Ее ответ восхитил его. Он не мог не рассмеяться. Когда она повернулась к нему, он увидел недоумение в ее глазах. Потом она поинтересовалась:

— Я так плохо говорю по-французски?

— Нет, что ты, меня просто позабавил твой ответ.

— Почему?

— Обычно на вопрос «Говорите ли вы по-французски?» отвечают: «Да, немного», но ты сказала: «Не так, как вы».

— Я сказала так намеренно. Итак, вы поняли, что мой французский ужасен. Боюсь, я не использовала лингафонный кабинет в школе так часто, как следовало бы.

— Лингафонный кабинет помогает, но не заменяет жизни в стране.

— А вы жили в каких-нибудь европейских странах?

— Да.

— В каких?

— В Германии, Австрии, Франции, Швейцарии, Бельгии.

— Вам очень повезло. Знаете, я всегда хотела увидеть Швейцарию.

— Почему? — К его удивлению, напоминание о Швейцарии не причинило ему боли, хотя он вспомнил Симону.

— Когда я была маленькой, — начала объяснять девушка, — на Рождество мне подарили небольшую коробку с макетом швейцарской деревушки. Все из дерева: маленькие сельские домики, церквушки, коровники, амбары. Внутри были крошечные человечки, одетые в национальные костюмы, даже коровы с бубенчиками и собаки. В одной из церквей находилась музыкальная шкатулка. Она играла народные мелодии… Это была копия деревни на Женевском озере близ города Монтрё. Она была так прелестна! Я влюбилась в Швейцарию навсегда и играла с этой деревушкой каждый день. Мои друзья думали, что я жадина, потому что я не позволяла им прикасаться к своей драгоценной коробке — боялась, что они там что-нибудь сломают… Я поклялась, что, когда вырасту, обязательно поеду в Швейцарию и увижу настоящую деревню и город Монтрё. Вы были когда-нибудь в Монтрё? — спросила она.

— Много раз. — Ее описание очаровало его. — Его называют сокровищем Женевского озера.