Королевская кровь. Сорванный венец - Ирина Котова

Принцесса Полина – рядом с первой наследницей. У нее короткое каре с прямой густой челкой, сильно подведенные, несмотря на очень юный возраст – всего двенадцать! – и горящие любопытством глаза, оригинальное асимметричное платье, но тем не менее вполне светское, в пол. Она еще подросток, и фигура у нее мальчишеская, спортивная, развитая.

Алина младше Полины на два-три года, стоит с другой стороны. Девочка тоже кудрявая, как Василина, но не так выразительно, волосы ее скорее волнистые. Заколотые сверху, снизу они свободно спадают на спину. У нее единственной из всей семьи очки, за которыми практически не видно глаз. Платье красивое, но какое-то невыразительное, что ли. Девочка худенькая и производила бы жалкое впечатление, если бы не сильная линия подбородка и губ и разворот плеч, свойственный всей семье Рудлог. В этих плечах нет никакой мягкости, будто на них можно положить весь мир, и они не согнутся.

– Это их последняя официальная фотография, – сказал наконец Тандаджи. – Старшей принцессе тогда было двадцать три, значит, сейчас ей около тридцати. Младшей было почти пять, значит, сейчас ей двенадцать. Неизвестно, жив ли отец. Королева погибла в результате переворота.

Люк повертел окурок в руке, ища глазами пепельницу, и Майло сунул ему под руку какую-то чашку с засохшими чаинками.

– Их искали буквально везде, но они как сквозь землю провалились. Из чего я делаю вывод, что они либо тоже погибли, либо прячутся где-то за границей, что очень усложнит дело, либо разделились и растворились где-нибудь в глубинке.

– Это и есть мое задание? – хриплым после курения голосом спросил Люк. Он не спрашивал, зачем их искать – если надо, ему скажут, а если не говорят, то лишняя информация – лишние заботы.

– Твое задание, мой азартный друг, – собрать информацию у тех, с кем наши красавицы близко контактировали при жизни во дворце. Няни, подруги, любовники… Хотя их вроде бы не было, и это странно… при такой-то мамаше.

Люк, воспитанный, в отличие от Тандаджи, в культуре, благоговейно относящейся к монархам и прощающей им их слабости, поморщился. Какая бы она ни была, все-таки королева. А начальник продолжал:

– Да, мы уже общались со всеми указанными в списке шесть лет назад, когда правительство только восстанавливалось и нужен был монарх для укрепления государства. Но тогда мы искали девушек у этих людей. Сейчас тебе нужно искать информацию. Возможно, кто-то из королевской семьи имел тайного возлюбленного, кто-то состоял в секте или клубе, кто-то баловался наркотой, а кто-то разводил на стороне птичек на продажу. Мне нужна любая зацепка, потому что все, что было, мы уже отработали. Все, что помню лично я, тоже отработано. Любая, даже невероятная версия о том, где они могут быть, нам поможет.

Люк не мог не вспомнить о девушках с такими же именами, как у принцесс, в машину которых он сел. Но лица у них были совсем другие. О пластике там речь не шла, у Люка на это дело глаз был наметан, а магически наведенная личина просто исчезла бы при входе в дом. Практически у всех аристократов стоял полог, дезактивирующий маскировочные заклинания. Но Кембритч все равно мысленно похвалил себя за то, что попросил Бориса собрать информацию, пообещав разобраться до конца, чтобы точно быть уверенным – вчерашние девушки не имеют отношения к пропавшим принцессам.

– А потом, после того как ты сотрешь ноги по, гхм, бедра, бегая по данным адресам, у меня для тебя будет еще одно особое задание, – Майло что-то написал на маленьком листке бумаги, запечатал лист в конверт и отдал подчиненному вместе с папкой, где были собраны адреса и телефоны всех тех, с кем хоть как-то контактировали принцессы.

– Еще особее, чем имеющееся крайне особое задание? – заинтересовался Кембритч.

– Гораздо особее, – ехидно подтвердил Тандаджи, волшебным образом не меняя ни выражения лица, ни тона голоса. Люку иногда казалось, что он сам придумывает эмоции в речи начальника.

– Надо передать одному человеку мое послание, – сказал тидусс, выразительно глядя на виконта. – Но вот беда – я не знаю, ни как его сейчас зовут, ни где его можно найти.

Люк, не удержавшись, закатил глаза. Иногда ему казалось, что задания в стиле «пойди туда, не знаю куда» руководитель придерживает специально для него.

– Оригинально, – хрипло сказал он, потянувшись ко второй сигарете.

– Ну ты же мой любимчик! – Кембритч мог бы поклясться, что уловил-таки на физиономии Майло глумливое выражение. – Для тебя все самое сладенькое.

Виконт передернул плечами.

– Что за выражения, Майло? Сладенькое, гладенькое. Ты со своими стервами не решил ли из честных мужиков переквалифицироваться?

– Ты пошути еще, – равнодушно сказал Тандаджи, – и следующим заданием переквалифицироваться придется тебе.

– Все, понял, не буду больше, – Люк выставил перед собой ладони, словно защищаясь. Сигарета чадила, зажатая между пальцами руки. – Так кого там надо найти?

Выходя от начальника, он чертыхался. Больше всего на свете (после нотаций отца) Кембритч не любил рутинную работу. Его коньком были импровизации, мгновенные операции, можно сказать, блицкриги. И каждый раз, получив от Тандаджи задание, предполагавшее длинный и нудный перебор вариантов, наблюдение или, не дай боги, копание в бумажках, он обещал себе, что как только закончит – уволится на хрен. Но после удачных заданий увольняться на волне эйфории не хотелось, а после неудачных – не хотелось уходить проигравшим. Сам того не понимая, Люк плотно прикипел к работе Зеленого крыла – она дарила ему чувство опасности, исключительности и свободы. А это немаловажно, если твой отец всю жизнь пытается подчинить тебя своей воле.

Глава 3

Большой Высокий Совет бурлил и волновался. Почтенные мужи и молодые дворяне были на взводе, распорядитель тщетно пытался успокоить их, повелев разносить пирожные и прохладительные напитки. В баронской ложе уже затребовали коньяка, и отсутствие оного грозило перерасти в погром.

Старички в орденах и лентах обсуждали что-то громкими ломкими голосами, не замечая внимательно наблюдавшего за ними премьер-министра.

– Это надолго, – сказал Ярослав Михайлович Минкен министру обороны тоном человека, знающего, что в кабинете его ждет непаханый край работы, но смирившегося с вынужденной проволочкой.

Министр обороны согласно кивнул, созерцая из министерской ложи стремительно заполняющуюся чашу Большого Совета.

Прозвучал звонок, привлекая внимание к трибуне.

Почтенные владетельные лорды создавали ворчливый гул, тем самым живо напоминая министру Минкену гул нерадивых студиозусов в аудиториях.