Северная война - Василий Сахаров

  - Все верно. Вас это устраивает?

  - Конечно, а иначе бы нас здесь не было.

  - Вопросы имеются?

  - Само собой.

  Наемники переглянулись, и Болдырь кивнул Берладнику:

  - Ты первый, княже, а мы обождем.

  Иван Ростиславич окинул взглядом помещение, наверняка отметил, что экипаж 'Карателя' ведет себя тихо, десятки завтракают по очереди и все воины одеты однообразно. После чего слегка дернул шеей, хмыкнул и поинтересовался:

  - Кто будет главным командиром в наемном войске?

  - Никто, ведь вы не единая армия.

  - А кому мы будем подчиняться помимо тебя?

  - Моим ближним людям, кому я доверяю.

  - И много таких над нами поставишь?

  - Двух-трех человек, не больше.

  - Добро. Ну, а где нам воевать придется?

  - Об этом узнаете, когда на место прибудем.

  - Не доверяешь?

  - Остерегаюсь.

  - Ладно. Воинов наших проверять станешь или нам на слово поверишь, что бойцы все справные?

  - Проверю. Вы где остановились?

  - Деревенька Прость за городом.

  - Знаю, где это, так что завтра ждите в гости.

  - А что смотреть станешь?

  - Все, но в основном стрельбу из лука и пеший бой строем.

  - Так-так. Ну, а когда отправляемся в путь-дорогу?

  - Через пять дней. Караван ждать не станем, сами пойдем. Меня в Перыни еще воины ждут, так что их проверю, погрузитесь на расшивы ладожских купцов, и пойдем отсюда. Сначала на Руян, а затем на Зеландию, где ваши воины пройдут дополнительное обучение.

  - Мы так не договаривались. Зачем дружине снова учиться? Мы все умеем.

  - Посмотрим, а если не хочешь соглашаться на службу, то так и скажи.

  Берладник, которому наверняка было неприятно, что ему кто-то будет отдавать приказы, нахмурился. Однако он себя сдержал, немного помолчал и продолжил:

  - Когда роту давать будем?

  - После проверки воинских умений твоих дружинников и степных воинов.

  - А задаток за обещанные два месяца службы, когда получим?

  - Завтра к вечеру.

  - Вопросов больше не имею.

  - А у меня к тебе есть парочка.

  Иван Ростиславич прищурился:

  - Спрашивай, Вадим из Рарога.

  - Почему ты, князь, решил за серебро воевать?

  - Скажу, как есть. Допекло меня, вот и согласился послужить.

  - А с Ольговичами почему на Галич не пошел?

  - А они разве туда собирались? - удивился Берладник. - Я в Киеве недавно был, так они мне ничего про это не говорили.

  'Вот так-то, - промелькнула в голове мысль. - Очередное изменение истории на лицо. В моей реальности Ольговичи пошли на Галич, и Берладник был с ними, а сейчас про нечто подобное и разговора нет. Русь, вслед за Руяном и Европой, тоже поворачивает в новое историческое русло, и я к этому имею самое непосредственное отношение. Игоря Ольговича на деньги развел, и финансовая слабость аукнулась всему клану. Впрочем, об этом никому кроме меня и Векомира знать не стоит, так что уводим разговор подальше от скользкой темы'.

  - Не обращай внимания, Иван Ростиславич, это только слух, - сказал я Берладнику и задал новый вопрос: - Где свою семью оставил?

  - В Смоленске.

  - Хорошо. Позже еще поговорим.

  - Обязательно.

  Я посмотрел на атаманов и кивнул Болдырю:

  - О чем вы спросить хотите?

  - Нам лошадей точно дадут?

  - Точно.

  - А что за лошадки?

  - С конезаводов князя Никлота, прусские кони и руянские.

  - То кони добрые. А что в ваших землях насчет баб?

  - Свободных нет, хотя рядом с Рарогом имеется пара трактиров, где гулящих женок немало.

  - А на войне что?

  - На войне как на войне. На своих землях никаких бесчинств, а во владениях врага погуляете от души, разумеется, если сумеете.

  - Деньги на родину нам как отсылать?

  - В моем владении есть фактория ладожских купцов, и через них можно отправить серебро на Русь. Обмана пока не было, все доставлялось вовремя и в целости.

  - Добро. А что по припасам? Чем кормить станешь?

  - Не переживайте атаманы-молодцы, и мяско будет, и овощи, и крупы.

  - А питье хмельное?

  - Только по праздникам.

  - Языческим?

  - Разумеется. А вы разве христиане?

  - У нас народ разный. Поэтому мы, на всякий случай, всех богов чтим.

  - Еще вопросы имеются?

  - Только по службе. Но про это лучше завтра поговорим, когда воинов посмотришь.

  - Идет.

  Еще некоторое время мы говорили на общие темы, а потом Берладник и атаманы засобирались в путь. Им предстояло подготовить воинов, чтобы лицом в грязь не ударить, и я вожаков не задерживал.

  Наемники покинули постоялый двор, а я, глядя им вслед, подумал, что очень немногие из них вернутся обратно на родину. После чего на ум пришла старая казачья песня, которую я слышал в прошлой жизни всего один раз. И вроде бы я не казак, но песня хорошая, душевная, тягучая и поется без музыкального сопровождения, а потому запомнилась, и сама на язык легла:

  'Черный ворон - друг ты мой залетный,  Где летал так далеко?  Ты принес, принес мне черный ворон,  Руку белую с кольцом.  Вышла, вышла, скажем, на крылечко,  Пошатнулася слегка.  По колечку друга я узнала,  Чья у ворона рука.  Это то рука, рука мово милого,  Знать, убит йон на войне.  Йон убитый, лежит не зарытый,  В чужедальней стороне.  Йон пришел, пришел сюда с лопатой,  Милостливый человек.  И зарыл, зарыл в одну могилу,  Двести сорок человек.  И поставил крест йон там дубовый,  И на нем йон написал:  Здесь лежат, лежат с Дона герои,  Слава донским казакам!  Знаю, ворон, знаю твой обычай,  Ты сейчас от мертвых тел,  Ты с кровавою добычей,  К нам в станицу прилетел.  Где же ты летал по свету,  Где кружил над мертвецом,  Где спохитил руку эту,  Руку белую с кольцом.  По колечку я узнала,  Чья у ворона рука.  Кровь брызнула на сердечко,  Встрепенулася душа.  Под Варшавой есть местечко,  Где кипел кровавый бой.  Бой кровавый мир богатый,  Будет помнить целый век.  Приходил туда с лопатой,  Милостливый человек.  Йон погреб в одну могилу,  Всех бойцов богатырей.  Йон поставил крест дубовый,  И на нем йон написал:  Здесь лежат с Дона герои,  Слава донским казакам!'

  Песня сложилась в голове, и я решил, что ее надо будет записать. Пригодится. Ну, а вспомнилась она мне потому, что передо мной сейчас сидели не просто степняки-половцы, а наши степняки. Предки казаков и потомки воинов Святослава, которые берегли южные рубежи своей родины, а теперь вынуждены сидеть в Переяславле, с кочевыми ордами лукоморцев вдоль Черного моря бродить или наемничать...

  - О чем призадумался, Вадим? - прерывая мои размышления, спросил Василько Святославич.

  - Да так, ни о чем, - поморщился я. - Вспомнилось кое-что, вот и гуляют в голове думки.

  - А как тебе вожаки? - князь кивнул на выход.

  - Воины.

  Одним словом я сказал все, что хотел, а старик понял меня правильно и больше ни о чем не спрашивал.

  Вместе с Василько Святославичем мы позавтракали, и я прикинул свой дальнейший распорядок дня. Радим Менко в моей помощи не нуждается, торгует и общается с новгородским посадником. Две трети дружины в городе, законная увольнительная. Старый Сокол из Ладоги появится только ближе к вечеру, и мы с ним поговорим насчет новой партии переселенцев и киевских воинов. Значит, на несколько часов я предоставлен сам себе и могу посвятить это время отдыху или прогулке по городу. Что делать, думал недолго и решил отправиться на Торг, который является сердцем вольного города, но не сам, а вместе с Дашей. Раз она моя женщина, значит, выглядеть должна соответствующе.

  Снова я поднялся наверх и увидел Дарью, прекрасную девушку в потертом полотняном платьице, самом лучшем своем наряде. Она сидела за столом, подле которого я провел ночь. И как только я вошел, вскочила на ноги и бросилась ко мне. Я поймал ее и со смехом крутанул по комнате, после чего поставил подругу на пол и, глядя ей прямо в глаза, сказал:

  - Собирайся. Вместе со мной на Торг пойдешь.

  - А зачем?

  - Теплые вещи тебе купим, на море сейчас холодно.

  - Так ты...

  Она осеклась, а я кивнул:

  - Да, забираю тебя. Навсегда. Поедешь со мной в Рарог?

  Вообще-то, подобные вопросы варягами не задаются, но я воспитан немного иначе, поэтому все же спросил согласия девушки.

  - Конечно, поеду.

  Дарья доверчиво прильнула к моей груди и в этот момент от Дарьи исходила такая волна нежности, что я в ней едва не утонул. Искренность чувств - вот что больше всего ценится в славянских женщинах. Поэтому они самые лучшие в мире и, разумеется, самые красивые. Правда, мне в свое время повезло, и я встретил Нерейд. Но с ней отношения несколько иные, чем у нас с Дашей. Так что сравнивать двух красавиц просто бессмысленно, ибо они обе для меня идеальны и лучше них никого нет. По крайней мере, в настоящее время.