Тринадцатый час ночи - Леонид Влодавец

Лицо оказалось пострашнее всего остального. Из глубоких, как у черепа, глазниц прямо на ребят уставились огромные, круглые, размером с большой мандарин, светящиеся и немигающие красные глазищи. Вместо носа имелся какой-то треугольный бугорок с дырками-ноздрями. Ушей не имелось вовсе, на тех местах, где им полагалось быть, только какие-то бесформенные выпуклости виднелись. Но страшнее всего, конечно, выглядела пасть. Большущая, оскаленная, как у черепа, с острыми, длиной сантиметров по пяти, торчащими вперед клыками…

Чудище, несомненно, увидело ребят. Уставилось глазищами, еще шире раскрыло пасть, и Жорка с Витькой услышали уже знакомое, но от этого не менее жуткое:

— Хэ-хэ-хэ-хэ!

Паук хищно подвигал из стороны в сторону своей костистой нижней челюстью — будто уже пережевывал чего-то…

— Он нас сожрет! — Дар речи вернулся к Витьке. — Запутает в своих веревках, как мух, укусит ядовитыми зубами — и съест…

— Мы в него не поместимся… — скорее для самоуспокоения, чем в качестве возражения, произнес Жора.

— Ага, надейся! Пауки мух ловят, которые чуть ли не вдвое крупнее их… — почти что всхлипнул Колобок.

— Надо выскочить и убежать! — решительно сказал Тягунов. — Не погонится же он за нами по снегу?!

— А мы сами как, босиком побежим, да? — проныл Мышкин. — И носки сняли, и ботинки… Рюкзачки тоже у печки оставили — бросать придется. Думаешь, он даст нам слезть, надеть рюкзаки и обуться, да?! Как бы не так!

— Но попробовать-то можно! Рискнем?! Смотри, он сейчас опять своей паутиной занимается, на нас не смотрит даже! А там у печки кочерга стоит и еще ухват есть, кажется. Если полезет — как дадим по соплям! По стенке размажем!

— Ничего не выйдет, — вздохнул Витя. — Ты, может, и успеешь обратно на печку быстро залезть, а я нет…

— Слушай, — предложил Жора. — Я слезу один, возьму ботинки с носками, кочергу — короче, что успею. А ты все это на печке принимай, понял? Так быстрее получится!

— Ладно, попробую, — шмыгнул носом Колобок.

Паук в это время протягивал очередную «веревку» от верхнего угла к нижнему, и его глазищи не смотрели на ребят. Жорка тихо, стараясь не шуршать, слез на пол, схватил сразу обе пары ботинок и передал Витьку. Потом быстро взял носки — отлично просохли, кстати! — и закинул на лежанку. Затем оба рюкзака наверх отправил. Наконец, сгреб кочергу и ухват, а Колобок с неожиданной быстротой втянул все наверх. Затем и сам Жорка вскарабкался на печь.

— Классно получилось! — порадовался он. — Живо обуваемся!

— Ага! — повеселел Мышкин. — А этот хмырь так и копошится со своей паутиной! Как ты думаешь, он по-русски понимает? В смысле, понимает, что мы тут говорим? У него ведь голова на человечью похожа…

— Ага, только ушей нету. Чтобы понимать, надо сперва расслышать, а он ни черта не слышит, это я уже понял! Копошись быстрее!

Ребята натянули носки, зашнуровали ботинки, надели рюкзачки. Жорка вооружился кочергой, Витька — ухватом.

— Приготовились! — уже в полный голос, не боясь, что паук их услышит, воскликнул Жорка. — Сейчас прыгаем на пол и сразу бегом к двери. Ну пошли!

Жорка прыгнул, а Витька замешкался. Все-таки полтора метра до пола — боязно! Он положил кочергу на лежанку и стал неуклюже слезать на пол. Жорка к тому моменту, когда толстячок спустился на пол, уже подбегал к двери, ведущей в сени. Распахнул ее, проскочил к другой двери, выскочил на крыльцо и уже собрался во весь дух бежать от жуткого дома, когда услышал истошный визг Колобка.

Наверное, можно было и не обратить на этот визг внимания и мчаться дальше — в конце концов Витька сам виноват, лопух неповоротливый и трус несчастный к тому же. Но все-таки Жорка с кочергой наперевес бросился обратно в дом — выручать Колобка. Первую дверь проскочил нормально, а вот когда перескакивал из сеней в комнату — запнулся о порог и с грохотом полетел на пол, выронив кочергу. При этом он крепко тюкнулся головой о ножку стола и на некоторое время потерял сознание…

Глава VII

ПО СЛЕДУ

— Так, — сказал Николай Андреевич, останавливаясь и обводя лучом фонаря окрестности. — Узнаешь место, Геннадий? По этой лыжне вы на станцию шли?

— Да, именно по этой, — подтвердил учитель. — Вон там стоит береза, похожая на рогатку. Вся группа пошла прямо, в объезд оврага. Там спуск довольно крутой, я решил не рисковать. А Жора с Витей решили короткой дорогой идти. То есть, должно быть, вправо свернули, напрямик, через овраг. Я вернулся, пробежал до станции, а их там не оказалось. Если б еще меня бабка с толку не сбила, я бы, наверное, отправил класс с Ниной Павловной, а сам попробовал их поискать…

— Какая еще бабка? — мрачно спросил Алексей Дмитриевич.

— Да там на платформе стояла старушка, я у нее спросил, не видела ли она тут мальчиков с лыжами и рюкзаками. Ваш сын в зеленой куртке, Мышкин — в желтой. Она мне сказала, будто они на предыдущем поезде в Москву уехали…

— Да уж, нашли у кого справляться! — проворчал, покачав головой, Николай Андреевич. — Может, она уж совсем из ума выжила, старуха эта…

— Надо было еще у кого-нибудь спросить, — попенял Тягунов-старший. — Что, там одна эта бабка была, что ли?

— Фактически одна. Поезд всего пять минут как отбыл, наверное, все уехали, а новые пассажиры еще не подошли. Потом я хотел старушку поподробнее расспросить, но она ушла куда-то.

— Что ж ты, догнать ее не мог? — спросил Николай Андреевич. — Бабки ведь не быстро ходят…

— Понимаете, в это время подошла основная группа ребят с Ниной Павловной, и я на некоторое время отвлекся. А потом гляжу — старушки уже нет на перроне. У нас одна девочка есть, Таня Пирожкова, так она сказала, будто сама видела, как бабка в ворону превратилась и улетела… Причем почти всю дорогу до Москвы утверждала, будто говорит чистую правду!

— Это рыжая такая? — хмыкнул Тягунов. — Видел ее, знаю. Ее ребята Патрикеевной зовут. Соврет — недорого возьмет.

— А может, и нет… — пробормотал Николай Андреевич, доставая из кармана старый Жоркин носок. — Найда, ко мне! Нюхай, нюхай, Найда! Ищи!

Найда понюхала, гавкнула и побежала куда-то в сторону левой лыжни. Потом повертелась на месте и еще раз призывно залаяла. Дескать, за мной идите!

— Вот оно что, Леша! — сказал старик, сворачивая на левую лыжню. — Зима твоего сынка попутала! Он ведь летом на станцию по тропе ходил, а она левее от березы проходит и только потом направо выворачивает. А лыжня эта, наоборот, влево уводит, и далеко. Так что, ребята, еще поднажать придется! Молите бога, чтоб мальчишки ваши из сил не выбились да отдыхать на снег не улеглись…