Констанция. Книга шестая - Жюльетта Бенцони

Мистер Пенн развел руками.

— Было бы странным ожидать от него изысканных манер, но вы, похоже, ничего не читали, кроме его «Парижских заметок».

В карете было довольно душно, и сидевшая рядом с американцем дама достала веер и начала торопливо обмахиваться.

— Благодарю вас, мадам, — на ходу заметил мистер Пенн, продолжив, — господин Ретиф де ля Бретон — один из лучших современных писателей Франции. Его перу принадлежит более сотни работ, и это только крупные произведения — эссе и романы, я уж не говорю о сотнях памфлетах и статей.

— Вот-вот, — подхватил господин де Ванделль, — я тоже был убежден в том, что человек, написавший много достойных произведений, будет выглядеть по-другому.

Желчный господин презрительно фыркнул и отвернулся.

— Но то, что он описал в своих «Парижских ночах», просто омерзительно, — буркнул он. Мистер Пенн рассмеялся.

— Что ж, значит, таков Париж…

Констанция не вступала в разговор, с тревогой глядя на отряды национальной гвардии, которые заполняли парижские улицы. Судя по всему, в городе поднялась тревога. Констанции были известны причины такого необычного возбуждения, но ей не хотелось привлекать излишнее внимание спутников, а потому она предпочитала молча смотреть в. окно.

Дама, сидевшая напротив Констанции у окна, также вступила в разговор, касающийся Ретифа де ля Бретона.

— Я читала несколько его произведений, в том числе и «Парижские ночи». Не могу сказать, чтобы он стеснялся в выражениях.

— Да, у него такой стиль, — подтвердил господин Пенн. — Я считаю, что ничего нового тут нет. Он склонен видеть в деяниях человека проявление природных наклонностей, а природа, как известно, всегда права.

— Он всегда с симпатией пишет о нищих, проститутках, пьяницах и бродягах. Мне это не нравится, — продолжила дама, — однако, вы правы, у него, действительно, есть собственный стиль.

— А ведь когда Ретиф де ля Бретон начинал писать, он специально копировал стиль Дидро и Бомарше, так было легче пробиться к читателю.

— Да, может быть, я и не читал его философские эссе, — снова вступил в разговор пожилой желчный господин, — но в «Парижских ночах» столько непристойных подробностей и скабрезностей, что иногда просто

оторопь берет. По-моему, такие книги нужно сжигать в общественных местах.

Мистер Пенн язвительно заметил:

— Уж не вместе ли с автором?

Пожилой господин скривился и умолк. Дама с веером, сидевшая рядом с господином Пенном, примирительным тоном сказала:

— Дорогой, не нужно затевать спор. Эти слова были обращены к желчному господин который буркнул:

— А я и не спорю. У меня есть свои глубокие убеждения о том, как нужно относиться к подобным авторам и с меня этого вполне достаточно.

Пожилая дама, судя по всему, жена соседа господина де Ванделля, обратилась к собеседнице, сидевшей напротив Констанции.

— Мадам, а вы читали «Парижские ночи»? Госпожа, одетая во все черное, с черной вуалью на лице торопливо ответила:

— Нет, нет, я только пролистала эту книгу. Приличия не позволяли мне читать ее.

Констанция на мгновение отвлеклась от созерцания переполненных парижских улиц и с улыбкой сказала:

— А я читала.

После того, как изумленные взгляды пассажиров дилижанса обратились к ней, она добавила:

— И с огромным удовольствием.

— Вы читали книги этого господина де Ретифа? — с изумлением произнесла строгая дама в черном.

Сквозь прозрачную белую вуаль была видна улыбка на лице Констанции.

— Мне даже показалось, что эти книги проникнуты каким-то удивительным вдохновением, — задумчиво сказала она. — У господина Ретифа есть свой образный мир, свой стиль мышления, своя манера письма. По-моему, он, действительно, очень талантлив.

— Боже мой, о чем вы говорите, — брезгливо сказала строгая дама, — этот Ретиф с таким восторгом описывает парижское дно.

Констанция пожала плечами.

— Ну и что? По-моему, главное, как он это делает. В произведениях господина Ретифа мне особенно нравятся те места, которые посвящены мужчине, женщине, любви.

Мистер Пенн, сидевший на одном сидении с Констанцией, посмотрел на нее с благодарностью.

— Как приятно слышать о том, что есть аристократы которые не презирают народ, — сказал он. — По-моему таких людей во Франции можно пересчитать по пальцам.

Желчный господин посчитал своим долгом высказаться.

— А по-моему, делать народ главным героем литературного произведения — это просто отвратительно, — с выражением в голосе сказал он. — Это не вписывается ди в какие литературные традиции.

Его супруга, пожилая дама с веером, выслушав слова мужа, сказала:

— И все-таки я думаю, что мне нужно будет прочитать что-нибудь написанное этим господином Ретифом, хотя бы для того, чтобы повысить наше образование.

— У нас и так хорошее образование, — проворчал ее супруг.

Господин де Ванделль улыбнулся.

— Я впервые познакомился с произведениями Ретифа де ля Бретона, прочитав одну из его статей в газете «Парижские ведомости». Это было давно, лет пятнадцать назад. Вы знаете, что меня поразило? В каждой строчке этого произведения был какой-то необыкновенный огонь. Это было несомненно талантливо. Но, кроме того, в этой самой статье господин Ретиф предсказывал те бурные потрясения, сквозь которые придется пройти Франции. Он не просто предсказывал их, но и предостерегал. И что интересно — прошло столько лет, а все предсказания господина Ретифа в точности сбылись. Это просто поразительно.

Едва господин де Ванделль умолк, как мистер Пенн подхватил его слова.

— Я готов во всем согласиться с вами. Именно после того, как я прочел несколько первых статей господина Ретифа де ля Бретона, у меня появилась страсть к публицистике. Я даже наизусть помню слова, которые он тогда писал: «Богатые, не будьте суровы и надменны. Берегитесь, готовится революция. Революция, которая станет гибельной для вас. Аристократия не поняла народа. Она не смогла и не захотела его понять. Однако, этот народ больше не хочет и не забудет переносить социальную несправедливость, царящую в обществе. Он уничтожил его. Слушайте плебея, который живет в народной среде».

Дама с веером изумленно посмотрела на мистера Пенна. — Именно так написал господин Ретиф?

— Да. Художник часто предвидит события, которые могут случиться. Он живет ощущением того, что происходит, что витает в воздухе. Гораздо раньше всех остальных граждан он чувствует это и описывает в своих произведениях. Именно таков господин Ретиф де ля Бретон.

Желчный аристократ обвиняюще ткнул пальцем в господина Пенна.