Смерть приходит в Пемберли - Филлис Джеймс

Бидуэлл никогда не боялся оставлять своих домашних одних в лесном коттедже, да и они не испытывали страха в лесу. Коттедж долгое время стоял заброшенный, пока отец Дарси не привел его в порядок, чтобы там мог жить кто-нибудь из слуг. Но хотя размерами он превосходил обычное помещение для прислуги и там можно было наслаждаться уединением и спокойствием, не многие выражали желание жить в этом коттедже. Его построил прадедушка Дарси, затворник, проведший большую часть жизни в одиночестве, разделяемом лишь собакой по кличке Солдат. Здесь он стряпал себе незатейливую еду, читал и просто сидел, глядя на мощные стволы деревьев и на густой кустарник, отделявшие его от остального мира. Когда Джорджу Дарси исполнилось шестьдесят, Солдат заболел, стал беспомощным и очень страдал. Дедушка Бидуэлла (тогда еще мальчик, помогавший на конюшне), как обычно, привез хозяину свежее молоко, но нашел того мертвым. Дарси застрелил Солдата и потом застрелился сам.

До Бидуэлла в коттедже жили его родители. Ни его, ни их не смущала история дома. Разговоры о привидении в лесу пошли после не столь давней истории, случившейся вскоре после того, как владеть поместьем стал дед нынешнего хозяина. Молодой человек, единственный сын в семье, работавший помощником садовника в Пемберли, был уличен в незаконной охоте на оленя в поместье мирового судьи, сэра Селвина Хардкасла. Браконьерство тогда не считалось таким уж страшным преступлением, и многие судьи в голодные годы относились к нему снисходительно, но похищение оленя каралось смертной казнью, и отец сэра Селвина настаивал на исполнении закона. Мистер Дарси просил проявить в данном случае милосердие, но сэр Селвин был непреклонен. Не прошло и недели со дня казни, как повесилась мать юноши. Хотя мистер Дарси сделал все, что мог, бедная женщина считала во всем виноватым именно его. Она прокляла род Дарси, и тогда в округе пошел слух, что ее призрак, издавая горестные вопли, бродит по лесу; его видят те, кто по неосмотрительности осмеливается пойти туда в темноте. Появление мстительного призрака всегда предвещало смерть в поместье.

Бидуэлл не обращал внимания на эти глупости, но на прошлой неделе ему рассказали, что две горничные, Бетси и Джоан, сообщили по секрету остальным слугам, что видели в лесу привидение. Он посоветовал девушкам не распускать пустые слухи: если они дойдут до миссис Рейнолдс, им несдобровать. Хотя его дочь Луиза не работала больше в Пемберли, а сидела дома, помогая ухаживать за больным братом, он боялся, как бы до домашних не дошла эта история. Впрочем, и она, и ее мать проявляли достаточную осторожность и тщательно запирались на ночь, а он, возвращаясь поздно вечером из Пемберли, подавал условный сигнал: три раза стучал громко и четыре тише — и только потом вставлял ключ.

О коттедже шла дурная слава, но несчастья коснулись семьи лишь недавно. Бидуэлл помнил ясно, словно это было вчера, тот горький момент, когда он окончательно снял красивую ливрею первого кучера семьи Дарси и простился с любимыми лошадьми. А теперь, вот уже год, медленно и мучительно умирает его единственный сын, надежда всей его жизни.

Но мало этого: старшая дочь, от которой никто — ни он, ни жена — никогда не ждали неприятностей, доставила им большое беспокойство. У Сары всегда все шло хорошо. Она вышла замуж за сына владельца трактира «Кингз-Армс» в Ламтоне, честолюбивого молодого человека, который перебрался в Бирмингем и на деньги, оставленные дедом, открыл там свечную лавку. Дело процветало, однако Сара уставала и все глубже погружалась в депрессию. За эти четыре года она родила троих детей и ждала четвертого, материнские заботы и работа в лавке так ее вымотали, что она послала домой отчаянное письмо, умоляя о помощи сестру Луизу. Жена без слов отдала Бидуэллу письмо, но он знал, что она разделяет его беспокойство: еще бы, их разумная, веселая, пышущая здоровьем Сара попала в такую переделку. Прочитав письмо, он вернул его со словами: «Уилл будет тосковать по Луизе. Они очень привязаны друг к другу. А ты сможешь ее отпустить?»

— Надо. Если Сара написала такое письмо, значит, она в отчаянии. Не похоже на нашу Сару.

Поэтому Луиза провела пять месяцев в Бирмингеме до рождения очередного малыша, помогая ухаживать за остальными детьми, и после родов осталась еще на три месяца, дав Саре прийти в себя. Недавно она вернулась домой и привезла с собой малыша Джорджи, чтобы разгрузить сестру и дать матери и смертельно больному брату Уиллу посмотреть на него. Сам Бидуэлл был не в восторге от ее поступка. Он не меньше жены хотел видеть внука, но считал, что дом, где ухаживают за умирающим, не место для младенца. Уилл был слишком болен, чтобы испытывать стойкий интерес к новорожденному, а детский плач по ночам беспокоил его. И еще Бидуэлл видел, как несчастна Луиза. Она места себе не находила и, несмотря на осеннюю прохладу, старалась с ребенком на руках уйти в лес, а не оставаться дома с матерью и Уиллом. Она словно нарочно отсутствовала даже в тот день, когда к Уиллу пришел часто его навещавший почтенный и ученый священник Персивал Олифант, что было особенно странно: она любила старого священника, а он принимал участие в Луизе с самого детства, приносил книги и предлагал ей изучать латынь в группе частных учеников. Бидуэлл отказался от его предложения, боясь, что Луиза возомнит о себе невесть что, но тем не менее такое предложение было сделано. Конечно, девушки обычно нервничают и чувствуют тревогу по мере приближения свадьбы, но почему сейчас, когда Луиза вернулась, Джозеф Биллингс не приходит к ним так часто, как раньше? Его почти не видно. Может, пришло в голову Бидуэллу, забота о ребенке заставила Луизу и Джозефа задуматься, какую ответственность и риск берут они на себя, вступив в брак, и они решили повременить? Однако он надеялся, что это не так. Джозеф целеустремленный и серьезный, некоторые считают, что в свои тридцать четыре он староват для Луизы, но, похоже, девушка любит его. Они будут жить в Хаймартене, в семнадцати милях от них с Мартой, и войдут в семейство, где хозяйка заботливая, а хозяин щедрый; их будущее обеспечено, жизнь расписана — стабильная, благополучная, честная. Зачем женщине латынь, если у нее такое будущее?

Возможно, все наладится, когда Джорджи отвезут к матери. Завтра Луиза пустится с ним в обратный путь; сначала ее довезут в двуколке до «Кингз-Армс» в Ламтоне, откуда она на почтовых лошадях доберется до Бирмингема, где ее встретит и доставит домой Майкл Симпкинс, муж Сары. Уже на следующий день Луиза в почтовом экипаже вернется в Пемберли. Без ребенка жене и Уиллу будет легче, а вот ему после того, как он поможет привести в порядок после бала дом и придет домой, будет не хватать пухлых ручонок Джорджи, протянутых ему навстречу.

Эти тревожные мысли не мешали Бидуэллу работать, однако незаметно для себя он сбавил темп и впервые задумался, не слишком ли утомительно для него чистить серебро в одиночку. Решительно пододвинув к себе последний канделябр, он взял чистую тряпку и, расправив ноющие члены, продолжил работу.

Джентльмены не заставили себя долго ждать в музыкальном салоне, и когда все удобно расположились на диванах и в креслах, атмосфера стала более раскованной. Дарси открыл крышку рояля, на инструменте зажгли свечи. Когда все успокоились, Дарси повернулся к Джорджиане и, почти официально, словно она была гостьей, сказал, что для всех было бы удовольствием, если б она согласилась что-нибудь сыграть и спеть. Девушка встала, бросила быстрый взгляд на Генри Элвестона, и он последовал за ней к роялю. Обращаясь к присутствующим, Джорджиана сказала:

— Среди нас есть тенор, и, мне кажется, будет приятно послушать дуэт.

— Конечно! — воскликнул с энтузиазмом Бингли. — Прекрасная мысль. Послушаем дуэт. На прошлой неделе мы с Джейн пытались петь дуэтом, правда, любимая? Но я не предлагаю повторить этот эксперимент сегодня. Я пел ужасно, не так ли, Джейн?

Та рассмеялась:

— Неправда. Ты пел хорошо. Боюсь, это я мало практиковалась после рождения Чарльза Эдварда. Не будем испытывать терпение наших друзей, тем более что в лице Джорджианы имеем такую талантливую исполнительницу, с какой ни ты, ни я не можем конкурировать.

Элизабет старалась отдаться музыке, но ее глаза и мысли были прикованы к паре у фортепьяно. После первых двух песен все стали требовать продолжения; последовала пауза — Джорджиана взяла другие ноты и показала их Элвестону. Тот полистал страницы и указал девушке на некоторые места, которые, по-видимому, считал трудными, а может, не знал, как текст звучит по-итальянски. Та подняла на него глаза, потом наиграла правой рукой несколько тактов, и молодой человек улыбкой дал согласие. Оба, казалось, забыли о слушателях. Этот момент близости погрузил их в особый мир, где личность растворялась в любви к музыке. Глядя, как отблеск огня играет на их восторженных лицах, как они улыбаются, радуясь найденному решению, и Джорджиана садится за рояль, Элизабет почувствовала, что между ними не мимолетное влечение от физического соседства и даже не от взаимной любви к музыке. Безусловно, они влюблены друг в друга или находятся в преддверии любви, этом волшебном периоде взаимных открытий, ожиданий и надежд.