Газета День Литературы # 81 (2003 5) - Газета День Литературы

Пройдя сквозь "чистилище" пересудов и времени, "Драчуны" и посвященная им статья "Освобождение" не только выжили, но и вошли в золотой фонд отечественной литературы, став классикой. Другое дело, что читают их сегодня далеко не все, кто хотел бы прочитать. Их мало издают, а если и издают, то цены на книги для многих россиян сегодня недоступны. "Развалы" все больше избилуют "коммерческим" суррогатом.

Впрочем, Михаил Николаевич знает и другие примеры. Вот что он рассказал:

— Пришел как-то ко мне Петр Лукич Проскурин. Мы с ним дружили. И показывает свежеизданную книгу с его романом "Судьба". Я кинулся его поздравлять, решив, было, что лед тронулся и начинает издаваться настоящая литература. Но Проскурин не выражал радости. Книгу он купил на одном из "развалов". На титуле значилось неизвестное издательство. Петр Лукич все же решил найти издателя и выяснить, почему тот, согласно закону об авторском праве, не уведомил автора и так вероломно наживается на чужом творчестве. Решил и нашел. Как и следовало ожидать, издатель, не имеющий никакого отношения к литературе, был обычным делягой. Обитал в загородном особняке в окружении собак и вооруженной охраны. Писателя "принял" у ворот. Выяснив, в чем дело, "издатель" сунул Петру Лукичу несколько "зеленых" банкнот и настойчиво "попросил" больше его, "крутого", не беспокоить, если писателю дорога жизнь. На том разговор и закончился. Таковы рыночные реалии нового времени. Каждый день они открываются для нас своими "необыкновенными демократическими правовыми" гранями.

Премии писателям, почет, уважение, дома творчества, поездки по стране, встречи с читателями, творческое общение с зарубежными коллегами и почитателями, — все осталось в советском прошлом. Хорошо, что тогда, во времена "тоталитарного" сталинизма, успели выстроить писательский городок Переделкино, с удобными домиками, скамейками, фонарями, прозрачными изгородями, среди берез и елей, родников и прудов. На одной из таких писательских дач и живет сейчас Михаил Алексеев. Нередко бывает одинок. У дочерей и внуков — своих забот пруд пруди. Жена Татьяна Павловна, бывает, задерживается у внуков. А писатель засиживается допоздна в своем привычном обиталище, за столом, с бумагой и своими раздумьями.

К счастью, не забывают земляки. Приезжают сами, да еще и с гостинцами. Милостив и губернатор Д.Аяцков. К 80-летию писателя, 5 лет назад, провел в Саратовской области литературные чтения по творчеству М.Алексеева. Праздником были многочисленные встречи с поклонниками его таланта, особенно, — со школьниками. Оплатил губернатор и переиздание "Драчунов", не преминув при этом заметить: все равно ведь будешь голосовать за Зюганова? Хотя, конечно, и губернатор внакладе не остался. За почитание великого саратовца он не один избирательский голос завлек в свою политическую "копилку". Хорошо уже то, что лавры-то воздал по заслугам. А для писателя нет высшего счастья, чем признание людей. Благодарен Михаил Николаевич Администрации Саратовской области и за учреждение литературной премии имени М.Алексеева. Надеется, что ее получателями всегда будут только талантливые и честные писатели.

Самое яркое впечатление этого года — празднование 2 февраля 60-летия Сталинградской битвы в Волгограде. Их, сталинградцев, с каждой встречей все меньше, и все пронзительнее радость встреч с однополчанами. В этот раз мечталось воинам-сталинградцам, что ради знаменательного Дня воинской славы, в честь разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Сталинградской битве в 1943-м, городу будет возвращено историческое имя — Сталинград. С ним город себя обессмертил, так его зовут за рубежом. Да и в Кремле вроде бы витала такая идея. Но президент, в протокольном порядке отметившийся на юбилейной встрече с ветеранами в Волгограде, не проронил ни слова о возврате имени городу-герою. То ли забыл, то ли побоялся?… Кого? Не тех ли, которые во все времена бьются то с "национализмом", то со "сталинизмом", то с коммунизмом?

А ведь для восстановления имени города не нужны особые финансовые затраты, которых так боится нынешняя рыночная власть. Только и нужен был указ. А как бы он порадовал сталинградцев! Но и в малом президент не уважил ветеранов. Им, в том числе и писателю М.Алексееву, в тот светлый день, новая власть преподала свой очередной жестокий "урок".

Ничто не ускользает от взгляда писателя. Он все чувствует, все пропускает сквозь себя, анализирует. Испытывает боль и муку за свою поруганную Родину. Знает, в чем обман, ибо постиг высшую истину. Снова рука писателя тянется к бумаге, снова он спешит поделиться с людьми познанным. В размышлениях, в неистовом споре с новым миропорядком рождается новый роман "Оккупанты" с невыдуманными героями. М.Алексеев как бы следует предвидению Льва Толстого о том, что "писатели, если они будут, будут не сочинять, а только рассказывать то значительное и интересное, что им случалось наблюдать в жизни".

Бодрит и согревает душу М.Алексеева дружба и поддержка соратников по перу, звонки и встречи с Егором Исаевым, Юрием Бондаревым, Михаилом Лобановым, Сергеем Викуловым, Александром Прохановым, Евгением Нефедовым, Арсением Ларионовым. Напоминают, случается, о себе и ставшие далекими друзья-писатели, как Расул Гамзатов. Тяжелое время, недуги и непреодолимые отныне расстояния разделили писательское братство.

Общение, как света луч. Его ничто не за

менит человеку, считает Михаил Николаевич. Недаром самая большая комната в его дачной избушке отведена под трапезную. Во всю ее длину стоит дощатый стол, вдоль него лавки. Кто только не сиживал за ним, на каких только языках не звучали здесь речи. Сегодня гости нечасты. А когда приходят, хозяин хлебосолен, как всегда. Предлагает отведать щей собственного приготовления. С говядинкой, говорит, от земляков. Сало, копчености, сливки, — всего навезли. Щедрости саратовцы необыкновенной. Жаль только, счастья им досталось мало. Испытания за испытаниями, и нет им конца.

Угощая гостей, Михаил Николаевич сам не спешит есть. Ждет, когда щи остынут. А потом, взяв ложку, вспоминает, как сладостно вкусны были холодные щи в дни юности, когда, запоздавши к ужину, жадно прикладывался к миске. Вкус привычной еды как бы возвращает писателя в те невозвратные дни. Напоминает и запах земли, и тепло крепких крестьянских рук. Им служит писатель, и они ему благодарны.

С Юбилеем Вас, мастер, — славный, добрый, сильный человек!

ПОЗДРАВЛЕНИЕ ПРИШЛО ИЗ ДАГЕСТАНА

Дорогой друг! Шлю тебе сердечные поздравления!

85 лет — это для меня повод поблагодарить тебя за все, что ты сделал в нашей литературе и пожелать тебе столько радости, сколько ты доставил нашему народу.

Ты всегда был достойным человеком. Но в эти тяжёлые для нашей литературы дни ты вёл себя с благородством и показал себя не только талантливым писателем, но и порядочным человеком. Жаль только, что мы сейчас мало встречаемся.

Перечитал твои романы и повести. И вот что скажу: это не просто ты работал, это душа твоя работала. Талантливый ты человек! За эти годы мы многое потеряли. Но есть приобретения, которые никто не может отнять, — это верное служение народу, завидный талант. Кто любит Россию, русскую литературу, тот не пройдет мимо тебя. Я говорю тебе — большое дагестанское спасибо! Большой привет твоей семье и добрые дагестанские пожелания.

Твой Расул Гамзатов

Олег Головин ДЕФИЦИТ ПОПУЛЯРНОЙ ГЕРОИКИ

Блестящие "мерседесы", приталенные дорогие пальто, запыленные кубики джипов с охраной в темных очках и наушниках. Кто эти люди, охраняемые и неприступные, перед которыми почтительно открываются двери разных салонов и офисов? Да в сущности, несчастные люди. Страдальцы по "Большому стилю", по-детски нелепо пытающиеся заполнить свой идеологический вакуум посредством всех этих эпатажных смокингов, "мерседесов" и пальто.

Наш народ давно соскучился по чему-нибудь Большому. Это легко читается как в глазах старика-ветерана, так и в детских удивленных глазках. И та же "Бригада", и тот же "Олигарх" Лунгина — это тоже попытки найти красивую эстетику, соответствующую современному моменту, попытки создания альтернативы классическому Большому стилю.

А настоящая эстетика Большого стиля у нас была только в советское время с 1917 по 1953 год. Вообще, есть в мире две красивых эстетики, Эстетики былых Идеологий — большевистская и нацистская. Не надо обвинять меня в разжигании межнациональной розни, это правда. Все эти молодые белокурые и чернобровые бестии, затянутые в кожу, портупеи с "маузерами" и "браунингами" и повязки — у одних красные, у других… в общем, похожие. Это же просто атас! Я уверен, сколько простых мальчишек, предоставь ты им сейчас такую возможность, с огромным удовольствием перевоплотились бы сегодня в героев Гражданской войны или штурмовиков Рэма. Потому что это ИН-ТЕ-РЕС-НО! Нет, скажут наши правозащитники, лучше они пускай будут изображать из себя абсолютно идеологически кастрированную "Бригаду", а еще лучше, чтобы совсем из дома не высовывались.