1919 - Джон Пассос

Наутро их судили, и это было адски смешно, только Джо страшно трусил; было торжественно, как на митинге квакеров, и судья был в паричке, и каждого из них оштрафовали на три шиллинга шесть пенсов плюс судебные издержки. В общем вышло по доллару на брата. Еще счастье, что у них нашлись деньги.

А судья в паричке произнес целую речь, что теперь, дескать, военное время и они не имеют права напиваться и безобразничать на британской территории, а должны сражаться плечом к плечу со своими единокровными братьями - англичанами, которым американцы обязаны всем, вплоть до своего положения великой державы, должны защищать цивилизацию и свободу и героическую маленькую Бельгию от вторжения гуннов, которые насилуют женщин и топят мирных торговцев.

- Правильно, правильно, - вполголоса сказали судебные приставы, когда судья кончил, и лица у них были очень строгие и торжественные, и, после того как штраф был взыскан и полицейский сержант проверил их документы, американских ребят отпустили. Джо несколько задержали оттого, что его документ был выдан консульством и не был зарегистрирован в соответствующем полицейском участке, но потом и его отпустили, предупредив, чтобы он больше не сходил на берег, иначе ему же будет хуже.

Джо вздохнул свободно, лишь когда повидался со шкипером, и был принят, и привел в порядок свою койку, и пошел на берег, и получил свой сверток, который оставил у миловидной буфетчицы с льняными волосами в первом трактире, куда зашел вчера вечером. Наконец-то он был на американском судне. По обеим сторонам носа были нарисованы два американских флага и название парохода - "Тампа", Пенсакола, Флорида - белыми буквами. Кок был негр, и им сразу же дали маисовую кашу, и сироп, и кофе вместо этого поганого чая, и еда была чертовски вкусная. С того дня как ушел из дому, Джо никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Койки были чистые, и до чего ж было замечательно, когда "Тампа" дала гудок, и отвалила от пристани, и медленно пошла по аспидным волнам Мерси по направлению к морю.

Пятнадцать дней до Хэмптонского рейда, солнечная погода, и океан как стекло, кроме двух последних дней, когда вдруг подул резкий норд-вест, поднявший сильное волнение у Виргинского мыса. Несколько тюков ситца весь их груз - они сдали на товарной станции в Норфолке. Когда Джо спустился на берег с жалованьем в кармане и пошел осмотреть город с Уиллом Стерном, местным уроженцем, это был для него настоящий праздник.

Они навестили родных Уилла Стерна и поиграли в бейсбол, а потом поехали трамваем на Виргинский пляж с девицами, знакомыми Уилла Стерна. Одну из девиц звали Делл, и она была очень смуглая, и Джо вроде как втрескался в нее. Когда они надевали в купальне купальные костюмы, он спросил Уилла, как он думает, она ему... А Уилл рассердился и сказал:

- Неужели у тебя не хватает мозгов отличить барышню от шлюхи?

А Джо сказал:

- Ладно, ладно, нынче кто их разберет.

Они поплавали и повалялись на пляже в купальных костюмах и зажгли костер, а потом отвезли девиц домой. Делла позволила Джо поцеловать ее, когда они прощались, и он призадумался, не закрутить ли с ней всерьез.

Вернувшись в город, они не знали, что им предпринять. Им хотелось выпить и подцепить пару баб, но они боялись накачаться и истратить все деньги. Они зашли в бильярдную, в которой Уилл бывал раньше, и сыграли несколько партий, и Джо был в ударе и очистил местных игроков. Потом они завернули в бар, и Джо заплатил за выпивку, но уже было время закрывать, и они опять очутились на улице. Они никак не могли найти девок; Уилл сказал, что знает одно место, но там с тебя сдерут страшные деньги, и они уже решили идти домой спать, как вдруг им подвернулись две девки, которые им сделали глазки. Они долго шли за девками и наконец свернули в плохо освещенный переулок. Девки были что надо, но они трусили и нервничали, как бы их кто не заметил. Они отыскали нежилой дом с задней верандой и потащили их туда - там было темно как в могиле, - а потом пошли спать к родным Уилла Стерна.

"Тампа" стала в сухой док в Ньюпорт-Ньюс на ремонт. Джо и Уилл Стерн получили расчет и круглый день болтались без дела по Норфолку. По субботам вечером и по воскресеньям Джо поигрывал в бейсбол с ребятами, работавшими на военной верфи, вечерами он ходил гулять с Делл Мэтьюс. Она служила стенографисткой в Первом Национальном Банке и постоянно твердила, что никогда не выйдет замуж за моряка: морякам нельзя верить, и, вообще, что это за жизнь, и никаких надежд на повышение. Джо говорил, что она права, но ведь мы только один раз молоды, и ну его к черту, подумаешь, какая важность. Она спрашивала его о его родных и почему он не едет в Вашингтон, тем более что у него отец болен. Он сказал, что пускай старик подыхает ко всем чертям, он его ненавидит, и все тут. Она сказала, что это просто ужасно. Он как раз угощал ее содовой после кино. Она выглядела очень мило и нарядно в воздушном розовом платье, и ее маленькие черные глазки сияли возбуждением. Джо сказал, что не стоит обо всем этом говорить, все это неважно, но она посмотрела на него зло и возмущенно и сказала, что она готова поколотить его, и что все ужасно важно, и это безнравственно - так говорить, и что он порядочный юноша и сын порядочных родителей и получил порядочное воспитание, и он должен думать, как бы ему выдвинуться, а не шататься по свету и бить баклуши. Джо обиделся и сказал: ах вот как, и попрощался с ней у ее дома, не сказав больше ни слова. После этого он не видел ее дней пять.

Потом он как-то вечером подошел к месту службы Делл и стал поджидать, когда она выйдет. Он думал о ней больше, чем ему хотелось, и о том, что она ему сказала. Сначала она сделала попытку быстро пройти мимо, но он улыбнулся ей во весь рот, и она не смогла удержать ответную улыбку. К тому времени он уже почти окончательно поистратился, но все же повел ее и купил ей коробку конфет. Они говорили о том, как нынче жарко, и он сказал, что на этой неделе они пойдут на бейсбольный матч. Он рассказал ей, что "Тампа" идет в Пенсаколу за лесом, а потом на ту сторону, за океан.

Они ждали трамвая, чтобы поехать на Виргинский пляж, расхаживая взад и вперед и отмахиваясь от москитов. Когда он сказал, что отправляется за океан, она прямо изменилась в лице. Прежде чем Джо сообразил, что он делает, он сказал, что он не вернется на "Тампу", а постарается найти работу тут, в Норфолке.

Ночью было полнолуние. Они долго валялись в купальных костюмах на пляже у небольшого костра, который Джо сложил, чтобы отогнать москитов. Он сидел скрестив ноги, а она положила ему голову на колени, и он все время гладил ее по волосам и нагибался и целовал ее; она сказала, какое у него смешное опрокинутое лицо, когда он ее целует. Она сказала, что они поженятся, как только Он получит постоянную работу, и что вдвоем они чего-нибудь добьются. С того самого дня, как она первой ученицей кончила среднюю школу, она все время чувствовала, что она должна работать и чего-то добиваться.

- Здешней публике грош цена, Джо, я даже иногда сомневаюсь, живые ли они вообще.

- Знаешь, Делл, ты мне ужасно напоминаешь мою сестру Джейни, честное слово. Черт побери, она уже многого добилась... Она тоже ужасно хорошенькая...

Делл сказала, что она надеется, они когда-нибудь познакомятся, и Джо сказал, конечно, они познакомятся, и он поставил ее на ноги и привлек к себе и крепко обнял и поцеловал. Было уже поздно, и в ярком свете луны пляж казался холодным и пустынным. Делл начала дрожать и сказала, что нужно одеться, не то она насмерть простудится. Им пришлось бежать всю дорогу, чтобы поспеть на последний трамвай.

Рельсы звенели, когда трамвай летел по залитой лунным светом песчаной равнине, поросшей соснами, полной звона и стрекота цикад и кузнечиков. Делл вдруг съежилась и заплакала. Джо спрашивал, в чем дело, но она не отвечала, только плакала да плакала. Он прямо вздохнул с облегчением, когда довел ее до дому и пошел один по пустынным, тихим улицам в меблированные комнаты, где он жил.

Всю следующую неделю он бродил по Норфолку и Портсмуту в поисках подходящей работы. Он даже съездил в Ньюпорт-Ньюс. Обратно он ехал на пароме, у него не хватило денег на билет, и он уговорился с кондуктором, что вместо платы за проезд подметет паром. Хозяйка требовала платы за неделю вперед. Все должности, на которые Джо претендовал, требовали сноровки или стажа или среднего образования, да и вообще-то их было немного, так что в конце концов ему опять пришлось наняться матросом на морскую баржу, которая ждала буксира, чтобы отвезти в Рокпорт груз угля.

В караване было пять барж; плаванье было, в общем, приятное, на барже только он да старик по имени Гэскин с сыном, пятнадцатилетним парнишкой, которого тоже звали Джо. Один только раз у полуострова Кейп-Код их застиг шквал, и у них разорвался буксирный трос, да и то капитан буксира не растерялся и успел перекинуть им новый.

В Рокпорте они выгрузили уголь и бросили якорь в гавани, ожидая, чтобы их отвезли к другой пристани за обратным грузом - гранитными глыбами. Однажды вечером, когда Гэскин и его сын пошли на берег, а Джо остался нести вахту, помощник механика с буксира, узколицый парень по имени Харт, подгреб к барже на ялике и шепнул Джо, не хочет ли он... Джо лежал на крыше каюты, покуривал трубку и думал о Делл. Холмы, и гавань, и скалистый берег таяли в теплом розовом сумраке. Харт нервничал и заикался. Джо сначала отнекивался, но потом сказал: