Саша Чекалин - Василий Смирнов

Варя читает медленно, четко выговаривая каждое слово. И хотя время уже позднее, а за окнами шумит и завывает ветер, наметая сугробы снега, никто из ребят не торопится домой.

— Будем, ребята, так же любить свою Советскую Подину, как любил ее Никита Сенин… — говорит Варя, кончив читать.

— Будем!.. — звенят в ответ взволнованные голоса.

Варя встает, предлагает почтить память юного героя. Все тоже встают. А когда снова садятся, из угла раздается:

— Можно наш отряд назвать именем Никиты Сенина?

Это предлагает Саша. Лицо у него потемнело, губы крепко сжаты, брови нахмурены. Про себя он думает: был бы он судья, сразу бы приговорил к смертной казни не только убийцу, но и всех, кто ему помогал.

У себя дома после сбора Саша повесил на стене вырезанный из «Пионерской правды» портрет отважного школьника Никиты Сенина.

— Ты знаешь, мама, кто это?.. — спрашивает он Надежду Самойловну и подробно объясняет.

Глядя на портрет, Надежда Самойловна тоже вздыхает: «Такой молоденький… Жить бы еще да радоваться…» Невольно ей вспоминается свое пережитое. Теперь народ в селе уже не тот, что три-четыре года назад. Стало легче жить и работать.

Задумчиво смотрят на портрет и Павел Николаевич и Витюшка. А Саша продолжает взволнованно рассказывать, почти слово в слово о том, что слышал на сборе.

На следующем сборе Варя снова читала первую страницу «Пионерской правды». Газета призывала всех деревенских ребят брать шефство над молодняком: жеребятами, телятами. Помогать выращивать их.

— Вот и у нас бы организовать… — предложила Варя, посматривая на ребят.

Сразу же отозвались Зинка и Лиходей. Они брались шефствовать над телятами, как только отелятся дома коровы.

— Я тоже… — присоединился Саша. Ему обидно, что другие опередили, пока он сидел и раздумывал.

— Вот и хорошо… — говорила Варя, составляя список.

Из коридора в полуоткрытую дверь несмело заглядывали «неорганизованные» ребята.

— Смотри, Пузан появился, — шепнул Саша на ухо Сереге.

У юркого, пронырливого Пузана и его двух приятелей горели глаза от любопытства и, наверное, от зависти. В руках они мяли шапки.

— Заходите, заходите… — приветливо пригласила их Варя, к большому неудовольствию пионеров. Только на днях эти «единоличники» дразнили пионеров, а Пузан даже грозился пооборвать у них красные галстуки.

Дома Саша рассказал о незваных гостях. К его удивлению, мать похвалила вожатую.

— Правильно делает. Обособляться от остальных ребят нельзя.

— Но они же не пионеры, — стоял на своем Саша.

— Значит, тоже хотят быть пионерами. А вы уже загордились!

— А мы еще проверим, достойны ли они быть пионерами. А то побоку, — продолжал упорствовать Саша. И вдруг вспомнил самое главное: — У нас ребята берут на воспитание телят.

— Как это на воспитание? — удивился отец. — В пеленки, что ли, завертывать будут?

Саша укоризненно посмотрел на отца — шутит, что ли? Пришлось рассказать все подробно.

— Вот будет у нас телочка, отдам вам с Витюшкой, шефствуйте, — пообещала мать.

Отец тоже не возражал.

В этот вечер Саша долго обсуждал с Витюшкой план будущего воспитания теленочка. Брат давал ему слово во всем помогать.

Ждать обещанного пришлось недели три.

…Вечером в доме долго не ложились спать.

— Ночь-то студеная, замерзнет, — беспокоился Павел Николаевич, потирая покрасневшие озябшие руки и не снимая полушубка, от которого несло холодом.

— Следить надо, — озабоченно говорила мать, — теперь уж не до сна. — Она тоже оделась потеплее. По очереди они выходили во двор.

Саша тоже дежурил. Только Витюшка безмятежно посапывал во сне. Он не видел, как отец принес в избу голенастого, белой масти, с крупными черными пятнами на бочках теленочка, как суетилась и охала мать, удрученная тем, что теленок появился на свет хилым, явно недоношенным, как возле них вертелся полуодетый Саша, больше мешая, чем помогая.

Утром, как только рассвело, Саша был уже на ногах. Первым делом он заглянул к теленочку, лежавшему на соломе возле печки. Долго гладил его по мягкой, как лен, белой шерстке, а тот, протянув широкую, лобастую, с черным пятном голову, усердно сосал у Саши край рубашки. От теленочка пахло парным молоком, и глаза его — синие, круглые — доверчиво глядели на Сашу.

— Как резать? — возмутился Саша, услышав в сенях разговор отца с матерью. — Ты же мне обещала, помнишь? — Саша подбежал к матери, стал тормошить ее, заливаясь слезами. Витюшка тоже заревел.

Отчаяние братьев было так велико, что матери пришлось согласиться.

— Выхаживайте, — махнула она рукой. — Бычок, а не телочка. Колхозу на племя он не нужен. Бычков не контрактуют. Ну, а там посмотрим…

— Выходим! Выходим! — закричали в один голос Саша и Витюшка и сразу же заспорили, как назвать бычка.

После долгого обсуждения и препирательств братья сошлись на том, что бычка следует назвать Мартиком. Почему? Да потому, что он появился на свет в марте.

В школе Саша немедленно сообщил ребятам, что он уже взял на воспитание теленка.

Зинка насмешливо фыркнула: подумаешь, быка выхаживают! И сразу же попыталась окрестить Сашу обидным прозвищем — «бычатник»!

— А бычок что, не животное? — сердился Саша. — Мы его на племя отдадим…

Восемь пионеров в селе уже шефствовали над молодняком. Каждый из них на сборе отряда должен был отчитаться, как он выполняет взятое обязательство.

Теперь из школы Саша спешил домой крайне озабоченный.

— Ну как?.. — спрашивал он младшего брата, испытующим взором оглядывая теленка.

Витюшка подробно докладывал, как вел себя в отсутствие Саши Мартик.

— Он уже лягается, — с восторгом сообщал Витюшка.

Вместе они ухаживали за Мартиком, меняли подстилку, поили. И Мартик, сперва неуклюже стоявший на тонких, словно палки, негнувшихся ногах, заметно начал расти, наливаться. Шерстка на нем стала лосниться, синеватые, как сливы, глаза глядели озорно.

Завидя Сашу, Мартик хрипло, по-ребячьи вскрикивал и лез, к большому удовольствию Саши, бодаться. У него уже прощупывались тупые бугорки будущих рогов.

— Дай-ка и я с ним пободаюсь, — нетерпеливо говорил Витюшка. — Ты сильный, ему несподручно с тобой бодаться.

Саша уступал брату. Из-за пустяков спорить он не любил.

Недели через две Мартика из избы переселили во двор. Ребята сами отгородили ему загончик, устроили кормушку. Весной, как только зазеленела луговина у дома, они стали выводить Мартика на волю.

В это время у Саши и Витюшки нежданно-негаданно появилась новая забота. В доме поселился очень прожорливый и крикливый жилец.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

От зоркого глаза Александры Степановны не ускользнуло, что школьники чем-то возбуждены. Все по-глядывали в сторону третьего ряда, где у окна сидел Саша. Оттуда доносился какой-то слабый писк.

Александра Степановна подошла ближе.

— Игру, что ли, затеяли? — укоризненно покачала она головой. — Малыши и те лучше себя ведут. — Она одобрительно посмотрела в сторону первоклассников.

В комнате одновременно занимались два класса: первый и третий. Школьники затихли. Головы всех ребят повернулись к Саше. Он густо покраснел, но молчал.

Не успела Александра Степановна отойти от парты, как снова послышался, теперь уже явственно, писк.

Александра Степановна заглянула в парту и извлекла оттуда гнездо из пакли, в котором сидел маленький, совсем еще голый галчонок с широко раскрытым огромным желтым ртом. В руках он запищал еще сильнее.

Саша стоял перед учительницей, опустив голову, и смущенно оправдывался:

— Я принес его из дому… Витюшка где-то подобрал на берегу… Я его выброшу.

— Выбрасывать не нужно, — смягчилась учительница, — снова в гнездо положите.

Она знала — у ребят постоянно в карманах что-нибудь звенело, гремело. С собой в класс они притаскивали все, что попадалось на пути. Как ни запрещала им это Александра Степановна, трудно было уследить за каждым.

Школьный день прошел неспокойно. Галчонок своим писком все время отвлекал внимание ребят. Едва кончились занятия, весь третий класс остался обсуждать, как поступить с галчонком.

— Определить его в какое-нибудь гнездо, — советовали Саше ребята.

— Чужака не примут, — авторитетно возражали девочки.

— Я могу ему и сам гнездо устроить… — говорил Саша.

Александра Степановна, собрав тетради, ушла. Уроки кончились и в других классах. В коридоре хлопали двери, шумно пробегали школьники, а возле Саши все еще толпились ребята.

Привлеченный шумом, в класс зашел Петр Иванович — преподаватель биологии и русского языка.

— Птичьими делами занимаетесь? — осведомился он, взглянув на голого, ощерившего рот галчонка, и легонько погладил птенца по головке: — Ого, какой шустрый!