Рыцарь свободного моря - Клод Фаррер

Луи Геноле получил, наконец, возможность вволю отдышаться и отдохнуть, так как с самой зари он только и делал, что от работы переходил к сражению и от сражения опять к работе. Как только неприятель был разбит, Тома сейчас же снова заперся в своей каюте, в обществе своей милой. Ни она, ни он не получили ни малейшей царапины за все время сражения, хотя и бесстрашно подвергали себя опасности. Особенно это можно сказать про Тома, нырявшего в неприятельские ряды подобно пловцу, ныряющему в воду, опустив голову; можно было в самом деле сказать, что имя это: «Ягненок», восклицаемое им наподобие воинственного клича, служило ему своего рода талисманом.

— И мне бы хотелось, — бормотал озабоченный Геноле, удалившийся теперь в свою каюту, куда ему был подан скудный ужин, так как он с утра еще ничего не пил и не ел, — и мне бы хотелось быть вполне уверенным, что в этом талисмане не замешан нечистый…

В то время, как Геноле рассуждал так сам про себя, невдалеке на набережной послышались голоса и один из них, повелительного тембра, стал окликать «Горностай». Открыв свой иллюминатор, Луи заметил небольшую кучку людей, часть которых освещала себе путь фонарями.

— На берегу! — крикнул он в свою очередь. — Кто идет? Что вам надо?

Мужчина в большой шляпе подошел к краю пристани:

— Мы офицеры и матросы с «Француза», — ответил он, — которого вы только что любезно привели на буксире. И наш командующий эскадрой, здесь присутствующий, желал бы немедленно переговорить с господином Трюбле, или Ягненком, капитаном этого фрегата.

Луи, привыкнув к темноте, разглядел четырех матросов, которые несли на плечах нечто вроде носилок.

— На берегу! — снова окликнул он. — Нет ничего проще. Подать вам вельбот?

— Никак нет, — ответил мужчина в большой шляпе, — наш флагман тяжело ранен и все равно не может им воспользоваться. Но, будучи в таком состоянии, он просит капитана Трюбле, по прозванию Ягненок, принять его извинения и соблаговолить лично сойти на берег.

— Ладно, — молвил Луи. И побежал сказать Тома.

Тома, раздосадованный тем, что его оторвали от интимных занятий, которые он, очевидно, больше ценил, чем беседу со старым, выбитым из строя флагманом, счел все же неучтивым заставлять долго ждать этих именитых людей, явившихся к нему с визитом. Поэтому он поторопился, и вскоре с большим почтением отвешивал поклон благородному инвалиду, который лежал без движения в глубине своих носилок. Тома увидел дворянина с жесткими седоватыми усами и с бледным лицом, но все же энергичного и решительного.

Тогда этот дворянин, господин де Габаре, с большим трудом приподнявшись и облокотившись на свою единственную руку, заговорил:

— Сударь, хоть мне и ампутировали только что руку, я решил сегодня же принести вам свою горячую благодарность за энергичную помощь, которую вы оказали мне и моей эскадре. Без вас, без вашего фрегата, Бог его знает, где носился бы сейчас мой корабль.

Не ответив ни слова, Тома вторично поклонился. Такие похвалы, невзирая на его настроение, приятно щекотали его самолюбие.

— Так вот, сударь мой, — продолжал адмирал, — я ваш покорный слуга и рад тому, что кроме того, я ваш должник. Говорите же и располагайте мною. Я пользуюсь некоторым влиянием и был бы счастлив сделать вам что-нибудь приятное. Чем я могу вам служить?

Он смотрел Тома прямо в глаза. Но Тома, частью от удивления, частью от смущения, по-прежнему не разжимал рта.

— Ну ладно, — сказал господин де Габаре, который хотел было улыбнуться, но сделал только гримасу, так как обрубок его правой руки причинял ему сильную боль, — я знаю, где ваше чувствительное место. Вы, сударь, — корсар, и этот фрегат, которого вы намедни с таким благородством не щадили на благо короля, очевидно и составляет ваше главное богатство. Ежели так, то не беспокойтесь. Его величество не потерпит, чтобы храбрый человек понес какой бы то ни было ущерб, сражаясь ради спасения чести королевской эскадры. Клянусь святым Людовиком, моим благородным патроном! От имени короля я покупаю у вас ваш «Горностай» и заплачу вам вдвое против того, что он вам самому стоил новенький, при покупке.

На этот раз Тома уже не мог не ответить.

— Господин адмирал, — сказал он, в третий раз снимая шляпу, — сердечно вам признателен. Но прежде всего фрегат этот не мой, и я всего капитан его на службе у своего арматора, господина кавалера Даникана, который чрезвычайно богат. Да я и сам достаточно богат, даже больше того, так как, не говоря о прочем добре, добытом прежде на войне, у меня здесь, в рундуке, в моей каюте, больше семисот тысяч ливров золотом, звонкой монетой, которые одному мне принадлежат и никому другому.

— Семьсот тысяч ливров! — воскликнул в недоумении господин де Габаре.

— Ровно столько, — горделиво подтвердил Тома.

Своей единственной рукой командующий эскадрой покрутил седой ус.

— Семьсот тысяч золотых ливров! — повторил он вполголоса, почти недоверчиво. — Откуда же у вас, сударь, такое сокровище?

Тома горделиво подбоченился.

— Из Сиудад-Реаля Новой Гренады, — ответил он, — из Сиудад-Реаля, испанского города, который я в свое время взял приступом вместе с моими друзьями флибустьерами и который я как следует разграбил. Сейчас там камня на камне не осталось.

Слово «флибустьеры» произвело свое действие. Господин де Габаре перестал сомневаться. Но тем более поразился. И посмотрел на корсара вытаращенными от удивления глазами.

— Так значит, сударь, — сказал он медленно и торжественно, — у вас было намедни на вашем фрегате, так же как и сейчас, семьсот тысяч ливров собственных ваших денег? И, несмотря на это, вы, нимало не колеблясь, приняли участие в опасном бою, от которого легко могли бы уклониться, если бы того пожелали? Клянусь честью! Вы поступили храбро! Потому что вы крупно рисковали в этой игре… Побежденный, взятый в плен, вы бы все сразу потеряли, и свободу и богатство… А может быть, у вас есть жена и дети, которые ждут вас дома, в Сен-Мало и рассчитывают, что вы им привезете это богатство…

— Побежденный? Взятый в плен? — повторил Тома, осмелившийся захохотать во все горло. — Эх, господин адмирал, что это за звери, такие? Про них ни я, ни моя команда ничего не слыхивала за все пять лет, что мы гоняемся по всем морям за врагами короля!.. Что касается того, чтобы иметь детей, то у меня их нет; что же до того, чтоб жену иметь, так жена у меня, с Божьей помощью, есть, но только не дома в Сен-Мало, потому что она спит тут же, в моей собственной каюте, и давеча получила свою долю в нашем сражении…

Старый флагман подскочил на месте, словно хотел выпрыгнуть из носилок.

— Как? Что? — воскликнул он. — Ваша жена, сударь, была у вас все время на судне? Вы атаковали неприятеля, имея ее рядом с собой?