Эпоха последних слов - Дмитрий Тихонов

— Не боись! — крикнул гном. — Мы тебя не тронем! Спасибо за помощь!

— За какую помощь? — удивленно спросил Вольфганг.

— Так ты же отвлек этих дробоедов, — пояснил гном. — А так бы все, винтец нам…

Он приблизился к шепелявому, еще продолжавшему тихо скулить в дорожной пыли. Дрожащими пальцами бандит пытался удерживать на месте выползающие внутренности, но поскольку действовала у него теперь только одна рука, получалось не очень.

— Ну что? — спросил гном. — Как тебе нравится теперь, а, гномова мать?

Сняв аркебузу с плеча, он направил ее на умирающего:

— Окажу последнюю милость. Не благодари — с твоей дикцией я вообще ничего не пойму.

И выстрелил в упор.

Отвернувшись, Вольфганг еще раз взглянул на орка, убедился, что никакой угрозы от плечистого варвара пока не исходит, и осмотрелся в поисках брата.

Рихард еще дышал — Вольфганг слышал это. Рихард еще жил — он знал это. С пеленок между близнецами установилась тесная связь, незаметная и непонятная прочим. Они чувствовали боль друг друга, угадывали мысли, эмоции, желания. Если орденская служба вдруг разлучала их, в сердцах возникала пустота, незаполняемая, невосполнимая — ни одна беда в мире не могла ввергнуть в такую тоску. И сейчас Вольфганг не ощущал в груди ничего похожего. Значит, Рихард пока оставался здесь, с ним. Иссиня-бледный, неподвижный, но живой.

Орк, которого звали Гром-Шог, помог перенести лишившегося сознания рыцаря в постоялый двор, где раненого уложили на импровизированную постель, собранную гномом по имени Роргар из мешков, шкур и плащей, найденных среди разбойничьих трофеев. Пока Вольфганг осторожно извлекал стрелы, его новые товарищи вскипятили воды и раздобыли где-то пару почти чистых бинтов. Раны тщательно промыли и перевязали.

Вынужденные оставаться в постоялом дворе, они по возможности подготовились к предстоящей ночи: забаррикадировали дверь и заколотили окна, оставив одно на втором этаже для наблюдения за окрестностями. Всем троим было ясно, что Рихард находится на пороге смерти. Он потерял много крови, а одна из стрел пробила легкое. Безымянные хозяева темных путей цепко держали его душу, и уже к утру могли забрать ее с собой.

Разведя огонь в большом каменном очаге, орк с гномом сварили похлебку из сушеных овощей, обнаружив целый мешок в припасах бандитов. Помещение заполнил потрясающий аромат горячей еды. Несмотря на голод, Вольфганг не притронулся к пище — он и присесть не мог, все ходил из угла в угол, постоянно бросая тревожные взгляды на осунувшееся лицо брата, оранжевое в отсветах пламени.

— Успокойся. Парень не доживет до рассвета, — пробурчал орк. — Уж я-то знаю.

— Будь у меня кадило или хотя бы скипетр, — проскрипел зубами Вольфганг. — Мы бы тогда посмотрели, кто кого.

— Погоди-ка, — сказал гном. — Как? Чадило?

— Кадило. Вроде… горшочка на цепи. Инструмент Паладинов.

— А?

Вольфганг повторил.

— Ну дык ведь! — воскликнул Скалогрыз, хлопнув себя по лбу. — Тут был еще рыцарь, утром попался этим сволочам, они его повесили! У него же имелась такая штука. Да-да! Мы с Рваной Мордой лежали связанные вон там, а тот ублюдок с черепами на башке обыскивал рыцаря прямо перед нами.

— Где? — рявкнул Вольфганг, испуганный вдруг вспыхнувшей надеждой. — Где обыскивал?

— Да вот здесь, кажись… погоди-ка…

Гном отложил в сторону миску с похлебкой, спрыгнул с лавки и направился в соседнюю комнату. Заскрипело, зашуршало, потом что-то с хрустом сломалось.

— Есть! — торжествующе крикнул гном, и появился в дверях, сжимая в руках объемистый сверток. — Вот рыцарские пожитки. Хорошо запрятали, гады!

В белый орденский плащ были завернуты потертые кожаные сапоги, дорожная сумка, кольчужная рубаха, расшитые серебром штаны, широкий проклепанный ремень с надписью «Людвиг Стормвотер» на внутренней стороне. То, в чем нуждался Вольфганг, здесь тоже нашлось: небольшое кадило и традиционный орденский скипетр с крестообразным навершием, покрытый витиеватой резьбой. В дорожной сумке лежали три мешочка с разноцветными порошками. Людвиг Стормвотер щедро отплатил за то, что они сняли его с дуба. Вольфганг не мог поверить своему счастью: теперь брат был спасен.

— Огня мне! — скомандовал он. — Быстро!

Орк взял из очага горящую головню, подошел, встал рядом. Рыцарь высыпал в чашу кадила щепотку зеленого порошка, растер его пальцами по дну. Новый, едва различимый аромат разбавил кислый запах похлебки. Взяв головню, Вольфганг наклонил ее над чашей, слегка встряхнул, уронив две искры, от которых порошок мгновенно вспыхнул. Из кадила потек густой зеленоватый дым.

— Ух ты! — изумленно воскликнул гном. — Вот так фокус!

— Не волнуйтесь, — сказал Вольфганг. — Это целебный дым.

— И что? Вылечит твоего брата?

— Надеюсь. Порошки — давний секрет нашего Ордена. Их готовили алхимики по особым, тайным рецептам, известным только самым лучшим мастерам. Вдыхая мельчайшие частицы, из которых состоит дым, человек получает удивительную способность к восстановлению. Раны затягиваются, кровотечения прекращаются, рассасываются синяки. Однажды я сам видел, как рассеченная сабельным ударом икра полностью зажила меньше чем за минуту. Даже шрама не осталось.

— А на орков эта штука тоже действует? — спросил Гром-Шог.

— Не знаю, — задумчиво ответил Вольфганг, думая, где бы пристроить кадило. — Не проверяли. Возможно, да, если нет какой-то роковой разницы в строении.

— И сколько порошка надо для лечения?

— Зависит от ранения. Рихарду, наверное, понадобится весь.

— Весь?

— Ну да. Но не волнуйтесь, в остальных мешочках — ингредиенты, я в любой момент могу приготовить еще, если будет нужда. Необходимые пропорции знаю, нас этому учат.

— Полезный ты человек, — пробормотал гном. — Надо бы с тобой подружиться.

Вольфганг повесил кадило на сучок над головой брата и, наконец-то успокоившись, сел на лавку, взял миску с похлебкой. Орк, тяжело переваливаясь, потопал наверх, сторожить у окна. Человек и гном неспешно разговаривали, делились впечатлениями от пережитых ужасов и перенесенных испытаний. Выяснилось, что Скалогрыз и Гром-Шог несколько дней назад миновали крепость алхимиков: ворота стояли наглухо закрытые, ни в окнах, ни на стенах не наблюдалось никаких признаков жизни. Особой цели у странного дуэта не имелось, поэтому гном был не против вернуться туда, сопровождая братьев.

— В крепости спокойнее, — ворчливо сказал он. — Может, еще и объяснят, почему вдруг клыки начали у меня расти. А то уже кажется, будто я превращаюсь в орка. Неплохо, конечно, быть орком, главное, чтоб мозги остались.

— Да, некоторые объяснения не помешали бы, — согласился Вольфганг, посмотрев на окутанного зеленым туманом брата. — Например, почему безумие, охватившее всех вокруг, не коснулось нас. Правда, сомневаюсь, что алхимикам это известно.

Он поднялся, добавил в кадило еще щепотку порошка. Рихард определенно стал выглядеть лучше: на бледной коже проступил легкий румянец, дыхание выровнялось, исчезли хрипы. Сейчас он казался больным, но уже не смертельно раненым.

— А табачку в той сумке не лежало? — поинтересовался гном. — А то трубка без дела пы…

Гулко громыхая, по лестнице слетел орк, ввалился в комнату:

— Тревога! Бабы идут!

— Крабы? — удивленно переспросил Скалогрыз.

— Бабы! Три штуки. С огнем.

— Сюда? — недоверчиво посмотрел на него Вольфганг. — К нам?

Орк не успел ответить — раздался требовательный, настойчивый стук в дверь.

— Тихо! — хрипло прошептал гном. — Никого нет!

— Мы знаем, что вы там! — прозвучал снаружи мелодичный женский голос. — Откройте, или нам придется спалить этот жалкий сарай!

— С огнем, говоришь? — пробормотал Вольфганг.

— Ага, — кивнул орк. — На посохе.

— На посохе? О, Ушедшие Боги!

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил гном. — Эльфийки?

— Похоже на то…

— С тремя нам не справиться.

— Мы не причиним вам вреда! — вновь тот же голос. Его обладательница то ли читала мысли, то ли просто удивительным образом подслушивала их разговор. — Даем слово!

Гном почесал бороду, глянул на Гром-Шога. Тот пожал плечами.

— Хорошо, — сказал Скалогрыз. — Откроем. Может, им тоже нужен ночлег…

Орк, поднатужившись, оттащил от двери подпиравшие ее лавки.

— Сейчас, сейчас! — крикнул гном, поворачивая ключ в замке. — Еще секунду… Вот!

Вольфганг никогда раньше не видел эльфов. Среди послушников ходили разные истории об этих существах, некогда правивших всем миром, но теперь сохранивших за собой лишь территорию южных гор, на вершинах которых они строили свои загадочные монастыри. Говорили, что правят и воюют у них женщины, а мужчины занимаются домашними делами. Судя по трем эльфийкам, стоявшим за порогом, это было правдой. Изящные, ярко украшенные доспехи плотно облегали стройные тела, в которых гибкость и грация гармонично сочетались с внутренней силой. Клинки, выполненные в виде полумесяцев, несмотря на явную декоративность, производили впечатление грозного и действенного оружия. На лицах, лишенных красоты в привычном смысле этого слова, читалась решительность и даже жестокость, а в глазах — Вольфганг опустил голову, не выдержав их взглядов — в глазах таилось ледяное безразличие долгой, очень долгой жизни. Они принадлежали иному миру, прекратившему свое существование много сотен лет назад.