Зеркало судьбы - Виктор Павлович Точинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На охоте всякое случается…
Случается на охоте всякое…
На охоте случается всякое…
У них пока — за то время, что Славик ездит с компанией, — пока ничего всерьез неприятного не случалось. Пока не случалось… Но кто-то ведь сказал, Славик не помнил, кто: все плохое, что может произойти, непременно когда-то произойдет…
И он выложил рядом с найденным в дерьме самоцветом второй, уже самолично ограненный.
С кем-то из них на охоте случится нехорошее… Несчастный случай, называя вещи своими именами. Рано или поздно с кем-то произойдет. Закон больших чисел вступает в действие: чем дольше охотник ездит на охоту, тем выше у него вероятность расслабиться, пренебречь правилами безопасности, — и угодить под заряд картечи, например. Обычное дело, особенно по пьянке.
Конструкции из двух самоцветов (да что там самоцветов… бриллиантов!) явно не хватало завершенности… Недоставало третьего, связующего элемента.
Славик отыскал его без труда, финальный вывод прямо следовал из предшествующих.
Что значит «с кем-то произойдет»? Кто тут дольше всех ездит на охоту? Капитоныч. Кто умудряется нализаться не то что до завершающих посиделок у костра — но даже до начала стрельбы? Опять же Капитоныч. Метко стрелять это ему каким-то чудом не мешает, но речь не о том. Получается, что Капитоныч в группе риска. Повышенного риска, запредельного. И если что-нибудь случится, то непременно с ним…
Три мысли-бриллианта устремились друг к другу и слились в огромный и сверкающий Кохинур.
Славик опасливо оглянулся по сторонам: не увидел ли кто блеск сокровища?
9. Курорт — Большое Кузьмино
Пока Славик разбирался с бижутерией в своем мозгу, разговор вновь увял, да и был он не разговором — издевательским монологом Капитоныча.
После долгой паузы, уже на подъезде к Кузьмино, Веймарн положил руку на плечо Валентину Арнольдовичу, спросил негромко и сочувственно:
— Суставы?
И оказалось: одно по-доброму произнесенное слово способно сделать больше, чем все потоки липкого и коричневого… Валентина Арнольдовича прорвало: да, да, суставы, черт бы их побрал, у него единственная проблема, вернее две единственных проблемы — одна в левом колене, другая в правом…
10. Большое Кузьмино — Сарская Мыза
Про проблему Валентина Арнольдовича они знали давно. Когда Славик стал полноправным охотником, проблема уже стояла в полный рост. А вот Валентин Арнольдович уже тогда вставал с трудом — как-то нелепо поднимался со стула, широко раздвинув ноги, — иначе, при вставании обычным манером, в коленных суставах раздавался хруст, слышимый даже со стороны, и, по словам страдальца, весьма болезненный.
По ровному месту, однако, болезнь передвигаться не мешала, — и не только ходить, но даже бегать, и лишь при спуске по лестницам возникали легкие болезненные ощущения.
Минувшей весной недуг резко обострился. Славик не помнил его точное название, какой-то-там-артроз, но если объяснять на пальцах, то хрящ в суставах истерся и стал тонким, как бумага. Тогда Виталий Арнольдович и заговорил о завершении охотничьей карьеры…
Но доктора поставили бедолагу на ноги: курс таблеток, курс инъекций в суставы, — и по чернотропу он охотился наравне со всеми, хоть и видно было, что передвигается не как встарь, а с осторожностью.
Арнольдыч рассказал: теперь, в затянувшиеся межсезонье, ему опять поплошало… И этот выезд для него последний, едет на уколах. Жаль расставаться, столько лет вместе, но…
Врачи обещают операцию и новые хрящи, искусственные, из тефлона. Но он первым делом спросил докторов об охоте, и получил категоричный ответ: забудь. Ходить после операции будешь, вот и ходи, радуйся. По тротуарам ходи, на бездорожье не сворачивай.
Тут все дружно посмотрели на Ивана Иваныча. А на кого же еще смотреть при таких известиях, как не на знаменитого ортохирурга и травматолога?
Веймарн промолчал. Видать, врачи не соврали.
Но это значит… Это значит, что в их пятерке появится новичок.
Капитоныч удивленным не выглядел. Значит все знал, и, зная, — издевался. Гнида…
Гнида немедленно подтвердила догадки Славика: да, новичок появится, и очень скоро, не пропадать же сезону. Есть у него созревший кандидат. Отличный парень, и стрелять умеет…
Последняя фраза Капитоныча прозвучала незакончено, оборвано… Словно хотел сказать «умеет, в отличие от кое-кого», но не сказал, передумал. Однако на Славика глянул вполне выразительно: мол, про твои охотничьи достижения еще поговорим, все впереди.
Славик понял: мелькнувшая у него надежда, что появится новый объект для издевательств, — беспочвенна. Капитоныч приведет своего человека, а должность мальчика для битья останется за Славиком.
Валентина Арнольдовича теперь было уже не заткнуть… Жаловался, что не сможет прожить без охоты, зачахнет от тоски. Говорил, что будет иногда — потихонечку, полегонечку — ходить стрелять зайцев из засидки на краю капустного поля: если удачно выбрать место, парочку за ночь уложить можно.
Все вежливо соглашались. И все понимали: утешает себя, засидка — не то, адреналиновый всплеск совсем короткий: увидел зайца, выстрелил, и все. Несколько секунд за долгие часы ожидания. Зато суставы не напрягаются, что да, то да.
11. Сарская Мыза — Павловское
За разговором о бедах Валентина Арнольдовича и о грядущем обновлении рядов даже не заметили, как проехали Сарскую Мызу. Славик точно не заметил — глянул в окно, а там уж Павловское… Как будто телепортировались.
12. Павловское — Спасовка
Павловское — станция особенная. После нее Веймарну надлежало произнести ритуальную фразу, и он ее произнес. Фраза была проста:
— А не пора ли нам немного согреться?
Пить до Павловского не стоило — в вагон нежданно мог зайти наряд городских полицейских, со всеми вытекающими последствиями. В Павловском наряд сходил с электрички, здесь заканчивалась их зона ответственности (заодно сошли и двое последних пассажиров, из тех, кто сел в Купчино).
Сегодня ритуал пришелся удивительно ко времени, и рассеял грустные мысли Валентина Арнольдовича… Или не рассеял, но хотя бы закруглил попытки остальных утешить коллегу.
Из профессорского рюкзака появилась бутылка бренди «Санта-Клер» и крохотные стопки-наперсточки, затем пакет с закуской.
Славик знал — исключительно по рассказам, разумеется, да и рассказывали ему с чужих слов — что некогда в их компании выпивали перед стрельбой полуштоф шустовского коньяка, что было на пятерых идеальным количеством. И дух поднимало, и стрельбе ничуть не мешало…
Потом, когда коньячно-водочная империя братьев Шустовых приказала долго жить, а прочие производители перевели свою тару на метрическую систему, наметилась проблема: бутылки емкостью ноль пять литра — маловато, ноль семьдесят пять — многовато, а везти с собой початую бутылку — такой же моветон, как и не распить ее до дна.
После долгих проб и экспериментов остановились на «сантаклеровке», как по-быдлячьи звал ее Капитоныч. Английская пинта с
