Собрание сочинений в 10 томах. Том 7 - Генри Райдер Хаггард

Хотя была самая пора нападений львов, однако в течение первых пяти дней нашего пребывания в Зеу мы не видели этих огромных кошек, хотя они часто рычали во тьме неподалеку. На шестую ночь нас разбудили вопли, раздавшиеся из селения в четверти мили от нас, а когда на рассвете мы вышли, чтобы посмотреть, в чем дело, мы встретили унылую процессию, выходившую за его стены. Впереди шел седовласый старик-вождь, за ним, вопя, следовали женщины, которые от волнения или, быть может, в знак охватившего их отчаяния были полуодеты, а позади четверо мужчин несли что-то ужасное на плетеной двери.

Вскоре мы узнали, что произошло. Два или три голодных льва ворвались через крытую пальмовыми листьями крышу в хижину одной из жен шейха, той самой, чьи останки лежали на двери, и, убив женщину, утащили ее сына. Теперь этот шейх пришел умолять нас, белых людей, у которых есть ружья, отомстить за него львам, — иначе они, раз отведав человечьего мяса, не оставят в покое людей его племени.

С помощью переводчика, говорившего по-арабски, — даже наш лингвист Хиггс не понимал местного диалекта племени зеу, — он взволнованно сообщил нам, что хищники залегли среди песчаных холмов неподалеку, среди густых зарослей, окружающих небольшой источник. Неужто мы не пойдем туда, не убьем львов и не заслужим благословений всего племени зеу?

Я ничего не сказал, хотя сердце у меня не лежало к предложению шейха. Зато Оливер Орм буквально запрыгал при мысли об охоте на львов. То же было и с Хиггсом, который недавно начал упражняться в стрельбе из ружья и уже вообразил себя хорошим стрелком. Он громко говорил, что страшно хочет охотиться на львов, особенно же потому, что был убежден, будто львы чрезвычайно трусливы.

С этого мгновения я стал предчувствовать беду. Я, правда, согласился отправиться с ними, отчасти потому, что давно не стрелял львов и имел с ними старые счеты за то, что они, как я уже говорил, едва не прикончили меня на горе Мур, отчасти потому, что знал пустыню и племя зеу много лучше, чем мои товарищи, и мог быть полезен им.

Мы достали винтовки и патронташи, осмотрели их, прибавили к ним две фляги с водой и плотно позавтракали. Когда мы уже готовились выступить, Шадрах, старший из погонщиков верблюдов племени абати, человек с украшенным шрамами лицом, чье прозвище было Кошка, подошел ко мне и спросил, куда мы идем. Я ответил, и тогда он попытался остановить нас:

— Какое вам дело до этих дикарей и их горестей, о господин? Если вам хочется поохотиться на львов, вы найдете множество их в той стране, через которую мы пойдем; лев — священное животное фенгов, и они никогда не убивают их. Пустыня близ Зеу очень опасна, и с вами может случиться недоброе.

— Так пойдемте с нами, — вмешался профессор, не слишком любивший Шадраха, — с вами вместе мы будем в большей безопасности.

— Нет, — ответил тот, — я и мои люди не тронемся отсюда, только безумцы идут на бесцельную охоту за дикими зверями, когда могут спокойно обойтись без этого. Мало вам разве пустыни и ее опасностей? Если б вы так же хорошо знали львов, как знаю их я, вы оставили бы их в покое.

— С пустыней мы успели познакомиться, а львов еще не стреляли, — заметил капитан Орм, хорошо говоривший по-арабски. — Можете валяться в своих постелях; мы идем, чтобы убить зверей, наводящих ужас на добрых людей, которые так хорошо приняли нас.

— Пусть будет так, — сказал Шадрах с улыбкой, которая показалась мне зловещей. — Вот это сделал лев. — И он указал на ужасный тройной шрам на своем лице. — Господь Израиля да охранит вас от льва. Помните, что верблюды отдохнули и что послезавтра мы трогаемся в путь, если погода не переменится. Но если только подует ветер и песчаные холмы задвигаются, среди них не выжить ни одному человеку. — Он поднял руку и стал внимательно разглядывать небо, потом проворчал что-то и скрылся за хижиной.

Все это время сержант Квик неподалеку мыл оловянную посуду после завтрака и ничего, по-видимому, не знал о происходящем. Орм позвал его. Он подошел и стал навытяжку. Я помню, что подумал в тот момент, как странно выглядит его высокая фигура на фоне окружающего: он был одет в костюм полувоенного образца, его каменное лицо превосходно выбрито, седые волосы аккуратно расчесаны и напомажены, а острые серые глаза так и впивались во все.

— Вы идете с нами, сержант? — спросил Орм.

— Только если вы прикажете мне идти, капитан. Очень люблю охоту, но если все три офицера уйдут, кто-нибудь должен остаться, чтобы наблюдать за припасами и караваном, так что, по-моему, псу Фараону и мне лучше быть здесь.

— Пожалуй, вы правы, сержант, только вам придется привязать Фараона, а то он побежит за мной. Ну, что еще вы хотите сказать? Выкладывайте!

— Видите ли, капитан, хотя я прослужил три кампании среди этих арабов (Квик всех местных жителей Африки, живущих к северу от экватора, называл арабами, а живущих к югу от него — неграми), не могу сказать, что я хорошо говорю на их языке. Но только я заметил, что тому парню, которого они называют Кошкой, совсем не нравится ваша экскурсия, а он — прошу прощения, капитан, — во всяком случае, не дурак.

— Ничего не могу поделать, сержант. На всякий чих не наздравствуешься.

— Совершенно верно, капитан. Правы вы или нет, поднимайте флаг и плывите, и вы наверное возвратитесь целы и невредимы, если так суждено.

Высказав наконец то, что он хотел сказать, сержант оглядел нас, чтобы убедиться, что мы ничего не забыли, быстро удостоверился, что винтовки действуют хорошо, доложил, что все в порядке, и вернулся к своим тарелкам.

Никто из нас не подозревал, при каких обстоятельствах нам придется снова увидеть его…

Мы вышли за ограду селения, прошли около мили по оазису и углубились в окружающие его пески. Нас сопровождала толпа зеу, вооруженных луками и копьями, во главе которой шел лишившийся сына вождь. Он, кроме того, выслеживал львов. Пустыня здесь, как я это прекрасно помню, отличалась от тех, какие нам доводилось видеть за время нашего путешествия, и состояла из высоких крутых песчаных холмов, некоторые из которых достигали вышины трехсот футов и отделялись друг от друга глубокими ложбинами.

На небольшом расстоянии от оазиса на этих холмах была разнообразная растительность, так как из оазиса сюда доносился насыщенный влагой воздух. Потом мы очутились в настоящей пустыне и карабкались вверх и вниз по крутым и осыпающимся склонам холмов, пока с вершины одного из них наш провожатый не указал нам ложбину, как бы расчерченную зелеными полосами, которая в Южной Африке называется флей, и не объяснил жестами, что там залегли львы. Мы спустились в этот флей, я впереди, Хиггс и Орм — по обеим сторонам несколько позади меня, и послали зеу выгнать львов на нас, потому что до кустарников, которые росли здесь по линии течения подпочвенной воды, было не более четверти мили.