Атаман Платов - Владимир Лесин

Фельдмаршал расположил войска на отдых, а Платову приказал немедленно выступить и занять Паланку. Всего за один переход тот достиг цели, беспрепятственно вошел в покинутый турками замок и пленил его коменданта, не успевшего бежать вместе со всеми. Здесь казаки нашли восемь медных пушек, много пороху, ядер и прочих припасов. Естественно, удачливый бригадир тут же отправил курьера в Каушаны, чтобы порадовать светлейшего успехом, добытым без малейшего приложения сил и без потерь.

Командующий, получив рапорт походного атамана, предписал ему следовать к Аккерману и предъявить тамошнему коменданту ультиматум — сдать крепость в обмен на полную свободу всем осажденным после капитуляции. Трехбунчужный паша Тайфур Салоникский попросил дать ему ночь на размышление. И получил согласие бригадира. Утром следующего дня турки выслали парламентера, который потребовал отправить его к русскому фельдмаршалу, находившемуся уже в Паланке. Матвей Иванович и на этот раз уступил. Однако Григорий Александрович лишь подтвердил условия, изложенные Платовым. С тем турок и вернулся назад. Несколько часов гарнизон выиграл, но положение его не изменилось, ибо никто не пришел ему на помощь. Это явилось следствием рымникской победы А. В. Суворова.

Понятно, что турки и не думали сдаваться. Как только казаки подошли к стенам крепости, они открыли жесточайший огонь из всех орудий с крепостного вала и военных кораблей, стоявших на Днестре. Платов не стал испытывать судьбу и не бросил своих бесстрашных конников под картечь врага.

Г. А. Потемкин, узнав об этом, сразу же перебросил под стены Аккермана все наличные сухопутные войска и корабли флотилии, стоявшие у Гаджибея. Столь внушительная демонстрация силы произвела впечатление на защитников крепости, и они выслали к командующему двух своих представителей с извинениями, что не смогли сразу уразуметь русского письма бригадира М. И. Платова. Адъютанты светлейшего доходчиво объяснили посланцам паши, что от них требуется одно — капитуляция.

29 сентября 1789 года Аккерман был сдан. На четвертый день паша Тайфур Салоникский вывел из крепости трехтысячный гарнизон. Победителям достались десятки знамен и около сотни пушек.

«Поздравляю с завоеванием Аккермана и Паланки, — писал А. В. Суворов Г. А. Потемкину. — Боже, благослови далее высокие подвиги Вашей светлости».

Пока Матвей Иванович очищал от турок крепости в Приднестровье, Марфа Дмитриевна благополучно разрешилась от бремени и подарила мужу третью дочь Марию, ставшую любимицей отца.

«Гордый Измаил пал»

В конце 1790 года русские войска, овладев Тульчей, Килией и Исакчей, вышли к Дунаю и остановились у Измаила, обороняемого почти 40-тысячным гарнизоном во главе с трехбунчужным пашой Айдос Мехметом. Твердыня, основанная еще генуэзцами, перестроенная и укрепленная французскими и немецкими инженерами, представляла собой прямоугольный треугольник, обращенный гипотенузой к воде. Вдоль его катетов тянулся высокий оборонительный вал, а перед ним — глубокий и широкий ров, наполненный водой, местами доходившей до пояса и даже до плеч. На штурм такой крепости, по мнению А. В. Суворова, можно было отважиться лишь один раз в жизни.

В начале октября светлейший князь Таврический приказал стягивать войска к Измаилу. Подошли корпуса П. С. Потемкина и И. В. Гудовича. Флотилия Осипа де Рибаса вошла в устье Килийского рукава Дуная, овладела островом Чатал напротив крепости и возвела на нем ряд батарей. Общая численность армии, собравшейся под стенами цитадели, достигла 30 тысяч человек, в том числе 8 тысяч казаков.

Все попытки убедить турок сдать крепость без кровопролития не имели успеха. Время шло. Скоро стал чувствоваться недостаток в продовольствии. Солдаты устали, поникли духом. А Иван Васильевич Гудович, старший среди «равночинных генералов», все не решался на активные действия. Он собрал военный совет, который признал за лучшее отказаться от штурма и предложил отвести войска на зимние квартиры.

Терпение главнокомандующего лопнуло. Императрица требовала от него скорейшего окончания войны, а генералы отказались идти на приступ крепости и тем отодвинули на неопределенный срок подписание мира. 25 ноября светлейший князь Г. А. Потемкин-Таврический отправил курьера с ордером и личным посланцем к сиятельнейшему графу А. В. Суворову-Рымникскому. Приказав великому полководцу поспешить под стены Измаила, чтобы принять командование над всеми стоявшими там войсками, он писал, поясняя, убеждая и уговаривая:

«Измаил остается гнездом неприятеля. И хотя сообщение прервано через флотилию, но все он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг! По моему ордеру к тебе присутствие там личное твое соединит все части… Рибас будет во всем на подмогу и по предприимчивости, и усердию; будешь доволен и Кутузовым. Огляди все и распоряди, и, помоляся Богу, предпринимай. Есть слабые места, лишь бы дружно шли. Князю Голицыну дай наставление. Когда Бог поможет, пойдем выше».

Утром 2 декабря 1790 года в расположение русских войск под Измаилом прибыл новоиспеченный граф А. В. Суворов-Рымникский в сопровождении казака, державшего в руке небольшой узелок с имуществом знаменитого генерала. Маленького, тщедушного старика встретили приветственной пальбой из ружей и пушек.

Уже на следующий день он доносил главнокомандующему о подготовке к штурму и всеобщей ревности к службе.

На военном совете Суворов сказал так:

— Дважды уже осаждала русская армия Измаил и два раза отступала. В третий раз нам остается победить или умереть. Правда, трудности большие, крепость сильная, гарнизон ее — армия. Но ничто не может противиться силе оружия российского. Отступление произвело бы сильный упадок духа в войсках, отозвалось бы во всей Европе и придало бы еще более высокомерия туркам.

Наконец Суворов объявил о своей решимости водрузить русские знамена на стенах Измаила и предложил собравшимся высказать свое мнение по этому вопросу:

— Пусть каждый из вас подаст свой голос, не сносясь ни с кем, кроме Бога и совести.

Бригадир М. И. Платов, как самый младший по возрасту и чину, должен был высказаться первым. Александр Васильевич взял у него записку и с нескрываемым восхищением прочел:

— Штурмовать!

«Штурмовать!» — написали все генералы. Полководец кинулся на шею Платову и, обнимая его, приговаривал:

— Матвей Иванович, голубчик, казак, герой! Не сомневался, ей-богу, не сомневался, благодарю, душевно благодарю.

И довольный рассмеялся.