Конец! - Лемони Сникет

— Ты имеешь в виду Графа Олафа? — спросил Ишмаэль. — После того как Пятница не взяла его с собой, сам он не посмеет сюда явиться. Он либо бродит по прибрежной отмели, либо пытается доплыть туда, откуда явился.

Бодлеры переглянулись: они-то прекрасно сознавали, что Граф Олаф скорее всего вынашивает новый план, тем более что ни один островитянин не нашёл деревянной фигуры с лодки, а в ней-то и таились смертоносные споры медузообразного мицелия.

— Мы имели в виду не только Олафа, — вмешался Клаус. — Наши друзья тоже могли попасть в шторм: беременная женщина по имени Кит Сникет, которая находилась в подводной лодке с несколькими коллегами, и ещё небольшая группа наших друзей, которые путешествовали по воздуху.

Ишмаэль нахмурился и сделал несколько глотков из раковины.

— Нет, такие люди не обнаружены. Но не отчаивайтесь, Бодлеры. Похоже, что к нашим берегам в конце концов прибивает все. Возможно, их суда не пострадали во время бури.

— Возможно, — согласилась Солнышко, стараясь не думать о том, что некоторым могло и не повезти.

— Они могут появиться на днях, — продолжал Ишмаэль. — Близится новый шторм.

— Откуда вы это знаете? — спросила Вайолет. — На острове есть барометр?

— Барометра нет, — ответил Ишмаэль, разумея под этим словом прибор, который измеряет атмосферное давление, и это служит одним из способов давать прогноз погоды. — Просто я знаю, что близится шторм.

— Как можно это знать? — с недоумением спросил Клаус, вовремя удержавшись от того, чтобы достать из кармана ежедневник и начать записывать. — Я всегда слыхал, что погоду предсказать, не имея современных приборов, трудно.

— Современных приборов нашей колонии не требуется, — ответил Ишмаэль. — Я предсказываю погоду с помощью магии.

— Белиберда, — буркнула Солнышко, желая сказать что-то вроде «трудно в это поверить». И брат с сестрой молча согласились с ней.

Бодлеры, как правило, не верили в магию, хотя их мама и умела делать ловкий карточный фокус и после долгих уговоров изредка показывала его. Как и все люди, повидавшие мир, дети часто сталкивались со множеством явлений, которые не могли объяснить: начиная от сатанинских приёмов гипноза доктора Оруэлла и кончая способом, с помощью которого девочка по имени Фиона разбила сердце Клаусу. Но никогда они не были склонны давать этим загадкам какое-то сверхъестественное объяснение. Конечно, когда, разбуженный глубокой ночью внезапным громким шумом, подскакиваешь на кровати, то невольно поверишь в любые сверхъестественные явления; но тут была середина дня, и Бодлеры просто не могли себе представить Ишмаэля в качестве мага-метеоролога. Должно быть, сомнения отразились на их лицах, потому что рекомендатель немедленно поступил так, как поступают многие люди, когда им не верят, а именно — быстро переменил тему.

— А что ты скажешь, Пятница? — спросил Ишмаэль. — Нашла ты что-нибудь кроме потерпевших кораблекрушение и отвратительных темных очков?

Пятница метнула взгляд на Солнышко и затем решительно покачала головой.

— Нет, — ответила она.

— Тогда иди помоги маме готовить ланч. А я поговорю с новыми колонистами.

— А мне обязательно уходить? — спросила Пятница. — Я бы лучше осталась тут, с Бодлерами.

— Не стану тебя принуждать, — ласково произнёс Ишмаэль, — но уверен, что твоя мама нуждается в помощи.

Без дальнейших споров Пятница повернулась и, покинув палатку, стала подниматься по склону к другим палаткам, а Бодлеры остались наедине с рекомендателем, который наклонился к ним и заговорил тихим голосом.

— Бодлеры, — сказал он, — как ваш рекомендатель, я бы хотел дать вам совет, коль скоро вы начинаете свою жизнь на острове.

— И в чем он заключается? — спросила Вайолет.

Ишмаэль оглядел всю палатку, как будто в складках белой колышущейся ткани притаились шпионы. Потом он опять глотнул из раковины и похрустел пальцами.

— Не раскачивайте лодку, — произнёс он, употребив выражение, которое здесь означает «не сбивайте с толку окружающих не принятыми здесь поступками». Тон у него был вполне любезный, но за этой любезностью проглядывало что-то совсем иное, все равно как в мелкой воде проглядывает отмель. — Мы уже давно живём здесь по установившимся обычаям. Большинство из нас едва помнит свою жизнь до того, как мы потерпели крушение и очутились на этом острове, а целое поколение островитян только здесь и жило. Мой вам совет — не задавайте столько вопросов и не вмешивайтесь чересчур часто в наши обычаи. Мы оказали вам любезность, приняли вас к себе и ждём любезности в ответ от вас, Бодлеры. Если вы будете продолжать вмешиваться в дела колонии, люди сочтут вас нелюбезными, так же как Пятница сочла нелюбезным Олафа. Поэтому не раскачивайте лодку. Тем более что раскачивание лодки в первую очередь и привело вас сюда.

Ишмаэль улыбнулся, довольный своей шуткой, а дети, хотя и не нашли ничего смешного в кораблекрушении, после которого они чисто случайно остались в живых, отозвались на шутку нервной улыбкой, но не сказали ни слова. Несколько минут стояла тишина, но тут в палатку вошла женщина с приятным веснушчатым лицом и внесла огромный глиняный сосуд.

— Вы, наверное, и есть Бодлеры, — сказала она. Вслед за нею вошла Пятница со стопкой мисок, сделанных из кокосовой скорлупы. — И вы, наверное, умираете от голода. Я — миссис Калибан, мама Пятницы, на мне в основном лежит готовка. Не хотите ли перекусить?

— Это было бы чудесно, — отозвался Клаус. — Мы очень хотим есть.

— Что тут? — поинтересовалась Солнышко.

Миссис Калибан улыбнулась и открыла крышку сосуда, чтобы дети заглянули внутрь.

— Севиче, — пояснила она. — Южноамериканское блюдо из нарубленных сырых морепродуктов.

— А-а-а, — произнесла Вайолет, вложив в междометие максимум, насколько ей удалось, энтузиазма.

Ко вкусу севиче надо привыкнуть, иначе говоря, «первые несколько раз, когда вам приходится есть это блюдо, вам оно не нравится», и, хотя Бодлерам уже приходилось его есть (мама обычно приготовляла его на кухне бодлеровского дома, отмечая начало крабового сезона), оно не стало их любимым блюдом, а уж тем более не о нем они мечтали в качестве первой трапезы после кораблекрушения. Когда я, например, не так давно потерпел кораблекрушение, мне посчастливилось быть выброшенным на борт судна, где я имел удовольствие ужинать жареной бараньей ногой с полентой[4] на сливках и ещё фрикасе из маленьких артишоков, за этим последовал мягкий сыр гауда с жареным инжиром, а напоследок я получил свежую клубнику в молочном шоколаде и наломанные медовые соты. Я счёл это лучшим противоядием после того, как меня болтало и швыряло в штормовых водах, точно тряпичную куклу, в исключительно бурном заливе. Но Бодлерам пришлось взять в руки миски с севиче, а также странного вида деревянные столовые приборы, похожие на вилку и ложку одновременно, которые им протянула Пятница.

— Мы называем их «махровые ложки», — объяснила Пятница. — В колонии нет настоящих вилок и ножей, потому что их можно использовать как оружие.

— На мой взгляд, это разумно, — сказал Клаус, хотя про себя подумал, что вместо оружия можно использовать почти все, если быть в воинственном настроении.

— Надеюсь, вам понравится, — сказала миссис Калибан. — Другого блюда из сырых морепродуктов, пожалуй, и не приготовить.

— Не так, — буркнула Солнышко.

— Моя сестра, можно сказать, повар, — объяснила Вайолет, — она могла бы готовить для обитателей колонии кое-какие японские блюда, если бы имела васаби.

Младшие Бодлеры кивнули, догадавшись, что Вайолет спросила про васаби не только потому, что оно позволило бы Солнышку приготовить что-нибудь приемлемое — слово, означающее здесь «не только севиче», — а ещё и потому, что васаби, похожее на хрен и часто используемое в японской кухне, ещё является и одним из редчайших защитных средств против медузообразного мицелия. А поскольку Олаф рыщет где-то поблизости, Вайолет думает о возможных мерах, какие следует принять, в случае если грибок будет выпущен из водолазного шлема.

— У нас тут нет васаби, — сказала миссис Калибан. — У нас фактически нет никаких специй. Их никогда не выносило на прибрежную отмель.

— А если бы и вынесло, — быстро добавил Ишмаэль, — мы, я думаю, отправили бы их в чащобу. Желудки наших колонистов привыкли к пресному севиче, и мы не хотели бы раскачивать лодку.

Клаус взял в рот ложку с севиче, попробовал и поморщился. Согласно кулинарным рецептам севиче принято мариновать, добавляя специи, что придаёт блюду непривычный, но нередко восхитительный вкус. Но без специй здешний севиче смахивал на нечто вынутое изо рта у рыбы.

— Вы едите севиче три раза в день? — спросил Клаус.