Алый флаг Аквилонии Спасите наши души - Александр Борисович Михайловский

ах, понимаю, что это невозможно. Таковы объективные обстоятельства. И еще хочу сказать, что мы с вами тут не одни. Кроме нас, тут еще имеется команда, за которую мы несем ответственность - если не перед товарищем Сталиным, то перед своей совестью. Понимаете?

- Понимаю, - кивнул комиссар, - но при этом остаюсь при своем мнении. Впрочем, мешать вам не буду, ибо однозначных рецептов тут нет. Ни с чем подобным еще никто не сталкивался.

- А если кто и сталкивался, - хмыкнул командир, - то не смог вернуться и рассказать, как было дело, а это опять же свидетельствует о том, что такие дырки между различными временами или, может быть, мирами, пропускают только в одну сторону.

На последнее замечание комиссар ничего не ответил. Тем временем старшина Давыдов и краснофлотец Магелат под руководством лейтенанта Чечкина надули от воздушной магистрали резиновую лодку и спустили ее на воду. До берега тут метров тридцать, до пролома в камышах, куда местное зверье ходит на водопой - чуть дальше. Впрочем, разведывательная партия по первому разу и не должна была углубляться на территорию суши - только глянуть, что там да как, да еще срезать с кустов прутовидной ивы несколько побегов на удилища, ибо боцман Карелин затеял рыбалку ради пополнения рациона команды. Он и в Севастополе так делал, пока лодка стояла в базе, в воду за борт - отходы с камбуза, а обратно из воды на камбуз - рыбу, которая собирается на этот прикорм. А тут и прикармливать не надо: рыба в этом лимане сама по себе ходит табунами. Уроженец де ревни Ваеньга, что затерялась где-то в непролазных северных лесах между Архангельском и Котласом, в душе он так и остался хозяйственным русским крестьянином, у которого ничего не пропадет втуне, все пойдет в дело.

Первопроходцы, гребя короткими веслами, преодолели неширокую полосу чистой воды и по извилистому проходу углубились в камыши. Некоторое время было тихо, потом грохнул одиночный выстрел из винтовки. Все было встревожились, но минут через десять разведывательная партия выгребла на своей лодке из камышей, имея при себе упитанную тушу лесной косули.

- Простите, товарищ командир, не смог удержаться, - сказал лейтенант Чечкин и уже намного тише добавил: - там, на берегу, человеческая стоянка: кострище и несколько шалашей, крытых камышом. У нас такие ставят рыбаки, когда выходят на Волгу на несколько дней. И вот что я там нашел...

И лейтенант показал командиру и комиссару расколотый на две части треугольный камень, тонкая кромка которого была мелкими отщепами дополнительно доведена до бритвенной остроты, а толстая, напротив, притуплена.

- Что это? - с недоумением спросил комиссар Якимчук.

- Каменный нож, - ответил Чечкин, - я почти такой же видел в московском музее. Только тот был целый, а этот сломался, и хозяин бросил его на землю, быть может, сказав в сердцах несколько бранных слов.

- Ну и фантазия у вас, товарищ Чечкин... - покачал головой комиссар. - Это надо же было такое придумать - каменный нож!

- Да нет, товарищ Якимчук, - вздохнул капитан-лейтенант Голованов, - фантазия товарища Чечкина тут ни при чем. Вот же он, каменный нож - и не из музея, а с помойки, выброшенный как самая обычная сломанная вещь, уже ставшая ненужной. И в свете нашего с вами предыдущего разговора это не сулит ничего хорошего. Боюсь, что служба какому-нибудь прогрессивному королю Артуру нам еще покажется за счастье.

И как раз в этот момент из люка, как явление Христа народу, появился радист, старшина второй статьи Попо нин.

- Товарищи командиры, радиограмма! - возгласил он благую весть, улыбаясь во весь рот.

- От кого? - дружно, будто заранее репетировали, спросили командир и комиссар.

- Подписано: «Председатель Верховного Совета Народной республики Аквилония тов. С.П. Грубин и Председатель высшего военного совета тов. А.В. Орлов», - сказал радист, передавая капитан-лейтенанту Голованову сложенную вчетверо бумагу с текстом радиограммы.

В наступившей тишине командир развернул радиограмму и принялся долго и внимательно изучать ее пространный текст.

- Ну вот, товарищи командиры и краснофлотцы... - наконец произнес он, опуская руку с бумагой, - хотели ясности - получите. Мы с вами находимся на глубине сорок тысяч лет до нашей эры, что прекрасно согласуется с найденным товарищем Чечкиным каменным ножом... И возращение обратно невозможно. Штука, которая глотает как отдельных людей, так и корабли с самолетами, сделав свое дело, тут же исчезает, и искать ее для совершения обратного перехода бессмысленно, даже если это случилось на суше, на местности с хорошо заметными ориентирами. Наш случай - далеко не первый в длинной череде, и никогда еще не было иначе. Народная Республика Аквилония - это равноправное объединение представителей разных времен и народов, собравшихся в одно государство для совместного устремления к лучшей жизни в таких, надо сказать, неблагоприятных условиях. Ее основатели и нынешние руководители - наши соотечественники, выходцы из начала двадцать первого века - постарались устроить у себя все по лучшим советским стандартам с поправкой на местную обстановку. Других государств, или даже более-менее цивилизованных поселений тут нет, зато возможно появление недружественных пришельцев, насильников и убийц. Любой организованный вооруженный отряд, оторвавшийся от породившего его буржуазного или феодального классового государства, неизбежно превратится в банду, с которой придется воевать насмерть. Но нам, как советским людям, товарищи аквилонцы верят, и приглашают присоединиться к их государству на равноправных условиях. Если мы откажемся от этого предложения, то нас ждет растворение в местном населении, с переходом к первобытному способу существования, или... даже безвестная гибель, потому что такие случаи уже были. И еще нам сообщают, что Великая Отечественная Война, начавшаяся с нападения гитлеровской Германии на СССР, закончилась девятого мая сорок пятого года сокрушительной победой Красной Армии. Разбитый вдребезги Берлин был взят нашими войсками штурмом, Гитлер сожрал яд в своем бункере, чтобы не попасть в плен, а над развалинами Рейхстага взвилось Алое Знамя Победы. Вот так, товарищи...

По мере того как командир говорил, на лице комиссара Якимчука последовательно сменяли друг друга гримасы скептического неприятия, глубокой задумчивости и сдержанного оптимизма. По жизни это был один из тех партийных кадров, которые, не имея каких-либо глубоких убеждений, предпочитали колебаться вместе с генеральной линией, непременно поддерживая и одобряя решение текущего вождя. Ведь если командир зачитает эту радиограмму перед командой и поставит вопрос на голосование, то решение будет, конечно же, единогласным. При отсутствии другой достойной возможности присоединиться к родственному для Советского Союза народному государству,