Командир Особого взвода - Вадим Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оттого и в званиях она не путалась.
- Степан Нефедов, - старшина неловко кивнул и коротким движением плеч сбросил шинель прямо на пол.
- Ой, - испугалась Людмила и кинулась поднимать, но наткнулась на взгляд льдяно-серых глаз и застыла. Степан протянул ей что-то, закутанное в ватное одеяло.
- Надо думать, это по вашей части, Людмила.
Она подставила руки и тяжелый, нагретый сверток лег ей на ладони. Чуть шевелясь. Еще раз ойкнув, сестра откинула угол одеяла.
Младенец сладко спал, и чуть улыбался, словно в мамкиной колыбели. Но взгляд Людмилы будто почувствовал - повернул головку и открыл глаза.
- Тихо! - Нефедов положил руку на плечо Людмиле и успокаивающе повторил. - Тихо.
- Так он что... - пробормотала дежурная сестра, покачивая сверток на сгибе локтя.
- Ребенок он, - твердо сказал старшина Степан Нефедов, - значит, никакой разницы. У вас тут приют...
- Детский дом, - машинально поправила его женщина.
- Да хоть так. Значит, теперь вы ему вместо семьи станете, правильно? Могу я быть спокоен?
Людмила вскинула голову, прямо и твердо посмотрела в глаза старшине.
- Можете, товарищ старшина.
- Степан я, - Нефедов усмехнулся и достал из кармана коробку папирос, - не на фронте ведь.
- Скажите... Степан. А откуда он?
Нефедов промолчал. Он поднял с пола шинель, отряхнул ее, хотя ни пылинки не налипло на черный ворс. Надел - теперь уже в рукава. Перед глазами дежурной сестры мелькнул потрепанный шеврон - крест, вписанный в красную звезду, на фоне щита и меча. Старшина поглядел на побледневшую Людмилу и задумался, покусывая губу.
- Вы вот что, Людмила, - сказал он наконец, - вы пацана определите как следует и возвращайтесь. Все равно ведь, бумаги надо выправить, чтоб потом никаких лишних вопросов не возникло. А я пока покурю на крыльце.
Он стукнул мундштуком папиросы о коробку и вышел, осторожно притворив за собой дверь.
Людмила поглядела на младенца. Он уже не спал и улыбался ей, глядя на нее во все глаза.
Во все огромные, нечеловеческие, ярко-золотистые глаза с черным зрачком.
* * *
- Нефедов, - полковник Иванцов был зол как черт и спокоен, как камень.
Степан посмотрел на него и снова упрямо уставился в стену.
- Ты дурака не валяй, Степан! - в голосе полковника явственно скрежетнуло ржавое железо. - Сказано - нужно дать людей. Значит, дашь. Это приказ из Москвы, понял?
- А они в Москве понимают, что у меня во взводе всего половина осталась? - тихо ответил старшина, оскалившись в нехорошей улыбке. - Что в приграничной полосе зачистка идет, какая им и не снилась? Что на каждом шагу здесь - чертова каша, да такая, что ни в сказке описать...?
- Еще что скажешь, Нефедов? - полковник Иванцов сжал в зубах янтарный мундштук. - Короче. Приказ есть приказ. Выполнять. При себе оставишь пятерых на выбор. Потом подкрепление тебе кинем из пехоты. Сколько попросишь, столько и дадим.
Старшина махнул рукой. Потом четко, по-уставному, откозырял и уже стоя на пороге, покачал головой.
- Лучше бы СМЕРШевцев дали...
Иванцов не выдержал и рявкнул так, что в окне тонко взвизгнуло стекло:
- СМЕРШ тебе? А может, мехом внутрь наизнанку вывернуться здесь? Нету! Пехоты хватит! Грамотно поставь приказ - все за тобой пойдут!
- Мясо это, - тихо ответил Нефедов, - щенки. И учить их некогда.
Он вышел и прислонился к каменной стене. Место для штаба было выбрано грамотно - толстые своды, прочная монастырская кладка, черная от многовековой копоти.
Нямц. Монастырь-крепость.
Правда, ни одного живого монаха давно не осталось - всех вырезали эсэсовцы и свирепствовавшая здесь нежить, поднятая боевыми ритуалами. Гарь, кружащиеся над стенами тучи ворон, сбитые с куполов кресты, расщепленные столбы ворот - таким осенний Нямц запомнился тем, кто пришел сюда после.
Степан провел рукой по глубокому шраму в камне и вздохнул. Злость постепенно проходила, уступая место усталости. Третьи сутки на ногах, надо бы и поспать немного.
Особый взвод располагался в бывшей трапезной. Солдаты спали вповалку прямо на застеленном слежавшейся соломой полу, укрывшись куртками и плащ-палатками от ледяных сквозняков. Только альвы как всегда были на ногах - все до единого, они молча чистили оружие.
- Ласс! - негромко окликнул Нефедов одного из них. Альв обернулся и через миг, неслышно скользя, уже был рядом, оставив полуразобранную винтовку на столе.
- Я посплю немного, - Степан зевнул, - если что, сразу буди.
- Понял, Старший, - резкий шипящий голос над ухом.
Степан устроился на соломе, подгреб ее под бока и завернулся в шинель. Перед тем, как провалиться в сон, еще раз прислушался. Из людей тоже спали не все. За спиной кто-то тихо рассказывал:
- ...и тут на нас эта погань и навалилась. Все как один - гнилые, насквозь видно, у кого руки нет, у кого ноги. Даже и слова-то не знаю такого, чтоб их обозвать похуже.
- Покойники они, Ермолаев, - сонно сказал старшина, - покойники, да и все.
- Э, нет, товарищ старшина! - возразил ему тот же голос. - Покойник - он кто? Он в земле спокойно лежит и не шатается где попало. Оттого и покойник, что спокойный. А эти? Резвые какие - чисто братья Знаменские!
В углу засмеялись, но Нефедов уже этого не слышал. Он спал и дышал во сне глубоко и ровно.
Поспать ему дали ровно три часа.
- Старший...
Нефедов открыл глаза и приподнялся на локтях. Ласс убрал руку. Неподалеку стоял хмурый Иванцов и что-то объяснял человеку в черном кожаном плаще с погонами полковника. Когда Степан заправил гимнастерку и подошел к ним, Иванцов резко, на полуслове оборвал рассказ.
- Знакомьтесь. Степан, это полковник Хан-Гирей из Москвы. Прислан Особупром, - Иванцов голосом даванул на последнее слово.
"Хан-Гирей? - удивился старшина, - фамилия, как будто из книжки. Из бывших, что ли? Да еще и из Особого Управления?"
Он козырнул, но Хан-Гирей протестующе поднял ладонь.
- Не нужно, старшина. Не до этого. Зовите меня Сергей Васильевич. Наслышан я о вашем Особом взводе, наслышан... Потому и приехал сам, хотя пакет можно было передать и фельдъегерем. Что же касается моей фамилии, - тут он улыбнулся, тронул густые усы, у черных глаз разбежались ломаные морщинки, - да, я из потомственных дворян. Не удивляйтесь.
- Никак нет, - сухо отозвался Нефедов. Он крепко растер лицо ладонью, стараясь прогнать мутные остатки сна. - Всякое в жизни бывает. О чем говорить будем, Сергей Васильевич?
Хан-Гирей согнал улыбку с лица. Он вопросительно глянул на Иванцова, который коротко кивнул головой. Тогда полковник поставил на стол фанерный чемоданчик и щелкнул замком. По трапезной словно пробежала тень, и холодный воздух взметнул языки огня в очаге.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});