Ничего личного - Дмитрий Бондарь

Фрэнку было около тридцати, но седина уже тронула его шевелюру. Одевался он в сшитый на заказ костюм, или же обладал идеальной фигурой, на которую удачно сел готовый из магазина. Я не разбирался в марках модных домов, да и не считал это умение нужным, но мистер Бригли, кажется, был тот еще стиляга — из поколения вымирающих ныне модов (неформальное молодежное движение, отличающееся трепетным отношением к одежде, не надевавшие никогда одно и то же дважды).

Он принял меня в своем кабинете, но не как обычного клиента — за столом, а усадил в кресло у журнального столика в соседней полуотгороженной комнатушке, видимо, предназначенной для послеобеденных медитаций.

— Здравствуйте, юноша, — обратился он ко мне на правах старшего. — Джилл, — это была его секретарша, с которой я договаривался о встрече, — сказала, что у вас ко мне большое дело? На десять миллионов, по ее словам?

Я немного растерялся, потому что мне еще не приходилось самому договариваться с посторонними важными людьми, не будучи им представленным. Сначала этим занимался обаятельный Чарли Рассел, потом опытный Золль и коммуникабельный Захар.

— Смелее, молодой человек, смелее, — подбодрил меня Фрэнк и пыхнул сизым дымом.

Ну, в таком случае, если уж все равно придется об этом говорить, я решил не ходить вокруг да около, а сказать все сразу:

— Мне хотелось бы купить несколько политиков, пять-шесть политических и экономических обозрений, возможно один из центральных телеканалов, пару рекламных агентств из первой сотни, одно охранное агентство, — он поперхнулся своим коньяком и закашлялся, а я продолжал: — Еще десяток популярных журналистов, прокуроров и судей.

— Это все? — Фрэнк погасил сигару в коньяке.

— Ну, в общем, пока — да. Я надеюсь, что вы лучше меня понимаете, что мне нужно. Может быть, если я раскрою вам конечную цель, вам будет легче подобрать мне подходящие варианты?

Он вскочил из кожаного кресла, в котором сидел, и достал из шкафа второй бокал.

— И какова же цель?

— Я хочу приобрести «Тексако».

— Вот как? — Фрэнк собирался налить и мне коньяка, но видимо, передумал. — И что вы будете с ней делать?

На этот счет никаких планов у меня пока не было. Не говорить же ему, что за «Тексако» должна последовать Royal Dutch Shell?

— Раздроблю на части и продам, — такое объяснение должно было его совсем устроить.

— Гениальный план, — одобрил мои измышления мистер Бригли. — Идите тогда сразу с ним к старине Рокфеллеру — и будет вам счастье.

Он мне не поверил. Да и трудно ожидать от неизвестного сопляка какой-то серьезности. Я вздохнул и положил перед ним на стол файл с документами.

— Что это? — Он остерегался брать в руки чужие бумаги. И мне это понравилось.

— Это ваш пропуск в мир вечного безделья и бесконечного веселья, Фрэнк. Вы же хотели купить казино? — Об этом мне сказал по секрету Сэм Батт, встречавшийся с Фрэнком Бригли на скачках прошедшей весной. — Здесь оно и лежит. Берите.

Он вытащил первый лист — выписку из устава нашего фонда. Пробежал его глазами. Достал второй — с банковской справкой. По мере осмысления цифр, глаза его все больше походили на совиные. Третья бумага была доверенностью на имя Серхио Саура с правом представлять интересы фонда Gyperbore Trust на территории Соединенных Штатов Америки. Все честь по чести — печати, водяные знаки, подписи нотариусов.

Фрэнк вопросительно взглянул на меня, и я послушно предъявил ему свои водительские права.

В его руке мгновенно оказалась отставленная бутылка коньяка. Плеснув в бокал на два пальца, он залпом выпил и сразу налил еще.

— Мистер Саура, что же вы молчали об этих удивительных обстоятельствах?

Я пожал плечами — не орать же с порога: смотрите, сколько у меня денег, можете тратить их как заблагорассудится!

Фрэнк действительно откроет казино — в интернете лет через восемь, а до того ему будет недосуг, он будет колесить по стране, занимаясь нашими делами.

— Давайте сделаем так, мистер Саура…

— Можно просто — Сардж, я еще не настолько мудр, чтобы быть мистером Саурой.

— Не скажите этого в Вашингтоне, Сардж. Там люди должны видеть вашу значительность. А возраст… Что ж, пусть завидуют, а?! — Он засмеялся — заразительно и открыто, вызвав и у меня довольную ухмылку. — Кстати, не приоткроете завесу над происхождением денег вашего фонда? А то, знаете ли, некоторые… люди… бывают очень брезгливы. Ни за что не возьмут взятку у колумбийского наркобарона. У торговца оружием — возьмут, а у наркобарона — нет! А что делать? Мистер Рейган объявил наркотикам войну, и теперь работать с колумбийцами не модно и небезопасно. Высокие принципы!

— Биржевые спекуляции в основном. Мы аккумулируем средства десятков тысяч незначительных инвесторов для эффективного размещения. — Вопрос происхождения денег на самом деле был важен. Не дай бог кому-то заподозрить нас в чем-то незаконном — без должного прикрытия нам быстро наступит карачун.

— После «черного» понедельника кто-то еще верит в фондовый рынок? — жестом Фрэнк все-таки предложил мне коньяк. И я согласился.

— Мы вовремя вышли из рынка. Наши клиенты не пострадали. Многие оказались с хорошей прибылью. Нам верят.

— Что ж, тогда у меня нет никаких сомнений. Давайте сделаем вот как… — он на несколько минут задумался. В это время он ковырялся в столе, добыл из него коробку с сигарами, прикурил, пару раз приложился к своему бокалу.

Я молчал, следя за его действиями.

— Сделаем вот как: до Рождества в Вашингтоне не до нас. Слышали, наверное, что к нам через неделю, нет, через две приезжает советский Горби? В Конгрессе сейчас суета. Да и серьезные журналисты тоже там. Пока они с Ронни обсуждают глобальные проблемы — ехать на Пенсильвания-авеню бесполезно. Согласны?

Я читал об этом в газетах, да и сам помнил, что Горбачев приедет в США подписывать договор об уничтожении ракет средней и малой дальности. В декабре 87 года Генеральный секретарь вообще развернет невообразимую активность — словно жареный петух его в темя клюнет. Начнется декабрь с постановления политбюро «О мерах по расширению гласности в деятельности органов КГБ» — до такого нужно додуматься! Попробовал бы господин Рейган «расширить гласность» в отношении ЦРУ или АНБ! Но Горби уже полюбил быть впереди планеты всей. Практически сразу после выхода этого постановления, парализовавшего нормальную работу Государственной Безопасности, состоится совещание о переводе отраслей, организаций и предприятий на самофинансирование и хозрасчет — потому что в бюджете страны возникла огромная брешь, вызванная антиалкогольной программой, упавшими ценами на нефть и бездумными тратами — теперь люди сами должны были позаботиться о своем пропитании. В сентябре он отпустил в свободное плавание научные учреждения, отказав им в финансировании — вот тогда и наступил конец советской науки, и каждый, кто работал в каком-нибудь НИИ, задумался о выезде за границу. Теперь пришла очередь остальных. Потом наш дражайший и демократичнейший Генеральный секретарь отправится на встречу к другу Рейгану, попутно заскочив на туманный Альбион за инструкциями. Летом президент выступил в Берлине у знаменитой стены и призвал Михаила Сергеевича снести стену. Рональд рассчитывал просто припугнуть нашего генсека требованиями, но как мог Горбачев не прислушаться к этому совету? Ему понадобилось всего два года. Он сделал это, даже не торгуясь. Я все больше и больше убеждался в том, что то, что делает Горбачев для своей страны — никак нельзя назвать преданным служением. И то верно, что враги не предают. Предают друзья. В этом смысле Горбачев был настоящим другом своей страны. Хотя, конечно, Германию следовало объединить только ради того, чтобы насолить нашим заокеанским «друзьям», на словах выступавшим за такое продолжение истории немцев, а на деле старательно мешающим этому процессу.

— Вообще, после скандала с поставкой оружия персам и передачей средств от этого никарагуанским партизанам, у многих в Конгрессе дрожат ручки. И еще эти разборки между ведомствами после октября с судно-сберегательными кассами (s&l кризис — как называли его в США, длился он едва ли не десять лет, а итогом его было банкротство 747 сберегательных банков и выделение из бюджета на ликвидацию последствий от их деятельности 124 млрд долларов). А здесь еще и коммунисты едут. Нужно, чтобы все успокоилось. Мистеру Рейгану хочется отчитаться перед народом, выглядеть трудолюбивым и мудрым политиком, победившим заразу коммунизма. А все к тому и идет. Этот лысый русский перед нашим Ронни только что польку не пляшет, — продолжал Фрэнк. — Пусть все успокоится и все станут довольными и добродушными. А за эти три-четыре недели я смогу подобрать вам всех, кто может оказаться полезным. По рукам?