Поджигатели. Мюнхенский сговор - Николай Шпанов

- Своею кровью? - В ласковых больших глазах Луи блеснул гнев. - Нет, мы будем заливать его кровью цаци!

- А!.. При чем тут ты?! - в раздражении воскликнул Ярош.

- Можно подумать, будто ты забыл, где мы с тобою встретились!.. Тогда ты поехал к испанцам, теперь они приедут помогать сюда. - И немного смущенно добавил: - Вообще все мы...

Ярош грустно улыбнулся:

- Опять интернациональная бригада?

- Если будет нужно...

- Я знаю, - уверенно сказал Ярош, - нам на помощь придут славяне: сербы, болгары, словенцы, черногорцы.

- На пилсудчиков не надейся, - скептически проговорил Луи.

Ярош в нерешительности посмотрел на француза:

- Но, может быть, придут и русские. Даже наверно придут.

- Русские? - Луи подумал. - А ты знаешь, в этом нет ничего невероятного. Только бы Даладье не довел свою подлую игру до того, что сорвет и для русских возможность выполнить обязательства в отношении вашей республики.

- Впрочем, ведь речь идет о Чехословакии, - продолжал Ярош, - и заботиться о ней должны мы сами. Никто не полезет в пекло ради нас! Молодцы русские: они никогда не полагаются на других!

Луи хотел ответить, но его внимание привлек звук приближающегося по лесной дороге автомобиля. Из-за деревьев вынырнула маленькая, похожая на серую черепаху "татра". За рулем сидел худощавый брюнет с подвижным лицом, моложавость которого резко контрастировала с седыми висками. Затормозив, он поспешно выскочил из-за руля. Заметив его возбуждение, друзья в один голос крикнули:

- Что с вами, Гарро?

Он смотрел на них с удивлением:

- Как, вы ничего не знаете?! Чемберлен торгуется с немцами. Для отвода глаз он послал сюда какого-то лорда.

- На кой нам чорт этот лорд! - гневно воскликнул Ярош.

- Он "изучает положение".

- Послушайте, капитан, - проговорил Луи, - не с ведома ли Даладье Чемберлен торгуется с немцами?

- О, Даладье! - воскликнул Гарро. - Это хитрый кабатчик! И этот его длинноносый Боннэ тоже.

- Тоже жулик первой статьи, - зло проговорил Лун.

- Но, но! Вы увидите: эти двое проведут и Гитлера и англичан.

- Или нас с вами... Это скорее!

- Да, расплачиваться-то, повидимому, будут все же нашею шкурой, - с горечью сказал Ярош.

- Перестаньте, Купка! - Гарро с жаром ударил себя в грудь. - Когда запахнет порохом, вы увидите, где будут французы.

- В воздухе уже попахивает этим снадобьем, - сказал Даррак и вопросительно посмотрел на своего соотечественника, как будто ожидал от него разъяснений.

Как член французской военной миссии, прикомандированный к Вацлавскому заводу, Гарро располагал данными, которых не было и не будет в печати.

- Я заехал к вам, - сказал он, - с совершенно мирными намерениями: вы обещали отвезти меня в Либерец, на демонстрацию независимости.

- Сейчас сговорюсь с Мартой, послезавтра мы едем, - отозвался Ярош.

- Стоит ли? - с сомнением произнес Луи. - Граница, немцы...

Но Ярош уже не слушал, он бежал к дому. Одним прыжком взлетел на веранду и уже открыл было рот, намереваясь позвать Марту, но слова замерли у него на устах: развалившись в шезлонге, перед ним сидел Штризе с книгой в руках.

Оживление Яроша погасло.

- Где Марта?

Пауль подвинул ему кресло.

- Садись...

- Мне нужна Марта.

Штризе отбросил книгу и поднялся.

- Ты не можешь ее видеть.

Не сдерживая себя, Ярош крикнул:

- На этот счет меня интересует мнение Марты, а не твое!

Он шагнул к двери, ведущей в дом, но Штризе загородил ему путь.

- Ты не можешь ее видеть, - повторил он.

Яроша одолевало желание ударить его. Охрипшим от ярости голосом он сказал:

- Сойди в сад!..

Пауль с усмешкой пожал плечами.

- Тебе действительно лучше сойти и... больше никогда сюда не подниматься.

Не помня себя, Ярош бросился к Паулю и поднял руку. Он не заметил, как Штризе сунул руку в карман и на его пальцах блеснула сталь кастета.

Дверь за их спинами распахнулась, и на балкон выбежала Марта. Она в испуге остановилась между молодыми людьми. Оба сразу, как по команде, приняли, насколько могли, непринужденный вид. Ярош напрасно пытался придать своему голосу спокойные интонации, когда обратился к Марте:

- Я к тебе. Послезавтра мы едем в Либерец.

Штризе не дал ему договорить:

- Марта не поедет! - И добавил, стараясь придать своим словам как можно более обидную окраску: - С тобой она никуда не поедет!

Гнев снова залил сознание Яроша. Он шагнул к Штризе, но Марта загородила Пауля собою.

- Ты с ума сошел!

- Ты дала ему право распоряжаться собою?

Марта покраснела и опустила голову. Ярош ждал. Наконец он хрипло спросил:

- Уйти?

Она продолжала стоять с опущенною головой и молчала.

Ярош медленно повернулся и, шаг за шагом, спустился по ступеням веранды. Отойдя немного, он приостановился в раздумье, но удержался от желания обернуться и, подняв голову, быстро пошел, глядя прямо перед собой.

Марта так и стояла с опущенной головой. Слезы стекали по ее подбородку, и темные пятнышки отмечали их падение на полотне блузки.

- Ты не должен был... - нерешительно проговорила она.

- Вот еще! - воскликнул Штризе. - Пора все привести в ясность!

Он стукнул кулаком по барьеру веранды. Кастет, все еще надетый на его пальцы, издал громкий звук.

- Что это? - спросила Марта, боязливо притрагиваясь к стальным шипам.

Пауль коротким ударом расщепил край балюстрады. Марта в ужасе передернула плечами.

- Ты... ты мог бы...

Он взял ее за руку и сильным движением посадил в кресло.

- Поговори с отцом, пусть он уберет его отсюда.

- Яроша?.. Он же работает здесь с детских лет!

- Ему здесь не место... Ему и всей этой банде!

- Банде?

- Чехам.

- Но это же чешский завод!

- В прошлом!

- Папа тоже чех...

- Тем хуже для него!

- Ты держишься так, словно ты тут хозяин."

- Да! Если дядя Ян хочет избавиться от неприятностей, он должен уехать. И как можно скорей!

- Я не понимаю, о чем ты говоришь.

- Тебе нечего и понимать. Пусть уезжает завтра же.

- Можно подумать, что мы не у себя дома...

Он нагнулся к ее лицу.

- Я хочу добра тебе и всем вашим, ты же знаешь!

Марта не могла смотреть ему в лицо, когда он говорил.

- Тут может произойти такое, чего не сумею отвратить ни я, ни кто-либо другой. Потом, когда все уляжется, отец вернется и все пойдет по-старому. Мы найдем ему место и дело... Ты же знаешь, чем я ему обязан. Неужели я оставлю его! Но теперь он пусть уезжает. Если ты его любишь, уговори его.

Он испытующе вглядывался в ее помертвевшее лицо.

- А мама? Она не оставит ело.

- Я достану пропуска им обоим.

- Я знаю: папе нужно было во Францию, у него там много разных дел.

- Пусть летит во Францию! - обрадованно сказал Пауль. - Он получит пропуск через Австрию.

- Как странно! - прошептала она, оглядываясь так, словно смотрела на все, что окружало ее, в последний раз. - Нужно уходить из дома... Не понимаю, как могла бы я уйти. Мне, чешке, уйти из Чехии?

- Ты чешка?! - в деланном ужасе Штризе всплеснул руками. - Сколько тебе твердить: забудь, забудь, забудь! Ты рождена немкой. Пойми свое предназначение, Марта. Пойми высокую миссию, которую возлагает на тебя наш великий народ и наш фюрер.

- Я не знаю его, я не хочу его знать, - в страхе прошептала она.

- Тебе дано стать проводником наших идей в этой стране, нашим передовым бойцом. Мы пойдем с тобою рядом.

- Я не могу! - крикнула она, сбрасывая его руку со своей. - Я не могу оттолкнуть папу!

- Человек нашей крови может все!

- Мой отец - чех.

- Забудь его, отрекись от него.

Она вытянула руки, защищаясь от его слов.

- Пауль!

- Иметь отца славянина! Это достойно жалости. Кровь твоя должна возмутиться. Я не был бы тут с тобой, если бы не знал, что ты можешь стать нашей, забыть свое чешское прошлое! - Он торжественно поднял руку. - Я верю: наше великое северное начало возьмет верх над тем низким, что вошло в тебя с кровью славянина.

Он постарался скрыть раздражение, когда Марта, покачав головой, сказала:

- Папа не бросит заводов.

- Он предпочтет, чтобы его вывезли на тачке?

- Он не верит тому, что немцы придут сюда.

- А кто им помешает? - спросил Штризе заносчиво.

- Русские. - Сказала - и сама испугалась.

Пауль смотрел на нее с удивлением.

- Кто распространяет такие сказки?

- Папа верит русским.

- Вот когда большевики повесят дядю Януша, он будет знать, как им верить! А они его непременно повесят, если придут сюда.

- Он им ничего не сделал.

- Он директор завода, инженер... Этого достаточно.

- Я поговорю с папой.

Он с облегчением рассмеялся.

- Пойми же, мне было бы легче сидеть спокойно, ни о чем не заботясь, но я люблю тебя!

Ей так хотелось верить этому...