Очерки истории российской внешней разведки. Том 5 - Евгений Примаков

Манхэттенский проект оставался секретом в том числе и для руководящего состава администрации США. Даже госдепартамент до начала Ялтинской конференции 1945 года ничего не знал о проекте, а вице-президент Г. Трумэн был полностью проинформирован о нем только после смерти президента Ф. Рузвельта. В беседах с окружением генерал Гровс не раз с гордостью подчеркивал, что ему удалось создать непроницаемую завесу, сохранившую секреты Манхэттенского проекта. Однако для советской разведки эта «завеса» оказалась не такой уж непроницаемой.

При оценке Манхэттенского проекта нельзя не сказать об условиях его реализации, которые оказались исключительно благоприятными для Соединенных Штатов. В западной военной периодике подчеркивается, что программа создания сверхоружия, осуществленная, к тому же, в ходе войны, была под силу только такому государству, как США, располагавшему мощным научно-техническим потенциалом, колоссальным ВПК, огромными запасами промышленных и материальных ресурсов, развитой инфраструктурой, почти неограниченными финансовыми возможностями (общие затраты на реализацию Манхэттенского проекта оцениваются в пределах 2–4 млрд долларов, сумма по тому времени огромная) и, конечно же, известной американской деловитостью. Все это так. Однако ко всем этим факторам необходимо добавить еще два, значение которых в реализации проекта, судя по всему, можно считать решающим.

Итак, фактор первый: теоретическое, научно-исследовательское обеспечение Манхэттенского проекта. В этом отношении Соединенным Штатам крупно повезло: на их территории в конце 1930-х годов оказалось немало виднейших ученых в области ядерной физики, бежавших от преследований фашистских режимов в Европе. Среди них были такие звезды первой величины, как Альберт Эйнштейн — автор теории относительности; Лео Сциллард, обосновавший возможность цепной ядерной реакции; Нильс Бор — крупнейший теоретик в области ядерных исследований; Энрико Ферми — создатель ядерного реактора, и ряд других ученых, в том числе талантливый немецкий физик Клаус Фукс, внесший большой вклад в успех Манхэттенского проекта. Одних только лауреатов Нобелевской премии, занятых в реализации проекта, насчитывалось 12 человек.

Фактор второй: Манхэттенский проект осуществлялся в условиях стабильной, спокойной стратегической ситуации. В самом деле, территория США не подвергалась ни воздушным бомбардировкам, ни ударам с моря, ни вторжению вражеских войск. От всего этого Америка была прикрыта двумя океанами. Американцы не испытывали голода, лишений, они не знали, что такое массовая эвакуация людей и промышленных предприятий. Все американские заводы, фабрики, транспорт, связь, энергетика, учебные заведения функционировали в нормальном режиме, обслуживая объекты Манхэттенского проекта, заказы которых по решению правительства считались первоочередными.

Таким образом, совокупность упомянутых факторов позволила Соединенным Штатам успешно завершить реализацию Манхэттенского проекта. 16 июля 1945 года ранним утром на полигоне Аламогордо (штат Нью-Мексико) был осуществлен взрыв первой в мире атомной бомбы, установленной на специальной башне высотой 33 метра. «Успех испытания, — писал генерал Гровс в докладной записке военному министру Стимсону, — превзошел самые оптимистические прогнозы…» Мощность бомбы оценивалась «как эквивалентная энергии взрыва 15–20 тыс. тонн тринитротолуола… Однако наша основная цель еще не достигнута, только проверка бомбы в боевых условиях может решить исход войны с Японией».

В целом, оценивая успех реализации Манхэттенского проекта, следует подчеркнуть, что при всех указанных благоприятных условиях американцам потребовалось четыре года для создания атомной бомбы. В Советском Союзе эта задача была решена практически в такие же сроки, но в условиях подорванной войной экономики, ограниченности научно-технической базы, нехватки людских ресурсов и материальных средств. Это произошло прежде всего в результате самоотверженного труда многих тысяч ученых, конструкторов, инженеров, рабочих. Но при всем этом нельзя не сказать о том, что советская разведка сумела решить неимоверно трудную задачу, добыв материалы, позволившие проникнуть в секреты Манхэттенского проекта, включая его святая святых — лаборатории в Лос-Аламосе, а также в Великобритании, где тоже велись научно-технические исследования в интересах Манхэттенского проекта.

В послевоенное время атомное направление стало ведущим в обеспечении безопасности страны. После Хиросимы И.В. Сталин вызвал в Кремль руководителей работ по созданию атомной бомбы И.В. Курчатова и Б.Л. Ванникова, обратившись к ним, по их свидетельству, с требованием дать атомное оружие как можно скорее. Сталин отметил, что использование Соединенными Штатами атомного оружия в Японии нарушило равновесие.

Первая советская атомная бомба, созданная по образцу взорванной в Аламогордо американской бомбы, была успешно испытана 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне. Тем не менее, как отмечали академики Ю.Б. Харитон и Ю.Н. Смирнов, еще в 1948 году была начата экспериментальная отработка оригинальной российской конструкции «ядерного заряда», который был успешно испытан 24 сентября 1951 года, и его взрыв «представлял собой второе испытание атомного оружия в СССР».

В «Арзамасе-16», где создавалась российская атомная бомба, она имела обозначение РДС-1, которое расшифровывалось по-разному: «Россия делает сама», «Реактивный двигатель Сталина», «Реактивный двигатель специальный». Мощность РДС-1 была эквивалентна 22 килотоннам тринитротолуола.

В США первую советскую бомбу назвали «Джо-1», имея в виду Иосифа Сталина (Иосиф по-английски Джозеф).

Итак, Соединенные Штаты успешно завершили реализацию Манхэттенского проекта. Не менее успешной была и деятельность советской внешней разведки, обеспечившей «атомный проект» СССР достоверными научно-техническими данными об американском проекте. В освещении Манхэттенского проекта советская разведка отслеживала не только его технологический процесс, но одновременно добывала важную информацию о влиянии этого процесса на политику администрации США в отношении Советского Союза.

В течение всего периода Второй мировой войны США тщательно скрывали работы по Манхэттенскому проекту, только Англия была в курсе этих работ. Более того, в англо-американском соглашении, подписанном в Квебеке в июле 1943 года, указывалось, что атомная бомба будет «решающим фактором в послевоенном мире и даст абсолютный контроль тем, кто обладает ее секретом». Президент Ф. Рузвельт и премьер У. Черчилль обязались не передавать третьей стороне информацию о Манхэттенском проекте «без взаимного согласия». Этим же соглашением предусматривалось, что решение об использовании атомного оружия должно приниматься также по взаимному соглашению.

После Хиросимы и Нагасаки ученые, создавшие в Лос-Аламосе атомную бомбу, поняли, что они «сделали работу за дьявола». Альберт Эйнштейн говорил после войны: «Если бы я знал, что немцам не удастся создать бомбу, я бы и пальцем не пошевельнул». Возможно, это побудило великого физика перед смертью сжечь свои последние научные работы, поскольку содержавшиеся в них знания могли, по его убеждению, навредить человечеству.

После окончания Второй мировой войны задачи внешней разведки СССР в атомной области намного расширились. Наряду с продолжением добывания в США и Англии технологических сведений об атомном оружии возникла необходимость получения информации об увеличении и совершенствовании американского ядерного арсенала, а главное — о планах атомной войны США против Советского Союза. В сущности, это было уже новым, причем главенствующим направлением деятельности внешней разведки, появление которого было вызвано радикальными изменениями в политической и военной стратегии США. Основная идея этих изменений, изложенная в секретной директиве Объединенного комитета начальников штабов США № 1496/2, разработанной в сентябре 1945 года, заключалась в том, что СССР уже рассматривался не как союзник, а как враг номер один, войну с которым следует вести с помощью атомного оружия.

С этого времени во исполнение упомянутой директивы в США начались интенсивные разработки планов применения атомного оружия против СССР. Масштабы этих планов расширялись по мере накопления ядерных боеприпасов и их носителей. Так, к началу 1950 года количество тяжелых бомбардировщиков увеличилось в 4 раза (с 60 до 250, а к концу 1953 года их уже насчитывалось свыше 1000). Если в начале 1946 года США располагали 30–35 атомными бомбами, то в январе 1953 года, по заключению правительственной комиссии по атомной энергии, США вступили в эпоху «атомного изобилия». Быстрое накопление ядерных боеприпасов позволило военно-политическому руководству США сделать вывод о необходимости преднамеренного форсирования начала войны с СССР в ближайшем будущем, пока русские не создали свое атомное оружие.