Шпионы и все остальные - Данил Корецкий

На какое-то время цыганки замолчали, наблюдая за действиями сержанта Алеши. Полицейский пересек дорогу, обошел «Мерседес» сзади, чтобы сбытчик, находящийся внутри, ничего не заподозрил и не смылся. Сейчас Алеша откроет дверцу, грозно рыкнет: «Ваши документы, граждане! А это что такое? Золото? Откуда оно у вас? Сбываете краденое?!» Сбытчик наверняка запаникует, попробует убежать. Ему никто препятствовать не станет. Рыжье же, конечно, останется у Мануша. И не надо никаких двухсот тысяч. Все правильно.

В зашторенном микроавтобусе прозвучала резкая команда: «Работаем!»

Лала сплюнула на асфальт и выбросила окурок:

— Иван многих знает. А те, кого он знает, говорят, что Бруно правильный, отчаянный и ничего не боится! Значит, настоящий рома! — закончила она свою мысль.

И тут же из потока машин, движущихся в сторону Тверской, резко выскочил зеленый УАЗ-«буханка». Едва не врезавшись в дверцу «Мерседеса», он остановился в каком-то сантиметре от машины, заблокировав двери с левой стороны.

— «Башкиры»! — пронзительно завопила Зора. — «Башкиры» налетели! Вэ-эй! О-ой! Что делает, смотри!

Из «буханки» выскочили несколько вооруженных автоматами парней в темных комбинезонах с надписью на спинах «УФСКН». Они в мгновение ока окружили «Мерседес», резко распахнули дверцы, сунули в салон автоматы:

— Выходить всем! Руки за голову! Ну!

Первым вытащили сбытчика в нечищеных ботинках, за ним следом показались два статных парня с напомаженными черными волосами. Последним кое-как выкарабкался очень полный надменный цыган в очках-«хамелеонах», с пальцами, унизанными золотыми перстнями. Всех их быстро затолкали в «буханку»; двое в комбинезонах скрылись в салоне «Мерседеса» — искали наркотики.

Сержант Алеша озадаченно застыл, не успев дойти несколько метров до машины. Покрутил головой и прошел мимо, как ни в чем не бывало. Сегодня из него плохой помощник. Значит…

— Мануша взяли! — пискнула потрясенная Рада. — Что делать?

— «Башкиры» проклятые! — скрипнула зубами Зора. — Пошли отсюда скорее!

Взметнулись цветастые юбки, сверкнули в оскале золотые зубы. Цыганки развернулись и быстро пошагали вверх по Грузинскому Валу.

Линия удачи

Чердак был просторный, высокий, с крепкой, непротекающей крышей. Сквозь слуховое окно проникало достаточно света, но для ночевок Бруно выбрал самый дальний темный угол. Наломал веток, вымел весь мусор: голубиный помет, смятые газеты, пустые банки из-под консервов, бутылки, какие-то флакончики, шприцы… Потом повозил мокрой тряпкой, принес с мусорки чистую картонную коробку из-под телевизора, разобрал, расстелил на полу, сверху разложил шинель, в которой внук Самсоновны пришел из армии. И одеяло она дала. Из дальней части чердака притащил малярные козлы, завесил тряпками и таким образом отгородил угол. Получилось довольно уютно, не хуже, чем в биндежке череповецкой ИК-10/6 строгого режима. Только там кругом заборы, колючая проволока и вертухаи, а тут — вольная воля! Хочешь — заходи, хочешь — выходи, хочешь — делай что хочешь! Он жил здесь уже неделю и был очень доволен. Ну, положим, не очень, а просто доволен… Конечно, у Эльзы с Ингой комфортней, но эти маленькие сучки уже высосали бы из него все деньги. А так восемьсот долларов, оставшиеся от гонорара за «В спорах рождается…», целехонькие лежат в противоположном углу чердака, спрятанные в щель между балками, надежно, как в банке, только процентов не приносят… Ну, и на фиг ему проценты? Главное, свобода и чтобы пожрать было…

Бруно достал из вещмешка буханку хлеба и банку шпрот, вылез на крышу, сел на краю, возле ограждения, и принялся жадно есть. Под ним открывался квадратный двор старого Замоскворечья, на лавочках сидели старушки, под окнами стояли машины, в песочнице ковырялись дети. Словом, шла обычная жизнь.

Вчера приходили три бомжа, пытались качать права за якобы «свой» чердак, но он объяснился с ними на языке зоны и для убедительности распорол одному руку от кисти до локтя, после чего они все поняли и унесли ноги. Это тоже обычная жизнь. Вот только что делать, когда придет зима? В ту квартиру, где он жил по рекомендации Поляка, идти не хотелось: там настоящий воровской притон, если в нем обретаться, то долго на свободе не удержишься… И носить нечего — осталось только цирковое трико, в морозы оно не согреет.

Бруно тяжело вздохнул. На квартиру Эльзе и в воровской притон можно было звонить, журналисты находили его, звали в телепередачи, приглашали на интервью и платили деньги. А кто позвонит на чердак? Он вздохнул еще раз. Хорошо бы выпить водки или занюхать кокса, сразу станет веселей. Но нельзя — если придется драться, то кайф не помощник, а драться, может, придется в любой момент. Может, вернуться в цирк? Но там за номер платят тридцать долларов, а когда он потребовал триста, то его просто выставили на улицу! Хотя тридцать — тоже деньги… Если выступление каждый день, то почти тысяча…

Честно говоря, не в деньгах дело. Просто он уже давно не тренировался, набрал лишний вес, утратил навыки. Да и не хочется лезть в эту долбаную пушку… Там каждый выстрел так взбалтывает организм, что потом надо весь вечер отлеживаться. Нет, ну его на фиг, этот цирк! Надо пока здесь кантоваться, а там видно будет.

За размышлениями он доел шпроты и хотел запустить банку вниз, но передумал: Самсоновна наверняка сидит внизу, а она специально просила его не свинячить — не гадить на чердаке, не разводить костер, не бросать мусор с крыши.

Во двор въехала длиннющая черная машина, оттуда вышел амбал в черном костюме и стал что-то выспрашивать у старушек. Потом поднял голову. Бруно отпрянул. Похоже, старухи его сдали!

Через слуховое окно он нырнул на чердак, поднял крышку люка и по вертикальной лестнице спустился на площадку пятого этажа. Но снизу уже раздавались тяжелые шаги, и он понял, что выскочить из подъезда уже не успеет. Снова залез на чердак, поискал — чем бы тяжелым привалить люк, но не нашел. Ладно… Он достал из тайника деньги, выщелкнул клинок ножа и притаился в темном углу. Кто это такой? Может, полицейский? Из-за того напомаженного идиота, которому он вывихнул челюсть? Или это по старым делам? Может, за Амира? А может, за тот карточный проигрыш? Но уже много времени прошло.

И тут в крышку люка постучали. Вот это номер! Когда приходят разобраться, то в двери не стучат, их выламывают.

— Здравствуй, Бруно! — раздался вежливый голос. — К тебе можно?

Да что это происходит?! Карлик спрятал нож.

— Заходи, коль пришел! — нарочито грубым голосом сказал он.

Темная тень материализовалась над люком.

— Бруно, ты где?

— Здесь, — карлик из своего угла вышел на свет. В случае чего он сможет выскочить на крышу.

— Меня прислал господин Трепетов, — сказала тень. — Он приглашает тебя на работу с постоянным проживанием, питанием и достойной зарплатой.

Бруно молчал. Разве так бывает, чтобы затаенные мечты тут же воплощались в действительность? И потом…

— Это какой Трепетов? Тот самый?

— Да, Бруно, тот самый, — терпеливо разъяснила тень. Только теперь у нее блеснули зубы — тень улыбалась.

— Ни фига себе! Так он что, к футбольной команде еще цирк собирает?

— Нет, у тебя будут другие функции. Типа охраны. Шеф видел тебя по телевизору, и ты ему понравился.

Бруно выпятил грудь и привстал на цыпочки.

— В охрану я согласен! Пистолет дадут?

— Все вопросы будут оговорены, — дипломатично ответила тень. — Поехали?

— Поехали! — в этот раз великий прагматик Бруно Аллегро даже забыл спросить, какова будет зарплата.

Линия уголовного розыска

«Золото — благородный металл желтого цвета, элемент периодической системы с атомным номером 79…»

Это он знал и так, из школьной программы. Проходил, во всяком случае. Если честно, химией Комаров никогда не увлекался. Сами посудите, ну на кой ему, тогдашнему победителю всевозможных школьных, районных и городских спартакиад, нормальному здоровому пацану, на кой ему сдался этот атомный номер? Ну, семьдесят девять. Ну и что?

Ладно, читаем дальше.

«Буквенный символ золота — Au».

Это правильный символ. «Ау, золото, ты где?» А в ответ — тишина…

Так. Ау, значит. Это «ау», братцы, неспроста. Дело, братцы, в том, что на латыни золото — aurum. А-у-р-у-м. Слово, кстати, родственное со словом «Аврора». Вот вечером он спросит Ленку свою: «Скажи-ка мне, Елена Станиславовна, что есть общего между крейсером „Аврора“ и твоим обручальным кольцом?» Она на него, конечно, глазами хлоп-хлоп: «Ты чего, с дуба рухнул? Переработался на своих дурацких „усилениях“?» Эх, Ленка, Ленка, темнота ты кромешная! Тут, понимаешь, дело такое, что и золото, и крейсер зовутся так в честь древнегреческой богини утренней зари Авроры! Аурум, понимаешь?..