Охота за матерью - Рекс Стаут

Зазвонил телефон, я взял трубку.

– Бюро Ниро Вулфа.

– Это Орри Кэтер. Звоню из Махопака.

– Все в порядке?

– Нет. Ничего хорошего. В десять пятьдесят пять приехала машина. Криминальная полиция. Вышли трое: полицейский, тип из окружного департамента и Перли Стеббинс. Они попытались открыть дверь, потом зашли за угол, и этот тип из департамента влез в открытое окно, а Стеббинс и полицейский вернулись к двери. Вскоре она открылась, и они вошли в дом. Не похоже на то, что я могу чем-нибудь помочь, вот я и заволновался. Мне уехать?

– Насколько ты уверен, что это был Перли?

– Минутку, я ведь не сказал, будто подумал, что это он. Я сказал, что это он. Я ведь докладываю.

– Ты прав. Приезжай.

– Если я вернусь, то я...

– К черту, приезжай.

Я осторожно положил трубку, перевел дыхание, повернулся в Вулфу.

– Звонил Орри Катер из Махопака. Я велел ему приехать, потому что мисс Тензер домой не вернется. Она мертва. Приехали трое в полицейской машине. Они сейчас в доме и один из них – Перли Стеббинс. Не нужно особого ума, чтобы понять: сержант из нью-йоркского отдела по убийствам не приедет в Путнемский округ за пуговицами из белого конского волоса.

Губы Вулфа сжались крепко, как никогда. Потом они разомкнулись.

– Предположение – это еще не факт.

– Сейчас будут доказательства.

Я повернулся к телефону, взял трубку и набрал номер «Газетт». А когда Вулф услышал, что я прошу Лона Коэна, он взял трубку параллельного аппарата и придвинулся поближе к нему. Лон по крайней мере половину своего времени говорит по телефону, но я поймал его между двумя телефонными звонками и спросил, есть ли у меня еще кредит, и он ответил, что в следующем номере газеты нет, но на сведения и новости есть.

– На этот раз требуется не так много, – сказал я. – Просто проверяю слух, который только что до меня дошел. Вы слышали что-нибудь о женщине по имени Эллен Тензер?

– Эллен Тензер?

– Верно.

– Возможно, мы кое-что имеем. Но не будь так дьявольски осторожен. Арчи. Если ты хочешь узнать, что мы узнали об убийстве, так и скажи.

– Хочу узнать.

– Вот это лучше. Нам известно не очень много, правда, в последний час могли прийти новости. Одним словом, около шести часов утра полицейский заглянул в машину, которая стояла на тридцать восьмой улице возле Третьей авеню, и видел на полу у заднего сиденья женщину. Она была задушена куском шнура, который еще болтался у нее на шее. Выяснилось, что она мертва уже пять-шесть часов. Ее опознали как Эллен Тензер из Махопака. Вот и все. Если это так важно, могу позвонить вниз и узнать последние новости.

Я сказал ему, что срочности нет, поблагодарил и повесил трубку. То же самое сделал и Вулф. Он пристально смотрел на меня, а я на него.

– Дело принимает плохой оборот, – сказал я. – Обсудим его?

Он покачал головой.

– Пока это ничего не даст.

– Есть одно частное «но». Если бы я не ушел из ее дома и продолжал обрабатывать, то может быть, чего-нибудь и добился бы, и она сидела бы сейчас здесь, а мы заканчивали бы дело... К черту интеллигентность и опыт!

– Оставь.

– Но что теперь? Я не сумел спросить о чем-нибудь, кроме пуговиц, и теперь Стеббинс и Крамер насядут на нас. Тридцать восьмая улица – что там, часто происходят убийства?

– Убийство – их проблема.

– Скажите об этом им. Племянница расскажет, как пуговичный коммерсант Арчи Гудвин встречался с ней, чтобы заполучить адрес тетки. Парень с бензоколонки опишет человека, который узнавал, как проехать к дому убитой. А в самом доме они обнаружат тысячи отпечатков моих пальцев, четких и свежих. Я вполне могу звонить адвокату и договариваться о залоге, если я буду арестован, как важный свидетель.

Вулф проворчал:

– Ты не можешь представить им информацию относительно убийства. Я изумился:

– Не могу?

– Думаю, что нет. Обсудим это,– Он откинулся назад, закрыл глаза, но его губы не шевелились. Такое сосредоточение требовалось для истинно каверзных проблем. Через минуту он открыл глаза, выпрямился.

– Все довольно просто Так как она мертва, все зависит от тебя. Например, она сказала, что должна уехать, потому что у нее назначена встреча, а ты попросил у нее разрешения подождать, пока она не вернется, и она согласилась. Ты остался в доме один. Ты помнил, как важны для нашего клиента белые пуговицы из конского волоса. И ты воспользовался обстоятельствами. Именно так ты должен говорить.

– Не называя имени клиента?

– Разумеется.

– Без имени клиента все это блеф. Жертва и наш клиент тесно связаны. Поэтому полиция захочет задать клиенту несколько вопросов. И я назову мисс Вэлдон.

– У тебя есть выход. Клиент ничего не знает об Эллен Тензер. Он нанял нас, чтобы выяснить, откуда взялись эти пуговицы. И только. Мы не обязаны раскрывать имя клиента – это дело нашей чести. Полиции только дай повод – они ухватятся за что угодно.

– Но у меня есть пара вопросов. Не считаете ли вы, что Эллен Тензер была бы сейчас жива, если бы вы не взялись за эту работу, не дали бы объявление и не послали меня встретиться с Тензер?

– Да, считаю, что она была бы жива.

– Тогда не будет ли фараонам легче арестовать убийцу, если они будут знать то, что знаем мы, особенно о ребенке?

– Несомненно.

– О'кей. Вы сказали: «Убийство – это их проблема». Мне это действует на нервы и будет стоить бессонницы. Я видел мисс Тензер, говорил с ней, она дала мне воды. Конечно, я полностью на стороне клиентки и против претензий к ней со стороны полиции... Я пил с ней мартини, но она, по крайней мере, до сих пор жива.

– Арчи, – он поднял руку, – мое дело – выяснить личность матери и установить степень вероятности того, что ее муж был отцом ребенка. Ты думаешь, я могу выяснить это без того, чтобы не узнать, кто убил мисс Тензер?

– Нет.

– Тогда не изводи меня. И без этого все плохо.

7

Я находился под арестом с 3:42 воскресенья, когда инспектор Крамер вызвал меня, до 11:58 понедельника, когда Натаниель Паркер, адвокат Вулфа, приехал в кабинет окружного прокурора с документом, подписанным судьей, установившим залог в двадцать тысяч долларов. Поскольку средний залог по Нью-Йорку за особо важных свидетелей по делам убийств составляет восемь тысяч, то такая сумма моего залога поставила мою персону на высшую ступень, и я оценил этот комплимент.

Если не считать бессонницы, двух пропущенных приемов пиши, приготовленной Фрицем, и того, что я не почистил зубы, мое заключение не являлось великим испытанием и не утомило меня. Моя легенда, предложенная Вулфом и немного усовершенствованная, была изложена Крамеру еще в нашем кабинете в присутствии Вулфа, а потом в присутствии окружного прокурора по фамилии Мандель и нескольких сыщиков из отдела убийств. Тон был установлен Вулфом в его схватке с Крамером еще в воскресенье днем, особенно в конце его, когда Крамер поднялся, чтобы уйти.

– Я ничего вам не должен, – сказал Вулф, – и не нуждаюсь в вашей снисходительности. Арестовать меня вместе с Гудвином было бы бессмысленно, так как я все равно бы молчал. Если бы у меня появились советчики, уверяю вас, они не были бы подвержены вашему влиянию.

– Пройдет немного времени и вы сами захотите давать советы, – произнес с неохотой Крамер.

– У вас в кармане мое заявление, в котором я утверждаю, что нахожусь в совершенном неведении, кто мог бы быть убийцей Эллен Тензер. У меня достаточно оснований утверждать, что и мой клиент ничего не знает. Что до вашей угрозы лишить меня лицензии, то я скорее буду спать под мостом и есть объедки, чем представлю моего клиента для официальных допросов.

Крамер покачал головой:

– Чтобы вы ели объедки!.. Боже милостивый. Гудвин, идемте.

Мы не имели и намека на личность матери ребенка. Пока мы не предпринимали ничего, чтобы выяснить, кто же она, хотя и не бездельничали. Мы отпустили Саула, Фреда и Орри. Мы читали газеты. Узнали у журналиста Лона Коэна, нет ли неопубликованных новостей. Мы отправили пятьдесят долларов Беатрис Эппс.

Я считал, что было бы напрасной тратой денег клиентки нанимать Саула, Фреда и Орри для проверки Эллен Тензер, поскольку этим занимались специалисты: полицейские и журналисты. Из газет и от Лона Коэна мы имели больше фактов, чем могли использовать. Эллен Тензер была зарегистрированной няней, но бросила работу десять лет назад, когда получила в наследство дом в Махопаке и деньги, достаточные для того, чтобы жить безбедно. Она никогда не была замужем, но, по-видимому, любила детей, поскольку вырастила их за десять лет больше дюжины. Откуда они появлялись и куда исчезали было неизвестно. О последнем воспитаннике никто ничего не знал, кроме того, что это был мальчик. Ему было около месяца, когда в марте он появился у нее. Она называла его Бастером. Исчез он около трех недель назад. Лучшим источником информации был местный доктор, которого Эллен вызывала в случае надобности, но он оказался крайне молчалив. Журналист Лон утверждал, что даже инспектору Перли Стеббинсу вряд ли удалось бы что-нибудь из него вытянуть.