Все до последнего страхи - Алекс Финли

с расположенными перед ними зеркалами. Снова нажал на звонок. Его и на этот раз оставили без внимания, поэтому он зашагал по улице, чтобы зайти с черного хода. К зданию крепилась шаткая, проржавевшая пожарная лестница – воплощение несчастного случая, который только и ждет своего часа. Мэтт подпрыгнул, ухватился за нижнюю перекладину и подтянулся. Лестница с громким лязгом соскользнула вниз.

Он забрался наверх, ступил на узкий металлический бортик четвертого этажа, заглянул в окно и увидел Ганеша в полной отключке. Лежавшей на журнальном столике травки с лихвой хватило бы на целый табачный магазин. Из приоткрытого окна доносился ор включенного на полную громкость телевизора. Мэтт постучал в окно.

Когда Ганеш даже не пошевелился, парень просунул под раму пальцы и поднял ее. Перекосившись от ржавчины и времени, та намертво застряла на полпути, и он влез в образовавшийся проем.

– Ганеш, – позвал Мэтт, но приятель даже не сдвинулся с места, лежа с открытым ртом, в очках в пластмассовой оправе и с пакетом чипсов на коленях.

– Ганеш, – повторил парень, на этот раз громче, перекрывая назойливую болтовню телеканала Fox News, изливавшуюся из висевшего на стене напротив телевизора.

Приятель в испуге вскочил, посмотрел по сторонам, но, увидев Мэтта, сразу расслабился.

– Ну ты, братан, даешь… я чуть не обделался, – произнес Ганеш с легким, едва заметным акцентом уроженца Индии, но скорее как британец, нежели индус.

– Прости, я звонил в дверь, но ты не ответил, так что я…

С этими словами он кивнул подбородком на окно.

Однажды, когда Ганеш забыл ключи, они уже поднимались таким образом в квартиру. Но на этот раз Мэтт, по крайней мере, был трезв.

– Не парься.

Кудрявые волосы Ганеша торчали в разные стороны. Он сел, отряхнул с рубашки крошки от чипсов и искоса посмотрел на Мэтта.

– Я слышал… Ты получил мои сообщения? Даже не знаю, что сказать.

Мэтт кивнул. Что бы ни сказал Ганеш или кто-либо другой, от этого ровным счетом ничего не изменилось бы.

Приятель подался вперед и взял с журнального столика высокий цилиндрический бонг. Зажав его в одной руке, а в другую взяв зажигалку, он предложил Мэтту сделать затяжку первым.

Тот отмахнулся. К травке он никогда не питал особого интереса и никогда не мог понять, как Ганеш, выступавший за республиканцев и ратовавший за строгость закона, постоянно прибегал к наркотикам. Именно это с первого дня и составляло главную загадку его соседа по комнате. Программу, рассчитанную на четыре года, Ганеш одолел за три и уже поступил на медицинский факультет изучать неврологию. Мозг Ганеша сам был достоин изучения. Будучи консерватором, он поступил в либеральный университет Нью-Йорка. Будучи иммигрантом, он любил скандировать «Построим стену!». Будучи скептиком, он был невероятно восприимчив к всевозможным теориям заговоров, которыми пестрят кабельные каналы. Выросши в Мумбае в пентхаусе стоимостью в десять миллионов долларов, он решил поселиться в дрянной квартирке на окраине Ист-Виллиджа.

Ганеш выдохнул клуб дыма и навел на телевизор пульт.

– Сегодня по телику показывали того чмошного куратора общаги. И твою девушку.

– Бывшую, – поправил его Мэтт.

– Я это записал, – сказал Ганеш и кликнул на выпуск местных новостей.

Тут же появилась чопорная физиономия Филлипа.

– Мы все убиты… такое горе… – начал он.

– Вы близко знакомы с Мэттом Пайном? – спросила его белокурая журналистка с микрофоном в руке.

– Да-да. Я ведь не только куратор их общежития. Мы как одна семья.

На этих словах Ганеш закашлялся, извергнув клуб дыма.

Потом подошла очередь Джейн. Ее длинные рыжие кудри развевались, будто их только что уложили, а в глазах поблескивали слезы.

– Мистер и миссис Пайн были удивительными людьми. Они относились ко мне как к родной дочери. А сестра Мэттью Маргарет была такой особенной девочкой – она была опорой семьи, а осенью собиралась поступать в Массачусетский технологический институт. Ну и, конечно же, Томми… Не мальчик, а чудо… – сорвавшимся голосом добавила девушка.

Джейн говорила искренне. А вчера вечером она сообщила, что любит его, но не получает от отношений того, что ей нужно. Чем бы это ни было. В том, что Джейн бросила его, ничего удивительного не было. Хотя для такого наблюдательного парня, каким его считали, приближение подобной развязки он явно прошляпил. Она выросла в потрясной квартире в Верхнем Вест-Сайде, была наследницей приличного состояния и должна была выйти замуж за одного из выпускников бизнес-школы Стерн, которые носят костюмы и кейсы для демонстрации принадлежности к высшему классу. Порой Мэтт подозревал: она встречалась-то с ним, студентом-кинематографистом, выживающим на стипендию, только чтобы побесить родителей.

На экране появились кадры с Дэниэлом из документального фильма. Мэтт протянул руку к пульту и выключил запись.

Они с Ганешем долго сидели, не произнося ни слова. Один с головой ушел в свои мысли, второй, обкуренный, лишь время от времени засовывал в рот очередную порцию соленых, сдобренных уксусом чипсов, не захламляя разговор всякими банальностями. Эту черту Мэтт больше всего в ценил в друге. Ганеш никогда не говорил лишнего. Когда на первом курсе вышла та документалка и вся жизнь Мэтта превратилась в хаос, Ганеш помог ему не сойти с ума. «Да не парься ты так, братан, – говорил он, – давай лучше используем шоу, чтобы девчонок цеплять». Совет оказался далеко не худший.

Ганеш наконец-то прервал молчание:

– В Бруклине сегодня тусовка, я как раз туда собирался. Если хочешь, пойдем со мной.

– Думаю, я воздержусь. Не против, если я останусь на ночь?

– Ну конечно, друг. Сколько надо, столько и живи. Все будет как в старые добрые времен, – произнес Ганеш таким тоном, словно их первый курс остался где-то далеко позади. В каком-то смысле так оно и было. – Я могу не идти, если не хочешь оставаться один, я мог бы…

– Нет-нет, иди. У меня выдался долгий день, я просто немного посплю.

– Клево-клево-клево, – Ганеш исчез в ванной и вскоре вышел оттуда в худи, благоухая дезодорантом «Axe».

– Твоя бывшая забрасывает меня сообщениями, обыскалась тебя. Все остальные тоже. Если хочешь, я могу…

– Не говори им пока, где я. Мне нужно немного побыть одному. Утром я