Андрей Соболь: творческая биография - Диана Ганцева

Я смеюсь, когда ноет душа и болит. Когда сил уже нет — я тогда хохочу. Я смеюсь, но мой смех — он сквозь слезы звучит: Я смеюсь, когда плакать безумно хочу.

Почти на всех стихах 1902–1904 гг. лежит отпечаток тяжелых недетских переживаний юного поэта: ранняя смерть отца, попытки самоубийства матери, бедствия полунищенского существования семьи, отверженность, непонимание и нелюбовь окружающих. Стремление выразить свои чувства в словах, в стихах, подстегивало интерес юноши к литературе, к книгам. По свидетельству родных, за несколько лет пребывания в Перми Юся Соболь перечитал почти все книги центральной городской библиотеки6. В его стихотворениях чувствуется влияние М. Лермонтова, Н. Некрасова, но особое место в ряду литературных пристрастий А. Соболя занимал С. Надсон, очень популярный среди молодежи тех лет поэт. Его герой — мечтатель, подверженный мучительным сомнениям, человек, сломленный жизнью, уставший, отказавшийся от былых надежд и стремлений, был органичным порождением смутного времени рубежа веков. Разочарование, одиночество, непонимание, отторгнутость миром — деструкция и дисгармония стали доминантой художественного мышления литературного поколения 1900-х годов. Литературно-художественные издания начала века пестрели именами больших и малых поэтов под меланхоличными, полными боли и отчаяния стихотворениями (А. Коринфский «Е.А.С.», 1893; «Отчаяние», 1896; К. Льдов «Мгла», 1902; Н. Рябов «Весною», 1904; А. Мейснер «Убегай от добрых, убегай от злых…», 1904) 7. Завороженность одиночеством и безысходностью была столь всепоглощающей, что рождала однотипные образы и мотивы в стихотворениях совершенно разных авторов:

Пусть все о счастии твердит И жизни молодой, Но сердце ноет и болит, Измученное тьмой. Н. Рябов «Весною» Там тоже дождик льет да льет, Но только солнце не проглянет! А сердце ждет, а сердце ждет И скоро, скоро ждать устанет… А. Коринфский «Е.А.С.», 1889–1893 Я истомился весь все в ожиданьи вечном, Я ждал его, как дар, казалось, вот он дан. Казалось, что оно уж близко, что возможно, Но что ж? — Мираж один, один только обман А. Соболь «Ты говоришь, что счастье впереди…», 1904

Об особом внимании А. Соболя к творчеству С. Надсона свидетельствуют не только воспоминания современников8, но и его стихотворения. «Биографии» лирических героев двух поэтов удивительно схожи.

Тяжелое, одинокое детство, лишенное привычных остальным радостей:

Я не был ребенком, я с детства узнал Тяжелое бремя лишений, Я с детства в душе бережливо скрывал Огонь затаенных сомнений. Я с детства не верил в холодных людей, В отраду минувшего счастья, И шел я угрюмо дорогой своей Один без любви и участья. С. Надсон «Признание умирающего отверженца», 1878 9 Разве знал я покой, безмятежный покой Детских лет? — о, я знал лишь невзгоды. Разве жил я, как все? — нет, под гнетом я жил, Одиноким, лишенным свободы. А. Соболь «Credo», 1904–1905

Раннее разочарование и усталость от жизни:

Изжита жизнь до дна! Назад не воротить Заносчивых надежд и дерзких упований! Довольно!.. Догорай неслышно день за днем, Надломленная жизнь!.. С. Надсон «Весной», 1886. (С.293) Все прошло навсегда, безвозвратно, Так довольно же лямку тянуть! Те часы, что прошли — их обратно, Никогда, никогда не вернуть! А. Соболь «Все прошло…», 1904

Души героев переполняют противоречивые чувства: возмущение царящим злом и произволом и осознание собственного бессилия, жажда борьбы и неумение бороться, ощущение высокого предназначения и, в то же время, обреченности. Герои С. Надсона и А. Соболя пополняют плеяду «лишних людей», которые искренне стремятся к тому, «чтобы людям было получше жить на свете, чтобы уничтожилось все, что мешает общему благу», но в то же время «отличаются самым ребяческим, самым полным отсутствием сознания того, к чему они идут и как следует идти»10, героев, которым просто необходима сильная рука, указующая и зовущая. Отсюда характерный для обоих поэтов образ пророка. Однако мотив ожидания прихода пророка и образ самого пророка в интерпретации А. Соболя существенно отличается от того, что реализуется в стихотворениях Надсона.

У Надсона мы встречаем постоянное ожидание пророка-учителя, сильного человека, который поведет за собой, стряхнет «тяжесть удушья и сна» (247), разгонит «могильный душный мрак сияньем» (359), при этом герою совершенно не важно, чему будет учить его пророк:

О, мне не истина в речах твоих нужна —