Любовное настроение - Кэтрин Гарбера

class="p1">— Напиши мне, когда приедешь домой, — потребовала Пейсли, обняв ее и прошептав на ухо: — Он милый.

Олив улыбнулась:

— Напишу. Спасибо, что подождали меня.

Она помахала подруге на прощание и села в машину Данте.

— И вам спасибо. Водитель только что отменил мою поездку.

— Пожалуйста.

Она пристегнула ремень безопасности, и Данте поехал.

— Куда?

— В пригород. Слишком далеко?

— Я живу в Вестмонте, — сказал он. — Если вы живете не на севере от города, тогда все в порядке.

— Ну, я тоже живу в Вестмонте. В январе я купила там дом.

— Хорошее место.

Они поболтали, слушая радио. Потом Олив запела, и Данте присоединился к ней. Напевая, она чувствовала, как все ее тревоги исчезли. Она сидела в темной машине с парнем, который ей нравился и которого она едва знала.

Они оба смеялись, когда он подъехал к ее дому и выключил радио.

— Я люблю эту песню.

— Мне тоже понравилось, — согласилась она. — Спасибо, что подвезли.

Он выключил двигатель и вышел из машины.

Данте собирался открыть ей дверцу. Олив ждала, осознавая, что давным-давно парень не помогал ей выбраться из автомобиля. Простая любезность, от которой у нее потеплело на душе.

— Чем лучше я узнаю вас, тем больше сомневаюсь, что вам надо менять образ, — тихо заметила Олив, опираясь на его руку и вылезая из машины.

— О, я не знаю. Даже мой лучший друг заметил, что я подстриг бороду, а ведь парни никогда не обращают внимание на внешность других мужчин.

Она рассмеялась:

— Прежде вы выглядели слегка необузданным.

— Мне нравится необузданность.

— Мне тоже, — сказала она, вспоминая о нем во фланелевой рубашке и брюках цвета хаки. Он приоделся к вечеру, надев темные джинсы и дизайнерскую рубашку из нового гардероба. — Сегодня вы хорошо выглядите, — произнесла Олив.

На самом деле она не думала о нем как о клиенте и о том, что решила больше с ним не флиртовать. Он кого-то ей напоминал, но она никак не могла понять, кого именно. Летнее ночное небо было ясным, а Данте находился к ней слишком близко, искушая ее.

Олив наклонилась, и он опустил голову. Она почувствовала его дыхание на своей щеке и прикосновение его губ к своему рту. Она закрыла глаза и поняла, что именно этого хотела с тех пор, как увидела его с новой прической. И знала, что больше не сможет относиться к нему так, как раньше.

Глава 5

Данте не собирался целовать Олив, но совместное пение разрушило все барьеры, а когда она так радостно улыбнулась ему, он подумал… Ну, взрослая Олив показалась ему скромной и доброй женщиной.

Он старался не слишком распаляться, целуя ее. От нее пахло «Маргаритой», летом и женственностью. Он простонал и притянул Олив ближе, чувствуя мягкие изгибы ее тела. Ему очень нравилось ее обнимать, ощущать ее запах и понимать, что она произвела на него более сильное впечатление, чем ему хотелось бы.

Но удивляться нечему.

Она — Олив Хейз.

Данте поднял голову и мысленно выругался. Ему хотелось большего. Не задумываясь, он снова опустил голову и начал жадно и стремительно целовать Олив. Он приказывал себе не торопиться, но ее губы сводили его с ума. Она приоткрыла рот, и их языки соприкоснулись. Данте ощутил вкус текилы и лайма. Он поднял ее руки, чтобы она обвила ими его шею, и углубил поцелуй. Потом прислонился спиной к борту своей машины и на минуту притворился, что с Олив можно переспать.

Шанс переспать с Олив Хейз был прекрасным, несмотря на то, что Данте весь день обдумывал сексуальную месть. Он хотел ее. Просто так. Но понимал, что лжет самому себе.

Он планировал использовать секс как инструмент мести, когда разговаривал с Максом. Сегодня ему не удастся сблизиться с ней. Данте отпустил Олив и провел ладонью по ее обнаженной руке, наслаждаясь мягкостью и гладкостью ее кожи.

— Ну и ну, — сказал он.

Она облизнулась и заправила прядь волос за ухо.

— В точку. Я думаю…

— Я не стану извиняться, потому что поцелуй был невероятным. Но я даю слово не делать этого снова, пока мы работаем вместе, — произнес Данте. Она заслуживала лучшего. Он понимал: отчасти она отказала ему в университете потому, что он чувствовал себя недостойным ее. Он считал, что для него совершенно нормально делать проект в обмен на ее улыбки и чашечки кофе. Но эту огромную ошибку он не повторит.

— Я обещаю то же самое, — прошептала Олив, наклонив голову набок и улыбнувшись ему. — Спасибо, что подвезли и попели со мной.

— Не за что, — сказал он.

Олив пошла по подъездной дорожке к входной двери, а Данте остался на месте, прислонившись к машине. Помахав ему рукой, она вошла внутрь и закрыла дверь.

Вернувшись домой, Данте вдруг почувствовал себя одиноким. Разувшись, он отправился на кухню, чтобы попить воды.

Он понял, что начал забывать себя. И все потому, что Олив вернулась в его жизнь. Годы роста пошли насмарку. Его мать считала, что события вроде университетского инцидента, когда Данте раскрыл душу перед своими однокурсниками и был отвергнут Олив, — жизненные якоря. Она считала, что не бывает хорошего или плохого опыта, а только возможности для роста.

Интересно, что бы она сказала, если бы Данте поведал ей о случившемся сегодня. Но ему не хотелось делиться с матерью.

Он прошел в гостиную, включил телевизор и тупо уставился на экран, придумав идею для очередного «пивного ролика», как он называл свои аудиозаписи, которые Кики использовала для радиорекламы.

Он выключил телевизор, закрыл глаза и запустил диктофон на своем телефоне.

«Летняя жара взбудоражила меня. Я словно горю, и город горит. Что-нибудь должно вытащить меня из ада, через который я прохожу каждый день. Я должен напоминать себе, где я. Говорить себе, что это всего лишь жара и скоро наступит приятное время».

Он выключил диктофон. Его телефон запищал, и он посмотрел текстовое сообщение от Олив:

«Еще раз спасибо за все».

«Пожалуйста. А я смотрю на пустую ночь и жалею, что мы оба сглупили».

«Я тоже. Но утром я жалеть перестану».

«И я».

«Спокойной ночи, Данте!»

«Спокойной ночи, Олив!»

Он пожелал ей спокойной ночи. Он и не мечтал, что однажды сделает это. Он понимал, что рискует. Ему не избавиться от прошлого. Оно сформировало его как человека, которым он был сегодня, и во многом это заслуга Олив. Он задавался вопросом, вспомнит ли она его когда-нибудь. В его душе по-прежнему бурлили гнев и горечь. Он общался с новой