Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин

Вот будь там ровно в семь часов… Я к тебе через дыру выйду. А сейчас — свободен!

…Мы долго смотрели ему вслед. А потом вдруг обратили внимание, что в десятке шагов от КПП сидит на бетонке комбатова Маринка и с любопытством нас разглядывает, вывернув морду набок. Черную, с белыми пятнами над глазами.

* * *

А я ведь так и не рискнул вытрясти из Лёхи всю правду. Пугала она меня. Спросил только:

— Он тебе кто?

Рядовой Леший сердито покосился на меня и не ответил.

Некоторое время шли молча.

— Нет, ну ни хрена себе… — с недоумением промолвил он наконец. — Это что ж за жена такая, от которой в армию сбежишь? В медовый месяц! Хоть бы второго года службы дождался, а то…

— Да может, жены и нет никакой, — сдавленно отозвался я.

— А что ж он тогда…

— Наврал!.. Может, он там что серьезное натворил… Осторожней, Лёх! Приедешь в село, а тебя под суд… Зря ты у него паспорт не проверил. Вдруг там и штампа нет… В тюрьме ты за него сидеть не подряжался! Еще неизвестно, сколько ему дадут…

И погрузились мы вновь в тревожные раздумья. Причем угроза утратить друга пугала меня гораздо больше, чем крушение материалистических воззрений.

Вскоре сверкнул впереди над кронами военнообязанных акаций дюраль нашей «консервной банки».

— Так что ты решил? — спросил я.

— Не знаю еще…

Тут возле штаба завыл ревун — и побежали мы на позиции. В норматив уложились (три минуты). А большего от нас и не требовалось: в ту неделю боевое дежурство нес первый огневой дивизион, а мы-то — второй.

Заняли свои места в кабине, ждем появления лейтенанта. Лейтенант так и не появился, а потом и готовность отменили.

— Ну хорошо! — сказал я. — Допустим, не соврал он. Поменялись вы местами. Он служит здесь, ты живешь с его мымрой… Погоди, не дергайся, дай договорить!.. Но потом-то — дембель! Так и так возвращаться…

— А оно ему надо?

— А тебе?

— Мне — нет! Кончится май — все равно в лес уйду.

— А в розыск подаст?

— Кто? Жена?

— Ну да…

— Пускай подает. Меня не найдут, а его… Ну, тут уж как повезет!.. Чего лыбишься-то?

А лыбился я вот чего: пришло вдруг в голову, что, раз поперли из комсомола, то имею полное право верить в леших, домовых и прочих кикимор. Хотя я ведь еще и политинформатор… Да, неловко…

* * *

А к вечеру нас вызвал комбат. Какой-то он на этот раз был загадочный.

— А выйдем-ка перекурим, — неожиданно предложил он.

Должно быть, хотел поговорить без свидетелей.

Мы выбрались из недр холма сквозь дверцу в чудовищных железных воротах и, взойдя по пологой бетонной дорожке, расположились в курилке под масксетью. Там уже виляла хвостом Маринка.

Душные азиатские сумерки. Над горизонтом всплывает в сером мареве облако мельчайшей золотой пыли, похожее на обман зрения. Это из невероятной дали мерцает вечерний Ташкент, куда нас иногда отвозят на гауптвахту.

— С тобой все ясно… — Огонек комбатовой сигареты кивает в мою сторону. — А с тобой так… — Теперь он нацелен прямиком на Лёху. — «Год интендантства — и можно расстреливать без суда». Кто сказал?

Лёха робеет:

— Н-не знаю…

— Генералиссимус Суворов сказал.

Судя по зачину, разговор предстоит долгий. А на часах, между прочим, без четверти семь. Однако долго комбат говорить не любит:

— Помидорный сезон кончается, огород будем ликвидировать. В ноябре старшина Лень уходит на дембель. Примешь у него каптерку.

— Товарищ майор… — лепечет Лёха. — Я ж рядовой…

— Н-ну… накинем тебе пару лычек… — «Дед» Сапрыкин выбрасывает окурок в металлическую емкость посреди курилки и смотрит на часы. — Пора. Сейчас приведете сюда этого…

— К-кого?..

— Сам знаешь кого. А я уж с ним как-нибудь договорюсь.

* * *

Привели. Прямиком в бытовку. К тому времени кроме нас на позициях не было уже ни души. При виде комбата доставленный дернулся на выход, тут же смекнул, что бежать некуда, и безвольно ослаб.

— Значит, слушай меня внимательно, — прозвучал из-под козырька глуховатый подземный голос. — Слушай и запоминай… Ты. Мне. Здесь. Не нужен. Мне нужен вот он. Уразумел? Завтра же садись и уезжай в свою деревню. А покажешься хоть раз — пойдешь под стражей в милицию. Там тебя мигом отучат по чужим документам жить… Леший!

— Я!

— Проводишь до дыры.

И двое Лёх покинули бытовку.

Леший… С какой же, интересно, буквы он сейчас это произнес: с большой или с маленькой? Похоже ведь, что с маленькой…

— Товарищ майор… — чудом подавив нервный смешок, обратился я. — А вот вы мне в прошлый раз два наряда вне очереди объявили… за леших…

Он медленно повернулся ко мне.

— А ты что, не отработал?

— Отработал, товарищ майор!

— Тогда все в порядке…

* * *

А внезапная цитата из генералиссимуса Суворова объяснялась довольно просто. В связи с отсутствием магазина и вообще чего бы то ни было в части у нас — военный коммунизм. Все общее. Предметы амуниции (даже клейменные хлоркой) неизбежно теряются или исчезают. Если человек пишет письмо, то бумагу он берет у одного, ручку у другого, конверт у третьего. Если же ему нужно куда-то явиться в пристойном виде, он является в чужом обмундировании, поскольку его собственное, как правило, выглядит хреноватенько.

Представляете, сколько возможностей открывается для срочника, командующего хозвзводом? По слухам, добром из них не кончил никто: не разжалование, так трибунал. Один лишь старшина Лень питал надежду стать счастливым исключением и благополучно уйти на дембель, не загремев, как тогда говорилось, под фанфары.

Глава 6

Видимо, бывают такие люди, на которых вообще ничего не действует: ни колдовство, ни идеология, ни радиация. К ним наверняка относился и наш комбат. Временами он представлялся мне не менее, а то и более сверхъестественной личностью, нежели рядовой Леший. Умение противостоять чертовщине — тоже, знаете ли, чертовщина.

Вот, допустим, майор Карапыш. У него так: раз явление не соответствует марксизму-ленинизму, значит, либо оно не существует, либо сию минуту обязано прекратить существование! Так что если дожил замполит до нынешних времен, то теперь он, скорее всего, ревностный православный.

Или, скажем, был у нас такой подполковник-инженер Казмеров! Сухопарый, интеллигентный, я бы даже сказал, аристократичный. Шляхтич этакий. Снисходительно вежлив со всеми, никогда не повысит голос, не выйдет из себя.

И была проблема: как продернуть кабель сквозь трубу, если та уже в траншее и засыпана землей? Сквозь короткую — запросто. А ну как метров в двадцать?

Проделали однажды опыт: поймали кошку, привязали к ней