Принцесса душ - Александра Кристо

При этом Асден не проронил ни слова.

Я пробовала всевозможные насмешки и оскорбления, чтобы заставить его сломаться, но мое невероятное остроумие на него не действовало. Асден оказался упрямым старым мерзавцем.

Однажды Ирения предложила стащить для него три кусочка ромового торта, если мужчина поздоровается, вместо того чтобы попросту помахать. Жест, который он продемонстрировал ей после сего действия, оказался куда менее приятным, нежели помахивание ладонью.

Тем не менее мы не нуждались в словах. Асден преподал мне самый важный урок: как быть сильной и как научиться выживать.

Пока король не убил его.

Ирения, должно быть, заметила, как я напряглась, потому что ее глаза расширились.

– Ох, Селестра, – бормочет она. – Мне жаль, я…

– Все хорошо, – отвечаю, пожимая плечами. – Я в порядке.

Это самая крупная ложь, которую я когда-либо произносила вслух.

Я сжимаю облаченные в перчатки руки в кулаки и меняю стойку, готовясь выплеснуть весь свой гнев и разочарование.

Мое тело полностью прикрыто: перчатки заправлены под рукава, а воротник туники касается челюсти. Нет ни единого оголенного дюйма кожи, не считая лица. Все тело покрыто потом, но у меня нет иного выбора.

Я не могу рисковать Иренией.

Последнее, что мне сейчас нужно, это еще одно видение.

Ирения тоже подготовилась: на руках девушки перчатки, поэтому она может ударить меня, не беспокоясь о прикосновении к коже.

Мне приятно, что она пытается мне помочь.

– Я снова в строю, – провозглашаю я.

Ирения указывает на мечи в другом конце комнаты. Стена сверкает металлом всех форм и размеров: длинные мечи, палаши, рапиры. Каждое оружие отмечено гербом короля Сирита.

Та самая метка, которая спрятана под моими перчатками и получена благодаря Ноксу Лайдерику.

– Как насчет фехтования? – спрашивает Ирения.

Я качаю головой.

– Мне стоит попрактиковаться в защите без оружия.

«Или на тот случай, если я застряну в горящем здании вместе с Ноксом Лайдериком», – размышляю про себя.

Я вздыхаю, позволяя мыслям о Ноксе и нашей надвигающейся гибели вернуться ко мне с новой силой. Эта тренировка должна была отвлечь мое внимание.

Для той, кто постоянно имеет дело со смертью и душами, мне никогда не приходилось задумываться о собственной погибели. Во всех историях предков, рассказах о крови и магии ведьма ни разу не была отмечена сделкой.

Мы отличаемся от остальных. Моя семья создала эту магию, так как же я стала ее жертвой?

Нокс Лайдерик проклял меня.

Я сжимаю руки в кулаки.

Когда он заглянул мне в глаза, не моргая, а его шрам коснулся пальцев, я замерла. Я так отчаянно желала магии и прикосновений, что не могла ясно мыслить.

Я позволила себе отвлечься, и, возможно, из-за этого что-то пошло не так, увлекая меня за собой.

Но больше я не совершу подобной ошибки.

Отныне меня не застанут врасплох.

Ирения сжимает руки в кулаки и кивает мне, чтобы я сделала то же самое.

Я готова подчиниться. Мы ходим кругами, подначивая друг друга на следующий удар, словно это игра.

Ирения была права: такая терапия куда действеннее, чем рисование.

Она замахивается первой, но я уворачиваюсь и наношу ей быстрый удар в живот.

Девушка издает стон, и я расплываюсь в улыбке, размышляя, как радовался бы Асден моей технике ударов ногами.

На мгновение я позволяю высокомерию взять верх, и Ирения вскидывает локоть, как я ее учила. Мне не удается вовремя увернуться.

Я отшатываюсь от боли.

Такое ощущение, что мой глаз вот-вот вывалится из глазницы.

Я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания, когда Ирения замахивается ногой, целясь мне в живот. Я слежу за ее движением, хватаю за лодыжку и сильно выворачиваю.

Тело Ирении, подобно клинку, дважды переворачивается в воздухе, прежде чем с глухим стуком приземлиться на пол.

Девушка моргает, глядя на меня.

– Если бы я сказала «ай, больно», мы могли бы вернуться к рисованию? – устало спрашивает она.

Я фыркаю и протягиваю ей руку, но Ирения сбивает меня с ног, и я приземляюсь на пол рядом с ней.

– Черт! – Из меня вырывается громкое ругательство, воздух выбивает из легких.

– Видишь, – произносит она, задыхаясь. – Ты рассеянная.

Я бы пнула ее под ребра, но не уверена, что у меня хватит сил сдвинуться с места.

Холодный пол дарит телу долгожданное облегчение.

– Как твой глаз? – спрашивает Ирения.

Я тянусь к нему рукой. Едва пальцы касаются кожи, боль пронзает мое лицо.

– Ты просто ужасна, – стону я, скривившись. – Мне потребуется больше часа, чтобы вылечиться.

Ирения пожимает плечами в качестве извинения.

– Извини?

К счастью, синяки и порезы заживают легко. Немного силы и магии, и от них остаются лишь воспоминания. Это почти не требует концентрации. Все, что мне нужно, это хороший сон, чтобы впоследствии восстановить силы.

Кости излечиваются далеко не так просто.

Я поняла это на собственном горьком опыте, когда вернулась с первой тренировки с Асденом со сломанным пальцем. На его восстановление потребовалась целая неделя.

Мне приходилось ежедневно надевать перчатки, скрывая синяк и притворяясь, что все в порядке, когда король просил меня налить ему вина. Ночью я собирала все свои силы, чтобы вернуть кость на место. После этого меня мучили сильные носовые кровотечения.

Полагаю, это был способ, которым магия пыталась сказать мне, чтобы я стала терпеливее и что она недостаточно сильна. К сожалению, я никогда не отличалась терпением. Чем больше я практиковалась, тем меньше становилась боль заживления.

Несмотря ни на что, оно того стоило.

Если Сирит или Теола увидят мои раны и узнают, что я тренировалась, – что меня учил один из их солдат и что я до сих пор тренируюсь с портнихой-подмастерьем, – их ярость разорвет на куски весь замок.

Я понимаю, что рискую собой и Иренией всякий раз, когда замышляю что-то за спиной у короля, но не могу ничего с собой поделать. Знаю, это эгоистично и глупо, но замок так пуст и безлюден, что я не хочу испытывать здесь настоящее одиночество.

– Тебе действительно следует позавтракать до того, как примешься залечивать свой первый фингал, – советует Ирения.

Я качаю головой.

– Я не голодна.

– А я хочу есть, но набивать желудок в одиночестве как-то некрасиво.

Я смеюсь, но не могу даже думать. Я хочу лишь не думать о Ноксе.

– С каких пор ты стала об этом беспокоиться? – спрашиваю я. – Не сдерживайся. Можешь и мою порцию съесть, если захочешь.

Ирения фыркает, встает и тянет меня вверх.

– «Почему наследница голодала?» – спросят меня. Потому что я съела ее обед.

– Не сомневаюсь, моя мать не