Постовой - Роман Путилов

будут. Ибо не…. Незачем короче. А насчет прокуратуры. Я тут вчера слышал, кто-то из вас сказал, что вы по понятиям живете. А прокурору писать — это как, по понятиям?

Пока молодежь растерянно обдумывали правила нового шерифа, к нам присоединились новые действующие лица.

С ступеней лестницы, с верхних этажей, скатился очередной балбес, и попытался проскальзывая на кафельных плитках пола, попытался выскочить в фойе, но был остановлен девушкой среднего роста, с густыми каштановыми волосами в мелкую кудряшку, которая догнав его, схватила за руку двумя руками, не давая убежать.

— Отстань, Танька, руку убери, коза драная!

— Ты Рыжий совсем оборзел, в кастрюлю с борщом руками своими вонючими за мясом лезешь….

— Ты че гонишь, никуда я не лазил….

— Мне девчонки сказали, кроме тебя на этаже сегодня никого не было!

— Ты руку отпусти, а то я тебе всеку… А девки твои за слова свои отвечают, а то можно же ответить по полной!

— Перед тобой, что-ли, отвечать, Рыжий?

И тут Рыжий ей «всек», сученыш, небрежно заехав девчонке по щеке ладонью.

— Атас Рыжий, менты — под вопли с «галерки» Рыжий удивленно оглянулся, увидел летящего меня, успел встать в позу, типа «дерзкий пацан», после чего с размаху получил локтем вскользь по скуле. Я изобразил, что хочу завернуть ему руку за спину, а когда он напряг ее, радостно крутанул кисть Рыжего вверх, роняя его назад, на спину, чуть придержав, чтобы приблатненный балбес не разбил голову о твердую поверхность пола.

— Заявление будешь писать? — такого вопроса девочка, ошеломленно держащаяся за щеку, с алыми отметинами пальцев Рыжего, от меня явно не ожидала.

Ее лицо скуксилось, слезы брызнули из глаз цвета корицы, она резко мотнула головой и, всхлипывая, побежала наверх по лестнице.

Пока Рыжий, матерясь и сыпя угрозами, неуклюже пытался подняться, я все-таки завернул его руку за спину, и, плотно прижавшись к его боку, погнал парня головой вперед, к выходу на улицу. Несколько парней возмущенно вскочили, тыкая в мою сторону руками, но не решаясь заступить дорогу. Мой напарник с воплем «Сели все» пресек на корню их несмелые попытки вмешаться.

Я выволок Рыжего на улицу, протащив несколько метров, и шепнув на ухо, что урою его, если еще раз здесь увижу, с силой толкнул вперед, сопроводив его в путь смачным пенделем. Пробежав до угла здания, Рыжий остановился, попытался что-то крикнуть, но я уже вернулся во внутрь. Вечеринка явно была испорчена. Молодые люди, прощались со своими барышнями, бросаясь злобными, многообещающими взглядами и что-то неразборчиво бормоча, покидали нас.

— Ну что, Дима, пошли? А то командир сейчас поедет посты проверять, надо его подальше отсюда встретить.

— Почему?

— Блин, ну подумай. Они сейчас, наверное, материть нас будут, мы при командире не сможем не реагировать, придется их ломать, а оно надо?

— Наверное нет, ладно, я понял, валим отсюда.

Когда мы вышли с общежития, на дальнем углу темнело несколько силуэтов. Нам, в удаляющиеся спины, неслось прощальное «Менты козлы».

Глава 10

 Ночной дозор.

Несколько последующих дней в фойе подконтрольного общежития было тихо и необычно пустынно. Молодые люди приходили, но в гораздо меньшем количестве, более спокойные и, видно, не те, которые должны были «ответить за козлов». Девчонки, первоначально шипевшие что-то злобное в нашу сторону, постепенно оттаяли, после чего вокруг говоруна и сказочника Димы, парня видного и ражего, стал собираться небольшой «цветничок», усердно хихикающий над его нескончаемыми шутками. Так как, мне его басни были не интересны, я, взяв рацию, уходил в близлежащие гаражи. Эта рассыпанная, относительно ровными рядами, сборная солянка, покрашенных в различные, в основном мрачные цвета, металлических ящиков, формально относящихся к

кооперативу, стала объектом регулярных рейдов каких-то Юриев Деточкиных. Каждый день, на вечернем разводе, дежурный по отделу, под укоризненные взгляды зама по строевой, зачитывал ориентировку по вскрытым гаражам. Причем, я не мог понять — одна это группа или несколько, так как железные боксы потрошились разнообразными способами и с выдумкой, на которые были способны злодеи, привыкшие к работе с металлом. И вот, около полуночи, с воскресенье на понедельник, я стоял в узком, тёмном проёме, как какая-то летучая мышь выставив свои локаторы наружу и вслушиваясь в темноту, надеясь услышать хот какой-то звук ударов металла о металл. Метрах в тридцати, со стороны железной дороги, свистели тепловозы и матерился диспетчер на горке, которому кто-то не так переключил стрелку, вследствие чего вагон укатился ни на тот путь. Внезапно я замер, перестав дышать. По дорожке между гаражей кто-то шел, у судя по тяжелому дыханию, пер на себе немалый груз. Мое развитое воображение сразу же нарисовала образ жулика, сгибающегося под тяжким грузом тяжелых амортизаторов или каких-нибудь клапанов. В общем, мне было по фигу, что волокет полуночный злодей, лишь бы это было уворовано из какого ни будь гаража на моей территории. Когда предполагаемый хищник, фыркая и сопя, как дикобраз Сахи из фильма «Маугли», протопал мимо меня, я шагнул из темноты:

— Добрый вечер, милиция, блин…

Последнее слово относилось к служебному фонарику, который в очередной раз отказался работать. Выглядит он конечно авантажно: плоский, со сменными цветными стёклами. Но большая, квадратная, советская батарейка, с гордым названием «Планета- 2», в комплекте с советской же лампочкой, срабатывали четко через раз. Ни зачистка контактов, ни их обжимание, видимого результата не давали. Во всяком случае, невысокая фигура с мешком осталась в темноте. Фигура испуганно ойкнула тонким девичьим голосом, и я расслабился. Представить, что толстые листы железа азартно отжимает невысокая девица, разрывая металл в точках сварки, я не мог. Фонарь, наконец, сработал и жёлтый пучок света явил мне симпатичную девичью мордашку, испуганно, через опущенные ресницы, пытающуюся рассмотреть нежданного ночного встречного.

— Милиция, девушка, не пугайтесь — я мазнул лучом по гербу СССР на алой петлице кителя: — что несёте, куда направляетесь?

— А, здравствуйте — в голосе моей собеседницы мелькнула узнавание: — а я вас знаю, вы наше общежитие охраняет, меня Таня зовут, я из триста шестой комнаты.

Передо мной стояла та самая кудряшка Таня, которую ударил Рыжий несколько дней назад.

— Здравствуйте, Таня,