Наказание красотой - Юлия Шилова

– Кто не хочет работать, пусть сделает шаг вперед.

Девчонки, потупившись, опустили глаза.

Как только Карась ушел, я бросилась к Любке на шею и зарыдала. Вокруг меня тут же собралась толпа сочувствующих. Кто-то ловко обработал мое пострадавшее ухо зеленкой, кто-то помог стянуть окровавленное платье и надеть новое, кто-то сунул под нос нашатырь, а кто-то услужливо протянул полный стакан текилы.

После текилы я наконец пришла в себя. Любка припудрила мне лицо и слегка оттенила веки. Затем, посмотрев на разбитое ухо, из которого по-прежнему сочилась кровь, тяжело вздохнула:

– С ухом ничего не поделаешь…

Залепив ранку пластырем, она протянула мне шляпу с большими полями, позаимствованную у поварихи.

– На, бери. Сегодня придется петь в этом убожестве. Не выйдешь же ты на сцену как больная из травмы…

– Да хоть в котелке, – махнула я рукой. – Мне уже нет разницы.

Через несколько секунд заиграла музыка, и я, заметно пошатываясь, вышла на сцену. Смотреть в зал было, мягко говоря, неприятно. Половина братков, упившись до бесчувствия, спала, уткнувшись головой в салат. Другая половина с расстегнутыми до пупа пестрыми рубахами и приспущенными штанами гонялась за привезенными на заказ полуголыми девицами, визжавшими так, что пения моего не было слышно. Карась, посадив к себе на колени одну из проституток, со слоновьей настойчивостью тискал ей грудь. Девчонка с выпученными от страха глазами, казалось, боялась дышать.

С трудом дотянув номер до конца, я без сил уползла за кулисы и наткнулась на сникшего Максима.

– Беспредел какой-то, – испуганным голосом произнес он. – Эти скоты, наверное, забыли, где находятся! Здесь ведь не сауна, а дорогой престижный ресторан!

– Что ты хочешь – субботник…

Услышав, как в зале закричала одна из проституток, я вздрогнула.

– Такого еще никогда не было, – побагровел Максим. – Это же не притон! Прямо ни в какие ворота не лезет!

– А ты выключи свет. Ты здесь за шторкой стоишь, а мне приходится на все это со сцены смотреть. Я же не могу во время номера потолок разглядывать! Лучше уж в полной темноте выступать! И им хорошо: когда света нет, трахаться удобней.

– Ты – золото! – Максим чмокнул меня в щеку и быстро защелкал рубильниками. Свет в зале погас, лишь на сцене осталась небольшая подсветка.

Закончив наконец программу, я хотела было уйти в гримерку переодеваться, но тут к рампе подошел на удивление трезвый Макар с роскошным букетом алых роз. Судя по всему, в оргиях он не участвовал.

– Это мне? – удивилась я.

– Тебе. Ты очень хорошо поешь.

– Спасибо…

– И это тоже тебе. – Улыбаясь, Макар протянул две стодолларовые бумажки.

– С чего бы это?

– Слушая, как ты поешь, я получил намного больше удовольствия, чем если бы напился как скотина. Считай, что это чаевые за прекрасное пение.

– Ты что, Макар, к моей женщине пристаешь? – раздался из темноты ревнивый голос Карася.

– А я и не пристаю. Я просто подарил твоей женщине цветы.

– Верунька, ты здорово пела! – Карась появился рядом с нами, даже не потрудившись надеть штаны.

– На тебя смотреть противно, – не выдержав, скривилась я. – Хоть бы людей постеснялся, урод!

– Мой ресторан, что хочу, то и делаю! Все, Веруня, мы с пацанами уезжаем, а вы тут марафет наводите.

«Чвок», – долетел до меня смутно знакомый слабый звук. «Стреляют», – услужливо подсказало возбужденное сознание. «Чвок, чвок», – дважды пропело над моей головой. «Чвок», – прозвучало в четвертый раз, и шляпа слетела.

– Ложись, дура! – крикнул Карась, увлекая меня на пол.

Макар, бросившись к рубильникам, включил свет. Подтянув шляпу к себе, я увидела в ней отверстие от пули.

– Меня хотели убить? – протянула я шляпу Карасю.

Карась побагровел и, поднявшись во весь рост, гаркнул на собравшихся у сцены проституток:

– Я же просил увести отсюда этих тварей! За ними уже сутенер приехал. Пошли вон отсюда, шалавы!!!

Проститутки, похватав сумочки, с визгом выскочили из зала.

– Веруня, ты живая? – сбросив пыл, спросил он.

– Живая. Кто в меня стрелял?

– Да Пашка это, Пашка! Напился в стельку и за пистолет схватился, говнюк эдакий! На подвиги, видать, потянуло… Понимаешь, когда мы в загас уходим, оружие всегда дежурному сдаем. И оружие, и ключи от машины… Это закон. Многие пацаны как выпьют, за пистолеты хватаются. Ты же помнишь, какая в прошлый раз перестрелка была. Чуть бармена не убили. После того раза мы и решили пушки сдавать дежурному. Он весь вечер не пьет: охраняет добро. Ну, я уже говорил… Некоторые в пьяном виде за руль еще садятся. У нас один пацан в прошлом году так разбился. Короче, все оружие сдали, а Пашка забыл. Вот его и переклинило. Он пистолет достал и решил в твою шляпу попасть.

– Ну и ну… – покачал головой я. – Так ведь и убить можно…

– Веруня, я его накажу. Я его из группировки исключу, клянусь! Он же, скот, в самом деле, чуть тебя не ухлопал.

– Ладно, Карась, иди. Не хочу я с тобой разговаривать. Дай немного передохнуть!

Как ни странно, Карась ушел. Вскоре зал опустел. Полуживые от усталости официанты принялись за уборку. Сев за столик, я закурила.

– Самое главное, что ты осталась жива, – подошла ко мне Любка. – Этот Пашка в прошлый раз чуть бармена не убил…

– Я знаю.

– Как твое ухо?

– Болит.

– Может, к врачу зайдешь?

– Не знаю пока. Посмотрю, как будет заживать.

Распрощавшись с Любкой, я поехала домой. В квартире было тихо.

– Эй, ты где? – позвала я и, включив в гардеробной свет, обнаружила забившуюся в угол Свету.

– Вылазь. Я одна.

– Ты что так задержалась?

– Субботник. Наверное, знаешь, что это такое.

Сунув Светлане розы, подаренные Макаром, я скинула туфли и без сил упала на диван.

– Поставь, пожалуйста, в вазу.

– Красивый, – улыбнулась Света. – Сто лет уже цветы в руках не держала!

– Возьми их себе!

– Нет! Будем вместе любоваться. Это тебе поклонники преподнесли?

– Какие, к черту, поклонники! Мне его подарил один мерзкий бандюга. Правда, он сказал, что торчит от моего пения… Но это такой скользкий и хитрый тип! Ему верить – себя не уважать!

Света, присев рядом со мной, с ужасом посмотрела на окровавленное ухо:

– Господи, кто это тебя так?

– Тот хрен, который считает меня любимой женщиной и думает, что я отвечаю ему взаимностью. Светка, я спать хочу, сил нет! Не обижайся. У меня прям глаза закрываются!

– Спи, конечно. Можно я включу в спальне видик и буду смотреть?

– Можно, – улыбнулась я. – Ты хоть что-нибудь ела?

– Ела, не переживай.

– Завтра привезу продуктов. Возьми телефон и позвони маме. Ты знаешь свой код?

– Нет, я не буду звонить.

– Почему?

– Что я ей скажу? Что я стала проституткой? Что у меня нет ни паспорта, ни денег? Я уж лучше вернусь домой без всяких звонков.

– Зря ты так! Мать, наверное, волнуется. Хочешь, я позвоню.

– Позвони.

Света, словно того и ждала, продиктовала мне код и номер телефона. Услышав в трубке женский голос, я прокашлялась и приветливо произнесла:

– Здравствуйте! Вас беспокоит знакомая вашей дочери. Я хочу сказать, что у вашей Светы все хорошо. Скоро она вернется домой. Самое главное, чтобы вы не волновались за нее понапрасну…

– Мама, мамочка! Я жива! – выхватив трубку у меня из рук, закричала Света. – Я не заработала денег, но я жива! Скоро я приеду к тебе, устроюсь на работу, и мы будем жить как раньше!

– Ваша мама умерла. – Голос в трубке дрогнул. – Она умерла полгода назад… Сердечный приступ…

– Простите, а вы кто? – побледнев, спросила Света.

– Я снимаю эту квартиру четыре месяца. Говорят, дочка хозяйки пропала без вести. Уехала на заработки за границу и не вернулась…

Света, положив трубку на рычаг, заревела. Вскочив с дивана, я постаралась ее успокоить.

– За ней нужен был уход, после инсульта мамочка почти не двигалась! Я хотела заработать денег и подлечить ее, – уткнувшись в ладони, горько плакала девушка.

– Светочка, что же теперь делать… Я помогу тебе выбраться отсюда. Ты приедешь, выгонишь из своей квартиры квартирантку, ведь ты там прописана, и начнешь жить. Если твои сутенеры начнут тебя искать, мама не пострадает… Мамы уже нет…

Настойчивый звонок в дверь прервал меня на полуслове. Переглянувшись, мы обе вздрогнули. Я показала Свете на гардеробную. Света моментально исчезла из поля зрения, а я на цыпочках прошла в коридор.

– Кто там? – Сердце билось, как у зайца.

– Верка, открой! Это я! Карась…

Открыв дверь, я, подбоченясь, произнесла:

– Послушай, ты мне когда-нибудь дашь отдохнуть? Я спать хочу, понял?! Лавочка закрыта, завтра приходи.

– Что ты вскипятилась? Я по-хорошему пришел поинтересоваться, как твое ухо?