Большая пайка (Часть первая) - Юлий Дубов

Только через несколько минут, уже в коридоре, Виктор сообразил, что Еропкин, скорее всего, имел в виду "Бравого солдата Швейка". И еще ему показалось, что еропкинскую осведомленность в мировой литературе Федор Федорович оценил по достоинству.

Вика

После столь бурного начала школа размеренно покатилась вперед, повинуясь причудливой воле Платона и железной руке Ларри. Приехало человек пятнадцать лишних, ими занимался проштрафившийся Еропкин. Марку Цейтлину поручили вести сразу три секции, он был очень доволен и появлялся в оргкомитетском номере только по вечерам. Виктор разобрался с книгами за два дня, отчитался перед Ларри, "Ленкнигой" и Сергеем, взял две свои секции и погрузился в работу с докладчиками. Муса сибаритствовал, бегал на лыжах, перезнакомился со всеми заехавшими в пансионат лыжницами. Принял от Сергея деньги на банкет, договорился с директором и в столовой и законно считал, что свое отпахал. Нина честно печатала программу на каждый день, после чего ходила на секцию по передаче информации в биосистемах...

Со Ленкой у Сергея все складывалось как-то странно. Первые две ночи она приходила, тихонько скреблась в дверь. Но до утра не оставалась ни разу: как только Сергей засыпал, сразу же уходила. Флакончики, тюбики и зубная щетка очень быстро исчезли. И хотя Ленка в первую же ночь сказала скороговоркой, уткнувшись Сергею в плечо: "Хорошо, хорошо, очень здорово хорошо", – была она какой-то скучной, все время отмалчивалась, если же Терьян начинал ей что-нибудь рассказывать, слушала без видимого интереса, а то и перебивала Сергея, причем довольно грубо.

Как-то Сергей попытался выяснить, в чем дело, но Ленка вместо ответа приподнялась на локтях, посмотрела на него, подмигнула и, чмокнув в щеку, отвернулась к стенке. А один раз ему померещилось, что она плачет, и он повернул ее к себе, но понял, что ошибся, потому что глаза Ленки были сухими, а через секунду и размышлять о чем-либо стало невозможно.

Когда миновала половина отведенного семинару срока, приехала Вика. О ее романе с Платоном мало кто не знал, но вели они себя очень сдержанно и отношений не афишировали. Платону лишние неприятности были ни к чему, а заработать их ничего не стоило. Во-первых, сам он был человеком семейным, и всякого рода аморальное поведение, да еще на глазах у коллектива, могло обойтись довольно дорого, а во-вторых, отношения с Викой тянулись уже пять лет – с тех пор, как Платон, выкрутив Виктору руки, заставил взять ее в лабораторию, – и время от времени прерывались, утрачивая остроту.

В один из таких перерывов Вика вышла замуж, причем не за какого-то аспиранта, а за человека, незадолго до того вступившего в должность заместителя директора по режиму. Прежний зам – Дмитрий Петрович Осовский – внезапно умер, и прислали нового, молодого. Он походил, огляделся и сделал Вике предложение, которое она приняла неожиданно быстро. Легко понять, что после этого общение с ней стало просто опасным. Впрочем, Платон отнесся к происшедшему удивительно легко и, судя по всему, даже не помышлял об окончательном разрыве. Ларри частенько говорил ему: "Если у нас человек такое делает, он сначала завещание пишет. Ты понимаешь, что будет, когда он вас расколет?" – "Ерунда, – отмахивался Платон и щурил глаза. – Никто никого и никогда не расколет. Прости, я побежал..."

Вика поселилась скромно – в одноместном номере. Днем она ходила на лекции, на секционные доклады, два раза выступила сама, причем довольно удачно. А вечерами устраивала в номере оргкомитета сборища, которые называла "салонами". Приходить полагалось обязательно с девушкой, непременно в пиджаке и галстуке. Вика была невероятно изобретательна и все время придумывала что-то новенькое. Один раз ей даже удалось затащить на салон Федора Федоровича, который был изысканно вежлив, особенно после того, как услышал фамилию Викиного мужа. На салонах играли в шарады, пели песни, танцевали. Как-то раз Виктор, вдохновленный присутствием одной аспирантки из Харькова, целый вечер читал стихи. Не позднее двенадцати ночи салон закрывался, и все расходились по номерам. Вика тоже уходила к себе, а куда она потом девалась, это уж никому неведомо.

Сергей, который дома в Москве редко куда выходил, от этих салонов просто ошалел. Все было ему в новинку. И он не сразу заметил, что Ленка всячески старается избегать веселой компании, хотя определенные выводы можно было сделать в первый же вечер, когда Вика устроила гранд-сабантуй по случаю своего приезда.

Ленка тогда до полуночи просидела в углу. Конечно, Сергей все время был с ней рядом, наливал шампанское, один раз они даже потанцевали, но что-то было не так. Когда все уже расходились и он взял ее за руку, Ленка вырвалась и сказала:

– Что-то я устала, Сережа. Пойду, пожалуй, к себе.

– Ленка, брось, – сказал не на шутку встревоженный Сергей. – В конце концов, необязательно же, чтобы что-то было. Не хочешь – не трону, просто так поспим. Пойдем.

– Ну знаешь, – Ленка повернулась и впервые за все это время сказала обидное. – Ты уж слишком все по-семейному воспринимаешь. Это же лиха беда начало. Раз – просто так, два – просто так, а на третий – я начну раздеваться, ты же от телевизора и головы не повернешь.

Сергей действительно обиделся. Проводив Ленку до номера, он довольно холодно попрощался с ней и пошел к себе. А через полчаса услышал, как в дверь кто-то скребется.

Эту ночь Сергей запомнил на всю жизнь. И вовсе не потому, что она была заполнена какими-то сверхъестественными изысками, хотя опыта Ленке было не занимать. Напротив, была в этой ночи какая-то сдержанная простота, которая вытеснила все перепробованное ранее, но при том довела обоих сначала до исступления, а потом, ближе к утру, и до полной прострации. Странная нежность заволакивала темную комнату, вздымалась и опадала, неслышно клубилась, путаясь во влажных от пота простынях и спотыкаясь о сброшенные на пол подушки.

Только с очень большим опозданием Сергей понял, что с ним таким образом прощались. Но это было уже потом.

А закончилась ночь тем, что Ленка вылезла из постели и уселась нагишом на подоконнике, обхватив руками колени и уставившись в окно. Сергей пытался заговорить с ней, но она не отвечала. Когда же он наконец решил, что пора встать и выяснить, в чем дело, Ленка по-прежнему молча спрыгнула с подоконника и стала быстро собирать свои вещи. Уже одевшись, она сказала Сергею, что у нее разболелась голова, уклонилась от поцелуя и выскочила за дверь.

На следующий день, направляясь вечером в оргкомитетский номер, Сергей зашел за Ленкой и застал ее в куртке.

– Ты откуда? – спросил Сергей.

– Не откуда, а куда, – ответила Ленка, натягивая шапочку. – Хочу пойти погулять.

– Одна?

– Давай пойдем вместе, – безразлично сказала Ленка.

– А я думал, мы заглянем к ребятам, – Сергей попытался перехватить инициативу. – Там стол накрыли, Марик каких-то сказочных бутербродов накромсал...

– Ты что, голодный? – таким же непонятно-безразличным голосом спросила Ленка. – Тогда иди поешь.

В результате они все-таки пошли гулять. В лесу Ленка преобразилась – бегала по сугробам, пряталась за деревьями, смеялась, бросала в Сергея снежками, но когда он, поймав ее в каком-то кустарнике, попытался поцеловать, уперлась ему варежками в грудь и не далась. А всю обратную дорогу молчала.

В пансионате Сергей снова пригласил ее в оргкомитетский номер. Ленка неожиданно легко согласилась, но, пробыв там около получаса, исчезла, не сказав Сергею ни одного слова. Обнаружив, что Ленки рядом нет, Сергей выскочил в коридор и побежал к ее номеру. Стучал в дверь – безрезультатно, потом до часу ночи непрерывно накручивал телефонный диск – Ленка не отвечала. В конце концов, серьезно разозлившись, он прекратил поиски, попробовал заснуть, полночи проворочался и в результате встал в отвратительном расположении духа.

Ленку он встретил за завтраком. Ковыряя вилкой яичницу, она, не глядя в его сторону, сказала, что у нее плохое настроение, что чувствует она себя тоже неважно и вообще хотела бы побыть одна. Последующие два дня Ленка всячески избегала Сергея.

Вконец растерявшийся Терьян вдруг вспомнил, что с самого приезда он еще ни разу не позвонил домой. Набрав Москву, он узнал, что его старшенькая принесла подряд две тройки по английскому и двойку по алгебре, у младшенькой – корь, а жена Таня сбилась с ног и вообще не понимает, в чем дело и почему у Сергея ни разу не появилось желания связаться с семьей. Терьян как мог ее успокоил, соврал что-то малоубедительное про большую загрузку и проблемы со связью, расстроился и, подумав немного, позвонил Виктору. Они договорились встретиться в буфете и что-нибудь выпить.

– Ну что ты огород городишь? – сказал Виктор, когда Сергей, выпив и осмелев, перевел разговор на Ленку и непонятно складывающиеся с ней отношения. – У твоей жены раз в месяц не портится самочувствие одновременно с настроением? Обычное дело. Еще дня два, и все будет нормально. А вообще, я тебе как-то уже пытался растолковать – у Ленки с мужиками серьезные проблемы. Ей замуж пора, давно уже пора. Она девка очень хорошая, но все время то женатый попадется, то просто сволочь какая-нибудь. Она сначала со всей душой, а когда ее кидают в очередной раз, тут такое начинается... Я тебе рассказывать не буду, не надо тебе все это знать, просто имей в виду – с Ленкой можно либо на один час, либо на всю жизнь. На промежуточные варианты она плохо реагирует. Как вот, например, с Платоном...