Офицер империи зла - Михаил Кисличкин

Но уже вечером Илья с удивлением смотрел на два розовых тельца в пеленках. Вот они, оба его симпантика, спят каждый в своей люльке на впитывающих подстилках. Испытанные в "родильном зале" чувства не вернулись. Перспектива быть теперь для них папашей вызывала оторопь. Парень смотрел телевизор, держа в руках дежурную бутылочку с теплым молоком, и размышлял о своей погубленной навеки жизни. Временами каждая из девочек начинала плакать, и тогда Илья неловко кормил ее через соску. Младенец наедался и засыпал. День прошел относительно спокойно.

Хуже всего пришлось ночью. Одна из малышек начала плакать. Соску она выплевывала, есть не хотела. Надрывный детский крик раздражал, Илья начинал со злостью тыкать бутылочкой в рот девочке. Что угодно, лишь бы она заткнулись! Словно почувствовав его злобу, проснулась и заплакала вторая девочка. Илья чувствовал себя так, что впору самому все бросить и заорать вместе с маленькими симпантами.

"Стоп" - сказал ему внутренний голос. "Должен быть выход. Максимов говорил, что все не так сложно". Илья сел на стул и постарался успокоиться, не смотря на крики. В конце-концов они же его симпанты, у них должен быть контакт на ментальном уровне. Он злиться, и симпанты злятся. А если наоборот? Илья постарался расслабиться и перестать злиться. Вдруг это поможет?

Эксперимент привел к странным результатам. Одна из малышек быстро затихла. А еще Илья понял, что ему страшно, и что у него болит животик. То есть не у него....у него-то все нормально. Это у его симпантки болит животик и ей страшно.

"Тише милая" - постарался излучать вовне уверенность и нежность Илья. "Все хорошо, папа здесь. Сейчас он даст вам вкусного молочка и сладких капелек от вздутия животика и все пройдет. Не надо кричать, родные".

Малышки прекратили крик как по команде, лишь та, у которой болел животик, немножко постанывала. Но после приема капель она тоже успокоилась и заснула. С радостью лег, наконец, спать и Илья. Он понял - с малышками он справиться. Все действительно не так сложно как кажется.

Присяга Илье особо не запомнилась, оставив в памяти лишь отдельные моменты. Вывели их с Машей на плац, вручили по начищенному до блеска церемониальному автомату времен великой войны (вы с ним поаккуратнее, еще штыком порежетесь), дали оббитые искусственной кожей корочки с написанным золотыми буквам текстом присяги на внутренней стороне. Илья прочитал три коротких абзаца, опустился на колени и аккуратно поцеловал черно-синее знамя, неловко поддерживая норовивший соскользнуть с плеча оружейный ремень. - Вверяю себя воле Императора! Слава Духу Империи, Императору и Народу! - как мог торжественно закончил Илья, и неспешно поднялся во весь рост. Вставал он на колени курсантом ИЛУ Илюшей Анечкиным, а поднялся сыном императора. Как говорится - почувствуйте разницу.

Рядом перед строем курсантов стоял Максимов, вместе со штатным делопроизводителем факультета, который снимал всю процедуру на трехмерную видеокамеру. Теперь микрочип с файлом будет навсегда приложен к его личному делу. Серьезный это шаг в жизни - присяга на верность императору. С этого момента Илья уже не гражданин империи, а сын императора. А отношения отца с сыном - они сложными бывают. Отец сына всегда выручит, но и спросит не формально, а по-семейному. Скажем, напился и подрался гражданин империи в ресторане. Что ему за это будет? Да пустяки - милиция, суд, штраф, максимум - десять суток ареста. А если это сделает сын или дочь императора после принятия присяги? Народная милиция в этом случае пальцем не пошевельнет - не по чину. Гражданский суд тоже лишь разведет руками - гуляй, ты нам неподсуден. Император из своих личных средств немедленно покроет материальный и моральный ущерб.

А к неразумному ребенку императора вместо строгих милиционеров придут одетые в черные комбинезоны улыбающиеся "вразумляющие братья" из внутреннего контроля и спросят ласково: "Что же ты наделал родной? Ты своим непотребным поведением не себя - отца твоего оскорбил. Всех нас оскорбил, братьев твоих названных. Над любовью отца -императора к тебе, недостойному, посмеялся. Кайся брат, и готовься к заслуженной епитимии". Соберут Тройку Семейного Трибунала и влепят епитимию, да такую, что мало не покажется. Вплоть до пожизненного покаяния в подземной камере-одиночке предусмотренного за особо тяжкие провинности. К которым для "сыновей" и "дочерей" относятся не только тяжелые по меркам гражданского УК статьи вроде убийства, но и "воровство в крупных размерах", и "неспровоцированное насилие над заведомо слабым и невинным", и вообще любой "вопиющий урон чести". Кому много дадено, с того много и спросится. И такие строгости в мирное время. Если же сын императора дрогнет в бою или предаст товарищей, то лучше бы ему на свет не рождаться. Впрочем, о таких случаях Илья не слышал. Может, их и вовсе не было, а может их не стали делать достоянием общественности. Кто знает точно? Так, только слухи всякие нехорошие среди курсантов ходят...

После присяги был торжественный обед. От обычного он отличался лишь тем, что им с Машей по традиции налили по сто граммов "вересковой слезы", а на десерт свежеиспеченным детям императора был подан торт, которым они, отрезав первыми по большому куску, поделились с остальными курсантами. Это был первый в череде подобных обедов - за предстоящие два недели всему пополнению факультета предстояло получить своих симпантов и пройти через присягу.

Затем курсантам отводилось полчаса личного времени, которое прошедшим инициацию настоятельно рекомендовалось потратить на посещение своих симпантов, и начинался вечерний блок занятий.

Илья не успел оглянуться, как прошли две недели. Каждый день был заполнен до предела. Симпанты почти не доставляли проблем и росли с потрясающей скоростью. Через две недели после рождения они уже садились в своих кроватках и вовсю "агукали", пытаясь общаться с Ильей и друг с другом. Получалось пока не очень, но прогресс день от дня был просто разительный. Уже начали проявляться индивидуальные черты характера: самой активной была маленькая хулиганка, названная Карри (банку с именно этой приправой Илья уронил себе в суп, когда она внезапно громко заорала за спиной). Причем сделала это из самых хулиганских на взгляд курсанта побуждений. Очень уж ощущалась по-детски непосредственная волна радости от того, что "папка" вздрогнул всем телом и упустил банку. Малышка Лода, была более рассудительной и спокойной и, похоже, от рождения намеревалась стать "настоящей леди" - аккуратная, даже немного манерная (вообще-то младенца трудно назвать "манерным", но Лода ухитрилась проявить это свойство характера уже на первом месяце жизни) и просто обожающая чужое внимание.

Илья не знал, можно ли его чувство к малышкам назвать любовью, или нет, но что он ими не тяготился, так это точно. Большая часть его страхов оказалась ерундой. Не так уж сложно поменять памперсы, покормить малышек или прогуляться с ними перед сном. Тем паче, что все восемь новобранцев делали то же самое. Вечерний променад, ага. Восемь человек в военной форме ходят со сдвоенными и строенными детскими колясками по плацу - просто мечта пацифиста! Проблем с детским плачем или криками было мало - он и его симпанты чувствовали друг друга. Илья всегда понимал причину плача и мог успокоить малышку.

А еще ему начинало нравиться проводить с ними время. Выполняя рекомендации психологов с факультета, он вечерами подолгу разговаривал со своими симпантами перед сном. И как же они его слушали! Ведь не понимали ни слова, но лежали тихо, навострив свои острые ушки и блестя любопытными глазенками. Илью никто никогда так не слушал. Причем неважно, о чем именно он говорил - рассказывал ли сказку про колобка или разглагольствовал о судьбах мира, но среди своих маленьких слушателей он всегда пользовался неизменным успехом. А еще Илья ощущал искреннюю детскую радость, когда приходил с занятий, и это было тоже очень приятно, что там говорить. Кроме него с симпантами занимались и штатные психологи, но Илью или любого другого "папку" или "мамку" они заменить не могли. Уже через семь-восемь часов после отсутствия хозяина малыши начинали проявлять признаки беспокойства, и если не дать им увидеть "папку" в течение ближайшего времени они могли впасть в настоящую истерику.

Кроме забот с малышками немало времени отнимали занятия. Курсантам подтягивали физическую форму, но пока без излишнего рвения. - Успеете еще, - говорил Максимов. - Через несколько месяцев ваши детки встанут в строй, тогда набегаетесь и напрыгаетесь. А все одно, за ними успевать не будете.

Однако, нормативы уже сейчас были довольно жесткими. Бег на сто метров - тринадцать секунд, бег на тысячу - три минуты, подтягивание - как минимум пятнадцать раз, остальные спортивные дисциплины тоже предполагали немалые нагрузки. К тем, кто в них не укладывался, отнеслись довольно лояльно, но предупредили, что не сдавшие норматив через три месяца лишаться половины стипендии и увольнительных. Если же с этим будут проблемы и дальше - лишаться всей стипендии и попадут в лист "нерекомендованных к первоочередному карьерному продвижению", что неизбежно скажется на распределении и карьере. Спортзал и беговые дорожки открыты круглосуточно, личное время у всех есть - короче каждый кузнец своего счастья.