Сад камней - Яна Темиз

Второй дом был совсем недалеко от того, который снимала Маша и который теперь надо было быстро, за два дня, освободить. В нем тоже было не так много обитателей, и с его хозяйкой по имени Эмель Татьяна была знакома. Тоже вариант.

Нет, Борис-то каков! Молчал, молчал – и выдал вполне здравую мысль. Обычно ты его ни о чем не спрашивала, шепнул какой-то тихий внутренний голос, вот он и молчал. Но, с другой стороны, не делиться же с ним… замучает поучениями, упреками… как будто она сама не понимает, что такое хорошо и что такое плохо! А что делать? Сидеть, как он, получать мизерную зарплату и книжки читать?

– Или еще с Крисом поговорить можно, – истолковав ее молчание как неодобрение, продолжил Борис, – он же риэлтор, всех знает…

– Я сама риэлтор не хуже твоего Криса! Сама и разберусь! – это было несправедливо, все-таки он ей подсказал хоть какую-то возможность выхода, но Татьяну, никогда подолгу не задерживающуюся ни на одной мысли, если та не была связана с ее работой, меньше всего занимали вопросы справедливости.

Особенно сейчас. Впрочем, у нее все и всегда было «сейчас». Она набрасывалась на любую возникающую проблему, как изголодавшаяся кошка, быстро и сразу, ничего не откладывая и ни о чем не жалея. Вот сегодня дала слабину… но оно и понятно, и вообще, хватит сидеть, если решила, что делать дальше.

– Пойду, поговорю, некогда время терять! С Крисом своим сам разговаривай, может, узнаешь что-нибудь, – она поднялась и одернула сарафан. – Переодеться, что ли? Сентябрь почти, а жарко как!

– Переоденься, – поддержал Борис, старательно не глядя на ее мятый выцветший сарафан. Сейчас она снимет этот, цветастый, и наденет тот, который в клеточку. Скучно на этом свете, господа: ни с какой стороны никаких неожиданностей.

Разве что акулы да мелкие сложности, которые его недалекая деловая жена принимает за вселенскую катастрофу.

– Кстати, Тань… ты бы Машу свою предупредила… я вчера ее сестру с Крисом видел, сидели в парке, кошечек кормили…

– И чего? – приостановилась заинтересованная Татьяна. Вот это правильно, хороший ход: сплетни она любит, пусть пользу приносит!

– А то, что Крис, насколько я понимаю, голубой. А у ее сестры, может, на него виды какие?..

– С чего ты взял? Если мужик один живет, так сразу уже голубой? Мало ли, кто у него…

– Да никого у него, и говорил он мне что-то такое… но вообще-то лучше не в свое дело не лезть, просто ты сказала, что к Машиной сестре любовник приедет, я и вспомнил… ладно, ты переодеться собиралась? И я пойду, – Татьяна все на лету схватывает, можно больше не утруждаться.

Он отложил том Алданова (все читано-перечитано, но не за детективы же браться, хоть бы и от все оправдывающей скуки), отнес его в гостиную (во как живем: обедаем в столовой, спим в спальне, оперируем в операционной – не то что Айседора Дункан!), усмехнулся (кому, ну кому можно сказать это – про операционную и Дункан – и быть понятым?), проводил глазами быстрый промельк клетчатого (угадал!) сарафана и неохотно вышел из дома – из спасительной тени на слепящую жару.

На террасе у Криса лежал, развалившись, изнывающий от жары рыжий кот.

«Бороду, что ли, сбрить? – глядя на его мех, подумал Борис. – Может, не так жарко будет?»

Нет, это надо было раньше, теперь уже смешно, скоро в Москву, да и половина лица будет незагорелая – глупо!

Он постучал в стеклянную дверь, кот неодобрительно шевельнул ухом и приоткрыл один глаз. «Что вам надо в такую жару? – говорил его недовольный вид. – Лежали бы себе, как я, а то ходите тут, а я как-то реагировать должен!»

– Крис! – не слишком громко, чтобы не переполошить всех соседей, позвал Борис и на всякий случай подергал ручку двери. Как правило, никто в поселке дверей не запирал – разве что уезжая на пляж или в ближайший городишко – такая вот идиллия. Территория, правда, была окружена незаметным забором из сетки, но это, как объяснили Татьяне, было сделано, чтобы из леса не забегали лисы, а из деревни бродячие собаки, а не от воров и злоумышленников. Три сторожа постоянно жили в поселке на разных его концах, но занимались они и стрижкой газонов в парках, и уходом за бассейном, и вывозом мусора, и если кто-то из них и нес дежурство в будке у въездных ворот, то, как правило, воспринимал это как законную передышку и безмятежно смотрел телевизор.

У Криса было заперто – значит, уехал куда-то. Конечно, вон и машины же перед домом нет! Борис удивился собственной глупости: он и сам ходил пешком только по поселку, а Инка даже до бассейна иногда просила довезти, да и все здесь на машинах, как он мог сразу не сообразить?

Нет машины – нет человека.

Нет человека – нет проблемы. Можно двигать домой, к своему Алданову, неплохой был писатель…

Нет, лучше не рисковать: Татьяна прилетит, а он опять сидит читает. Скучно… господи, цитата и та привязалась предсказуемая!

Борис решил сделать круг по поселку – потом скажет, что искал Криса в кафе и бассейне. Хотя он там почти не появляется – это Борис знал, как никто. Не то чтобы он за ним следил… хотя, между прочим, не мешало бы и последить! Ясно, что Крису, нечего делать в таких местах – так же как ему самому.

В каком-то смысле они почти коллеги, и это настораживало и пугало Бориса. Ведь если он додумался… до того, до чего додумался, то что может помешать Крису, если он не полный идиот, додуматься до того же самого?… Их разделял сейчас только один шаг, Борис опередил англичанина, но если тот что-нибудь пронюхает… или просто дойдет своим умом, то весь план Бориса может рухнуть.

Он неодобрительно присмотрелся к запущенному садику, заросшему высокой, почти по пояс, желтой, колючей травой, в которой были нагромождены какие-то камни. Да уж, этому не до английских газонов! Ловкий тип, ничего не скажешь.

Двоим на этом поприще не выжить. Как говорится, Боливар не вынесет двоих.

Ладно, до приезда Николая всего ничего, ждать осталось совсем недолго. Конечно, сразу так, с места в карьер, к такому разговору не подступишься, надо это все как-то похитрее обставить. Может быть, в Дидим их свозить или в Милет, и потом уже?.. Или, наоборот, прикинуться деловым человеком – и сразу?..

Сейчас, конечно, самое главное, чтобы Таньке удалось что-то придумать с переселением. Нет, ну надо же, подумал он почти словами жены, бывают же такие необязательные люди! Сдали дом – а потом раз и передумали, бред какой-то!

У бассейна и в кафе Криса, конечно же, не было.

Борис с неудовольствием понаблюдал за стайкой шумной молодежи, в центре которой резвилась загорелая до абсолютной шоколадности Инка. Какие-то парни изо всех сил старались привлечь ее внимание, крича ей что-то по-турецки в оба уха, но она хохотала, не слушала и строила глазки совсем другому, который имел наглость отвлечься от ее персоны и подойти к другой девушке. Через минуту вся эта компания, с визгом и хохотом, поднимая фонтаны брызг, плюхнулась в воду, наводя ужас на нескольких англичанок средних лет, мирно плававших в голубой спокойной глади и вдруг оказавшихся в центре бурлящего водоворота.

Что поделаешь, ничего им теперь не запретишь, делают, что хотят, да еще и не понимают своего счастья. Эх, где мои шестнадцать лет?.. Вот именно.

Борис вышел из-под навеса, образованного зарослями дикого винограда и еще чего-то вьющегося и цветущего, и пошел дальше. Лучше встретить Татьяну по дороге: быстрее узнаешь, чем дело кончилось.

Если оно вообще кончилось, а не началось. Борис был историк по образованию и уже в силу этого, по определению или, как теперь модно выражаться, по умолчанию, знал, что конец одной эпохи всегда оказывается началом следующей, а порой начала и концы так запутаны, что и не разберешь, что именно считать началом, а что концом.

Конец любого романа может автоматически стать началом другого. Только вот романы тогда предельно уподобятся жизни, превратятся в этакие бесконечные сериалы, утратят очарование условности, жанровое допущение, при котором автор и читатель заключают безмолвный договор – вот начало, а вот там конец, мы оба это знаем и играем по этим правилам. Даже если хитрый извращенец автор начнет с конца или с середины, бывалый читатель сразу это понимает и оценивает: ах, вот ты как, ну что ж, тем лучше, принимаем твою игру. Бесконечный роман или фильм – это все равно что игра в шахматы на доске с клетками всех цветов радуги. Ни законов, ни правил. Как в истории, где единственным объективным законом является смена эпох, причем даже сами эти эпохи, их начала и концы, определяются весьма условно.

Вот Татьяна начала ездить в Турцию – разве можно было тогда предположить, что из этих ее поездок родится замысел Бориса, который, он был уверен, станет началом нового периода его жизни. Может быть, даже самого главного периода. До этого он был уверен, что для него как личности все закончилось – только Татьянин убогий бизнес, какое-то выживание, попытки что-то заработать, никакой карьеры по специальности, никаких (господи, о чем ты!) научных открытий.