История черного лебедя (ЛП) - Крейг К. Л.

Тогда как остальные воспоминания ускользают. Помню, что меня била дрожь. Я была насквозь мокрой. Замерзшей. Неподвижной. Мои легкие горели, а пальцы рук и ног, казалось, онемели. Разум был совершенно пустым. И меня несли в сильных руках.

— Держись, Маверик ДеСото. Я успел тебя вытащить. У меня есть планы насчёт тебя, и они не включают твою смерть.

Его голос. Мне не удавалось открыть глаза. Они оказались склеенными слоем льда, покрывающего мои ресницы, но я узнала бы этот голос где угодно.

Меня нес Киллиан, и я ощущала себя в безопасности. Прижимаясь к теплому телу, я позволила его жизни медленно проникнуть в свое тело, и меня поглотила тьма. Когда мне все же удалось открыть глаза, до меня донесся ровный гул медицинских аппаратов.

Пришлось провести целых три дня в больнице. Гипотермия понизила температуру моего тела до тридцати двух градусов, и меня подключили к аппарату гемодиализа, чтобы согреть организм. Никто не знает точно, сколько времени я пробыла в воде, но, видимо, достаточно долго, раз мои внутренние органы почти отказали.

В тот день мне несказанно повезло. Потому что я не утонула, и меня смогли найти в такой отдаленной местности, где никого не должно было быть.

Оказывается, Киллиан и Кэл со своими друзьями катались на снегоходах и вовремя оказались рядом. Кто-то заметил мою ярко-оранжевую вязаную шапочку, выглядывающую из воды.

Джилли всегда ругала эту шапку. Она говорила о том, что меня видно даже из космоса, что мне стоит носить нечто более женственное и перестать вести себя как парень. Но мне нравилась моя шапочка. Киллиан подарил мне ее на день рождения, годом ранее. Он купил ее у женщины, которая вязала и продавала по дешевке. Шеп сказал, что мне идет оранжевый.

В тот день мне был подарен еще один шанс на жизнь.

Эта шапка спасла меня. Киллиан спас меня.

Именно в тот день, когда я услышала тихие обещания в его голосе, умоляющем меня остаться в живых, то поняла, что безнадежно влюблена в Киллиана Шепарда.

И никогда не оглядывалась назад.

***

Напряжённость на нашей кухне ощущалась настолько сильно, что, казалось, можно было протянуть руку и коснуться ее в воздухе. Когда Киллиан и Джиллиан, или «Иллианцы», как теперь их все называют, вошли в наш дом полчаса назад, взгляд Киллиана немедленно опускается на мою грудь.

— Мы что-то прервали? — спрашивает он натянутым голосом.

Мне показалось, что мужчина говорит о моих сосках, которые все еще торчат, но, опустив свой взгляд, я замечаю, ганаш, размазанный выше линии платья. Вполне очевидно, куда ведет след. Я ощущаю что-то прохладное у основания шеи. А когда протягиваю руку и провожу по тому месту, на пальцах остается заварной крем.

Мое лицо вспыхивает, прежде чем вмешивается Кэл со своим «да, прервали» и предложением встретиться всем вместе в «Красном петухе» (он же «Кровавый Член» (прим. Игра слов в английском языке) через полчаса за ужином.

Затем Иллианцы выходят за дверь, а я остаюсь с внезапной головной болью, тянущим ощущением немного южнее и раздраженным мужем. Ясно, что встреча с Киллианом неизбежна, но я надеялась отложить ее хотя бы на несколько дней. Или даже месяцев. В общем, на некоторое время, чтобы начать медленный процесс вырывания Киллиана Шепарда из своего сердца, что следовало сделать еще в ту секунду, когда он женился на моей сестре.

— Что ты выбрала? — ко мне наклоняется Кэл, задавая вопрос напряженным голосом.

Мой желудок сжимается, и мне приходится спрятать лицо за меню. Похоже, вино, которое я пила ранее, начало бродить. Чувствую на себе оценивающий взгляд Киллиана. Ощущаю, как его гнев медленно просачивается наружу. Он тяжелый и густой. Мужчина не перестает поджимать губы с тех пор, как мы сели. Меня раздражает его злоба. У Киллиана нет на нее никакого права. Именно он виноват в этом хаосе. Но что сделано, то сделано, и как бы мне ни хотелось, уже ничего не изменить. Для всех нас.

— Пока не знаю, — отвечаю я. Все, что вижу — одно большое темное пятно перед глазами. На самом деле мне даже не нужно заглядывать в меню. В Дасти Фаллс есть всего два приличных ресторана. И мы завсегдатаи обоих. А это значит, что меню каждого изучено вдоль и поперек.

— Ну, как прошел медовый месяц? Рассказывайте, — звучит знойный тембр Джилли. Может быть, именно им она заманила Киллиана. Возможно, своим голосом сестра околдовала его, словно морская нимфа, и однажды пойманный, Киллиан не мог выбраться из ее титановых тисков.

Кэл выхватывает меню из моих рук и кладет его на стол. Затем закидывает руку мне на плечо и тянет к себе, пока я практически не оказываюсь у него на коленях. Можно даже не поднимать взгляд на мужа, чтобы догадаться, кому он адресует свой ответ. Конечно же брату, а не Джилли. Предпочитаю смотреть куда угодно, только не на двух людей, сидящих напротив нас.

Нечто среднее между вздохом и смехом слетает с моих губ, когда Кэл самодовольно отвечает:

— Активно.

Ничего подобного. Когда мой взгляд инстинктивно останавливается на Киллиане, я замечаю, что он не смотрит на меня. Вместо этого мужчина пригвождает брата жестким, почти ненавистным взглядом. Но за блеском его глаз скрывается что-то еще. Что-то похожее на тоску. Мне нужно отвести взгляд, прежде чем я разрыдаюсь.

— Звучит сексуально, — добавляет Джилли, совершенно ничего не замечая. А может, все наоборот. И она специально себя так ведет. Возможно, Киллиану не нравятся сильные дерзкие женщины, которые могут справиться с четырехколесным фургоном, филе только что пойманной рыбы или основанием собственного бизнеса. Может, он в восторге от слабых, зависимых, вечно ноющих женщин с кошачьими когтями, язвительным языком, и помешанных на Louis Vuitton.

— Так и есть, — говорю я, внезапно взбешенная тем, что Киллиан думает, будто имеет право вести себя высокомерно только из-за того, что я вышла замуж и имела наглость заниматься сексом. С. Моим. Же. Мужем. — На самом деле мы почти не выходили из спальни.

Отчасти верное заявление. Думаю, первые три дня я была настолько расстроена своим поступком, что меня без остановки тошнило. Либо это, либо суши, которые мы ели в самолете. Конечно же я винила во всем суши.

Поднимаю взгляд на Кэла, прекрасно осознавая, что он смотрит на меня вместе с Иллианцами. Когда вижу широкую улыбку и огонек в его глазах, то отвечаю ему тем же. И тут же таю, когда мой муж наклоняется и целует меня в губы. Это мило и искренне, и не в смысле «отъ. ись» своему брату, а как «я очень тебя люблю».

Мои щеки горят. Я не заслуживаю этого человека. На всех уровнях.

Слова Мэри-Лу до сих пор крутятся в голове. Все потому, что ты даже не пыталась освободить место для кого-то еще. Думаю, она права. Я не пыталась. Пора попробовать влюбиться в мужчину, который смотрит на меня так, словно я единственный огонек, которой освещает весь его мир.

— Неужто братья Шепард вместе? Что привело вас сюда в этот вечер?

Слава Богу… Спасательный круг в виде Пэтси Ледди. Подмигнув и чмокнув меня в щеку, Кэл поворачивается к официантке.

— Решили отметить событие. Мы с Мавс только вернулись из медового месяца. Сидим и выкладываем всю подноготную нашим уважаемым родственникам.

— Мои поздравления. Вам давно пора было это сделать. Мне всегда казалось, что вы созданы друг для друга.

Закусываю губу, заставляя себя смотреть на Пэтси, а не на Киллиана. Девушка того же возраста, что и Кэл, но обучалась в государственной школе, тогда как мы в частной. Пэтси всегда вела себя дружелюбно и не была костью в горле. И если произнесла такое, то не потому, что до нее дошли слухи и она злилась, как Хрюшка, а потому, что действительно верила в свои слова.

— Спасибо, Пэт. Как Томми? Все еще обходит колодцы стороной? — Кэл поворачивается ко мне и улыбается, как ребенок в кондитерской.

Пэтси смеется, воспринимая шутку в хорошем духе. Может, она и не ходила школу Святой Бернадетт, но все знают историю о том, как Кэл Шепард нокаутировал Томми Джонса одним ударом в челюсть и был не только отстранен на три дня, но и наказан на месяц. Я была в ярости от его выходки. Потому что считала этот поступок своей прерогативой. Мне хотелось стать той, кто в тот день даст Дыре под зад. Преподаст ему урок. Даже сейчас мне все еще плевать на Томми Джонса, хотя с Кэлом они отлично ладят. Опять же, Кэл неотразим. Он ладит с кем угодно.