Венец на двоих (СИ) - Лариса Куролесова

Да, Дорнан знал, что во дворце был пожар, но не предполагал, что все окажется так страшно! Говоря коменданту западных ворот, что у него есть собственный дом в Эрнодаре, Дорнан Койр имел в виду именно это развалившееся под натиском огня строение. Он не ожидал, что от дворца не осталось вообще ничего. Даже после мятежа Орвина Морна сердце столицы не было в таком плачевном состоянии, а ведь то сражение, в котором Канар Стелл победил придворного мага, стало практически легендарным. Еще странно, как рачительные горожане до сих пор не растащили полуобугленные доски с пепелища! Впрочем, вряд ли у кого‑нибудь достало бы смелости выйти на площадь. Даже закаленный боевой конь неуверенно топтался на краю, похрапывая и не решаясь подойти ближе к пожарищу.

Принц спешился и, сделав несколько шагов, тоже словно наткнулся на невидимую преграду, не пускавшую дальше. Ах, вот в чем дело! Кто‑то постарался отгородить Дворцовую площадь от остального города! Интересно, это дело рук Ильтеры Морн или какого‑то другого мага? Кто бы это ни был, его, наверное, следовало поблагодарить — иначе на месте пепелища не осталось бы ни бревнышка. Вдруг там все еще можно разыскать какие‑то важные бумаги или ценные вещи? Хотя, чуть подумав, Дорнан решил, что это маловероятно. Но где же король? Если он все еще жив, где его лечат? Или, возможно, даже держат в плену, пытаясь заставить отречься от власти в чью‑то пользу?..

Он обернулся на звук звонко цокающих копыт и увидел приближающуюся карету, запряженную пегой парой лошадей. Правивший ими кучер был одет в алое и черное — цвета Дома Игрен, одного из наиболее влиятельных и известных в столице. Герб на карете тоже не оставлял никаких сомнений. Дорнан успел сделать всего несколько шагов навстречу, как лошади остановились, и из кареты, не дожидаясь, пока кучер спрыгнет и придержит дверь, порывисто и изящно, словно в танце, выпорхнула высокая блондинка в винно — красном одеянии.

Несмотря на то, что Даллара Игрен уже должна была отметить пятидесятилетие, годы оказались к ней благосклонны. Она не утратила ни стати молодой женщины, какой ее запомнил Дорнан ан’Койр, ни властности внимательных серых глаз. Когда он уезжал, ей едва — едва исполнилось тридцать, и при эрнодарском дворе Даллара по праву считалась первой красавицей. Она стала фрейлиной королевы, как только вышла замуж за лорда — камергера Краста Игрена — удивительно бесцветного и бронебойно спокойного пожилого мужчину. Этого вдовца на старости лет посетила безумная страсть к значительно менее родовитой, но ослепительно красивой Далларе, и результатом этой любовной привязанности стал брак. Для него это было глупостью, а для нее — прекрасной сделкой, как считалось при дворе.

Впрочем, Далларе было наплевать, что о ней говорят. Никто из недоброжелателей не смел в глаза доложить пожилому лорду — камергеру, что его супруга, мягко говоря, не считает нужным хранить ему верность. Ходили слухи, что даже если бы он об этом и узнал, то не стал бы препятствовать похождениям обожаемой жены. Зато для королевы Диноры новая фрейлина быстро стала прекрасной подругой. Молодая Игрен была в меру дерзка, умела развеселить свою госпожу и не повторила ошибки, наиболее распространенной при дворе ан’Койров, — то есть не стала строить глазки еще не старому и весьма привлекательному королю, набиваясь в фаворитки. Впрочем, Майрит слыл верным мужем — во всяком случае, ни до, ни после смерти королевы любовниц он не заводил. Поэтому Даллара очень быстро стала любимицей Диноры. А потом у нее появились и другие привязанности при дворе.

На принца, который был тогда в подростковом возрасте, новая фрейлина произвела неизгладимое впечатление. Несмотря на восьмилетнюю разницу в возрасте, Даллара тоже явно была рада его обществу. Когда Дорнану исполнилось пятнадцать, он и сам не понял, как оказался в ее постели. Двор вполне спокойно отнесся к тому, что красавица — фрейлина заполучила в любовники юного принца, зато он сам испытывал мучительное смущение, особенно видя лорда — камергера, который, похоже, пребывал в приятном заблуждении, что его молодая и любимая супруга даже не смотрит на других мужчин.

Дорнан невольно улыбнулся, вспомнив, как пылко был влюблен в Даллару Игрен. Она, казалось, отвечала ему взаимностью, хотя уже потом, уехав из Эрнодара, он стал в этом сомневаться. Безусловно, любовная интрига с принцем прибавила ей веса при дворе, да и внимание юноши льстило молодой красавице. Вряд ли она любила его по — настоящему, но, по крайней мере, ценила — и теперь, наверное, Даллару Игрен можно было назвать самой верной его соратницей при новом дворе отца. Насколько было известно Дорнану, как ни старалась новенькая фаворитка отца выставить фрейлину из столицы, теперь уже вдова лорда — камергера крепко держалась на своем месте.

— Дорнан! — ослепительная леди Игрен едва не врезалась в него, но в последний момент успела‑таки остановиться, и ее по — прежнему красивое лицо озарилось улыбкой, а по — молодому нежные руки требовательно простерлись к нему. — Хвала Отцу — Небу и трем богиням! Они услышали молитвы тех, кто сохранял для тебя этот трон и эту страну!

— Я тоже счастлив видеть вас, миледи, — несмотря на то, что реплика фрейлины прозвучала довольно заученно, тейллер искренне порадовался теплому приему, который оказывает ему, по крайней мере, одна из будущих подданных.

— Нам ни к чему эта официальность, дорогой, — Даллара фамильярно провела ладонью по его плечу и улыбнулась. — Прежде ты называл меня иначе.

— Прежде все было иначе, — вырвалось у Дорнана до того, как он успел остановиться.

Взгляд Даллары тут же погрустнел. Она тяжело вздохнула и, изящно взмахнув рукой, извлекла из‑за манжеты небольшой носовой платок.

— Я понимаю, что моя радость сейчас неуместна, — всхлипнула она. — В то время как его величество находится при смерти, да еще и под властью чудовищной девицы! Ты должен немедленно ехать туда и прекратить этот кошмар!

— Куда ехать?

— О, какая я глупая, конечно же, ты не знаешь! — воскликнула Даллара, уверенно подхватывая его под руку и увлекая к карете. — Я мигом доставлю тебя туда! Твоего коня кучер привяжет сзади, если не возражаешь, — и прежде, чем Дорнан Койр успел возразить, он уже сидел в экипаже с гербом Игрен.

К его удивлению, в карете было довольно тесно: помимо хозяйки и гостя, там уже устроились две молодые девушки. Одна из них в темном платье горничной тут же смущенно потупилась, зато вторая воззрилась на принца — рыцаря с заметным любопытством. Ее светлые локоны были уложены в затейливую прическу, а в серых глазах читалось что‑то очень знакомое. Хрупкие руки выглядывали из длинных рукавов золотистого платья, а тонкие пальцы осторожно сжимали носовой платок. На вид ей не было еще и восемнадцати.