Все мои парни – монстры - Кимберли Лемминг

возгласы. Когда Ной попытался подползти чуть ближе, она сорвала со столика лампу и замахнулась на него.

Я легко обезоружил её и отшвырнул лампу за спину, где она, ударившись о стену, рассыпалась в кучу листьев. Люси с дикими глазами наблюдала за этим. Её руки впились когтями в стену позади, словно она пыталась прорваться сквозь неё голыми руками и сбежать.

— Я хочу, чтобы ты снова произнесла это имя.

— Нет! — закричала она, сжав кулаки и прижав их к ушам, яростно тряся головой. — Ах, не делайте этого! Не говорите все хором, как нечто само собой разумеющееся! — Люси знаком велела Ною отодвинуться ещё дальше. — Уберите этого Фабио в клетчатой рубахе и этих жутких горожан с их песнопениями на улице, — затем она указала на Крейна. — Говори ты.

— Дай мне минутку.

Вместить всё, чем я являюсь, в одно существо — трудно, но ради любви приходится идти на жертвы. С огромным усилием я отпустил все прочие обличья, кроме избранного ею, и втиснул своё сознание в Крейна. Кожа едва не лопнула по швам, когда последняя часть меня уместилась внутри. Чтобы компенсировать тесноту, я добавил к его спине прекрасные орлиные крылья.

— Так лучше?

— Так вот кто ты? Некий ангел? — она с недоверием разглядывала мои новые придатки.

— Если этот облик тебе приятен, то я буду им.

— Это не ответ, Крейн, или Болиголов, или кто ты там, мать твою! — вспылила она.

Я задохнулся от смеха. Даже произнесённое как проклятие, моё имя на её устах было подобно свежему мёду, стекающему на язык.

— Меня называли по-разному на протяжении эпох. Я слышал это имя в хвалебных гимнах и в шёпоте над зельями, замешанными на злобе. Но услышать его из уст моей Жрицы впервые за тысячелетия — это чистейшее, незамутнённое наслаждение.

— Жрицы?

Я вытащил из кармана её подношение.

— Твоя монета. Ты пожелала больше не быть одинокой. Захотела ту самую «любовь из фильмов «Hallmark»». Я могу это тебе дать. И дам. Назови моё имя снова — и я исполню любое твоё желание.

— Ты… то есть, просто чтобы прояснить, ты не собираешься меня съесть? — её слова вырывались торопливо, словно она споткнулась бы о них, не выплесни она их достаточно быстро.

Гниющая лужа дорожной падали! Надо было прикончить Визгуна, как только он воззрился на мою Жрицу.

— Нет, я не собираюсь тебя есть.

— И это не чистилище? Я не умерла? — она указала пальцем на окружающее нас пространство.

— Ты всё это время общалась с подругами. Разве в загробной жизни ловит сотовая связь?

— Не умничай! Почему монстр-исполнитель желаний пытается соблазнить меня выпечкой и рельефным прессом? — вспышка гнева залила её лицо румянцем, достигшим глубины цвета промокшей после дождя земли. Это было так завораживающе, что мне захотелось подползти к ней и вкусить его.

— Прости, — сказал я вместо этого.

— Это всё ещё не ответ.

Пожалуй, так и есть. Божественное правление населением и пожирание глупых путников не готовит тебя к тому, как успокоить потенциальную спутницу. Почему свидания так сложны?

— Я хотел исполнить твоё желание.

Губы Люси сжались. Она вцепилась руками в свою рубашку, скомкав ткань в нервный комок, и содрогнулась.

— С какой целью?

— Чтобы не было конца. Чтобы за одним желанием следовало другое. Останься со мной — и я осыплю тебя лаской, пока ты не забудешь, каково это — уйти.

— Зачем?

— Разве нужна причина, чтобы желать тебя?

Она не ответила. Возможно, она не знала, или же это была одна из тех вещей, которые люди просто знают без лишних раздумий. Как бы подчёркивая разницу между нашими видами, моя сущность пульсировала в плоти сосуда с такой силой, что кожа разошлась под крыльями. Я использовал это отверстие, чтобы разместить под первыми ещё одну, меньшую пару крыльев. Расправив все четыре, чтобы лучше вместить своё естество, я попытался подобрать подходящий ответ для своей Жрицы:

— Твоя кровь сладка.

Судорожный вздох, вырвавшийся у неё, дал мне понять, что ответ оказался неподходящим.

— То есть… Мне нравится, когда ты произносишь моё имя. Ты напомнила мне о том, кем я был, после стольких лет одиночества. Когда ты бросила монетку в мой колодец, ты не пожелала ни власти, ни богатства, ни смерти старому врагу, как многие до тебя. Я привык к таким желаниям. На пике сил я исполнял их щелчком пальцев. Но ты не стала. Ты пожелала, чтобы тебя лелеяли. Чтобы больше не быть одной.

Медленно я опустился перед ней, взял её сжатые в кулаки руки в свои. Её тепло было подобно огню на моей обледеневшей коже. Ощущение было столь интенсивным, что почти обжигало, но, кроме её отказа, ничто не заставило бы меня отпустить их.

— Я тоже хочу этого. Но более того, я не хочу отпускать тебя. Я хочу прикасаться к тебе, вкушать и познавать всё, что ты собой представляешь, пока моё имя не станет слетать с твоих уст, словно молитва. Открой мне свои желания, и я создам жизнь столь прекрасную, что каждое утро ты будешь просыпаться с улыбкой.

— Но я всё ещё не знаю, что ты такое. Это вообще твоя истинная форма?

— У меня нет физической формы. Тебе с тем же успехом можно спросить у ветра, в каком направлении он дует по своей природе.

Она склонила голову набок, и страх в её карих глазах уступил место широкой, пытливой заинтересованности. Вид этого пробудил во мне чувства столь сильные, что моя сущность вновь вспыхнула. По меньшей мере три моих ребра треснули, пытаясь удержать её.

— Хотя, если честно, эта форма слишком мала, чтобы вместить всего меня. Ты не против увидеть существо покрупнее? Или я могу вернуть Ноя, если хочешь.

С её губ сорвался нервный смешок. Затем её лицо озарила широкая улыбка, перешедшая в громовой хохот.

— Тебе всё равно, в какой форме предстать, лишь бы она была достаточно велика, чтобы вместить тебя?

Я кивнул.

— Значит, если я попрошу, ты сможешь превратиться во что-то безумное, типа оборотня-кракена? — Люси вытерла влагу с глаз рукавом.

Выпустив её руку, я отступил и высвободился из облика доктора Крейна. Люси наблюдала заворожённо, как мои лозы обретают новую форму. Восемь извивающихся щупалец растянулись по комнате, в то время как я придал торсу и лицу те самые грубоватые и симметричные черты, что, казалось, пришлись ей по вкусу. С таким количеством дополнительных конечностей эта форма вполне устраивала мои нужды. Закончив, я предстал перед ней.

— Это всё ещё тебе по душе?

Её рот разомкнулся от изумления. Она отвела взгляд и