Король хитрости (сборник рассказов) - Дмитрий Емец

- Кажется, получилось! - шепнула она Ане, но та была так увлечена подсчетами, что не услышала.

"2 родителя,

4 бабушки и деда,

8 прабабок и прадедов,

32 прапрадеда,

64 прапрапрапра

128 прапрапрапрапра," - писала она.

Раиса Павловна наконец закончила подсчеты и обнаружила у себя в 1000 году нашей эры несколько миллиардов непосредственных бабушек и дедушек - примерно столько, сколько живет сейчас на Земле. Такое обилие родни так ее поразило, что она углубилась в историю еще дальше - до 1 года нашей эры, то есть на две тысячи лет назад, и у нее получилось число, которое едва уместилось на доске:

"1.210 000 000 000 000 000 000 000"

- 1, 21 триллион триллионов! И это я еще округляла в меньшую сторону! поразилась математичка. - Но это ведь вообще нереальное число! Столько людей никогда не могло жить в одно время! Если сложить всех людей, которые жили за всю историю человечества - не будет и одной десятой от этого числа! Здесь какой-то парадокс, но я не понимаю какой! Ведь я все считала правильно! 2х2х2х2х2х2х2... и так восемьдесят раз или 2 в восьмидесятой степени - все верно!!!

- И ведь это только ваши прапрапрапрабабушки! - сказала Аня. - А ведь еще родственники других людей! Что же тогда получается, их всех надо складывать? Ваш триллион триллионов, мой триллион триллионов, филькин триллион триллионов.

- Но как такое может быть? Сейчас население Земли только семь или восемь миллиардов, а раньше было намного меньше. У нас же получается, чем дальше в глубь веков, тем людей становится больше, - поделился своим открытием Коля Егоров.

И все недоуменно уставились на Хитрова, ожидая, что он подскажет решение этой загадки, которую сам всем и предложил.

А тот, уже не таясь, посмотрел на часы и, обнаружив, что до звонка всего две минуты, и опроса уже не будет, сказал:

- Честно говоря, я и сам толком не понял, как это возможно, но одну вещь я уяснил...

- Какую? - ошеломленно спросила Раиса Павловна, с трудом отрывая взгляд от немыслимого числа на доске.

- То, что у каждого человека не могло быть по триллиону триллионов прямой родни. А раз не могло, то родня у нас общая, а это значит, что все люди родственники... И мы с вами, Раиса Павловна, родственники, и с Анькой, и с Риткой, и вообще со всеми, кто живет на Земле. А родственникам тройки в четверти не ставят, и вообще обращаются с ними лучше, чем с чужими. А тут, выходит, чужих вообще нет, и все на Земле - твоя родня!

- С точки зрения математики все неопровержимо. Мы все действительно в родстве, причем неоднократно, - подтвердила учительница, глядя на доску.

Прозвенел звонок.

- Конец урока! До встречи в новой четверти! - машинально сказала Раиса Павловна.

Филька взял свой рюкзак и вышел из класса.

- Пока, родственнички! - крикнул он уже на пороге.

Рассказ седьмой.

PAUKUS GRUSULICUS

После уроков в пустом классе Катя Сундукова жаловалась Коле Егорову:

- У всех дома есть какое-нибудь животное: у Ритки - персидская кошка, у Фильки - кошка, у Аньки - овчарка, у Мокренко - хомяк...

- А у тебя какое? - спросил Коля.

- У меня никакого...

- Почему?

- Родители говорят, что у них аллергия, а, по-моему, просто не хотят... И поэтому, когда все хвастают своими животными, мне приходится отмалчиваться... - Катя вздохнула и подошла к окну.

Егоров, которому Сундукова нравилась, хотел утешающе дотронуться ей до плеча, но взглянул на свою руку и спрятал ее за спину. Потом он остановился рядом с Катей и тоже стал смотреть на улицу.

- У меня тоже нет домашних животных, если не считать тараканов, - сказал он.

Девочка удивленно повернулась к нему.

- У тебя нет?!

- Никого, - кивнул Коля. - У бабушки в деревне, правда, есть пес в будке, но он же не мой... Когда я приезжаю, он сначала на меня лает и только потом узнает.

Катя стояла совсем близко, и он рассмотрел у нее на правой щеке маленькую родинку.

- Значит, мы с тобой в равном положении? - шепотом спросила девочка, чуть-чуть придвигаясь к нему.

- Выходит, что так! - тоже прошептал Егоров, чувствуя, что в груди у него замирает сердце.

В этот момент, как всегда некстати, в класс заглянул Максим Александрыч и споткнулся о стоявшее на пороге ведро с торчавшей из него шваброй.

- Понаставили тут! Сундукова, Егоров! Вы будете убирать? Я сейчас вернусь! - крикнул он и исчез, так и не решившись перешагнуть через ведро, опасаясь за свои новые итальянские ботинки.

Коля подошел к ведру, вытащил из него раскисшую тряпку и бросил ее на пол, нагромоздив рядом несколько стульев и парт, между которыми как дуло гранатомета торчала рукоятка швабры.

- Это будет наше противотанковое заграждение, - решил он, осматривая свою работу.

- Скажи лучше: противомаксимное. Теперь наш франтик не сунется в своих наглаженных брючках, - весело сказала Катя и в качестве последнего штриха повесила на ручку двери мокрую тряпку.

Они уселись на заднюю парту, которая не была видна, если заглянуть из коридора, и стали болтать. Общение их выглядело следующим образом: Сундукова щебетала без умолку, а Егоров в основном молчал и изрекал "угу", гордясь, что так запросто беседует с девочкой.

- У тебя день рождения скоро? - спросил он, когда Катя сделала паузу.

- В октябре, через две недели, - удивленно ответила она. - А почему ты спрашиваешь?

- Потому, что я подарю тебе такое домашнее животное, что все наши лопнут от зависти! - в порыве великодушия пообещал Коля.

Девочка недоверчиво покосилась на него.

- Подари, но если это будет кошка или собака, родители заставят вернуть ее назад, - предупредила она.

- Не волнуйся, это ни кошка, ни собака, ни хомяк и ни рыбки!

- А что тогда? - Катя была заинтригована.

- Пока не скажу. Пусть будет сюрприз! - Коля сделал важное лицо.

- А ты уверен, что все лопнут от зависти? Даже Самойлова? - спросила Катя, глядя на него с недоверием и надеждой.

- Ритка лопнет в первую очередь. Мой подарок затмит ее персидскую кошку! Егоров встал и, скрестив на груди руки, многозначительно посмотрел на девочку.

Надо сказать, Коля и сам пока толком не знал, какое животное подарит, но был уверен, что придумает. В конце концов две недели до дня рождения - немалый срок.

Из коридора появилась голова Максима Александрыча. Сундукова вскочила и сделала вид, что поливает цветы, а Коля в спешке начал двигать шкаф.

- Что за сырость вы развели? Лягушачий питомник открываете? - недовольно спросил учитель, глядя себе под ноги.

- Разведем лягушек - французам будем продавать! - сказал Егоров, и Катя замеялась.

Максим Александрыч попытался протиснуться между стульями, но в грудь ему уперлась палка швабры, а под ботинками зачавкала вода. Учитель с ужасом уставился на свои новые ботинки.