Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

и ремнях. Густая кровь тонкой струйкой лилась на землю.

— Мимо это ты точно не пройдешь, — пробормотал Гиз. — Но на всякий случай… — Он запустил руку в плетенку, ухватил там что-то, вытащил кулак. Присев на корточки, осторожно взял пальцами ближайший крючок.

Было уже довольно темно, и Гиз не хотел сослепу попасть в собственную ловушку.

— Не умирай сразу… — Охотник разжал пальцы. На его ладони, подобрав лапы, лежала толстая белобрюхая лягушка. — Подергайся… — Он подцепил ее на крючок, подумав, что лягушки, наверное, в отличии от мертвяков, чувствуют боль. — Кто знает, вдруг ты ухитришься выжить? — Он снова сунул руку в корзину. — Надеюсь, вместе вам будет не так скучно…

Он насадил на крючки еще четырех лягушек. Они висели, касаясь лапами земли, и время от время дергались, пытаясь освободиться.

Гиз поймал себя на мысли, что жалеет их. Это было глупо.

— Ну вот и все, — удовлетворенно сказал он, в последний раз осматривая подготовленную ловушку.

Мимо мертвяк не пройдет. Даже если он обойдет это место стороной, то дергающиеся лягушки, тихое звяканье бубенчиков и запах свежей крови привлекут его внимание.

Он шагнет прямо в расставленные силки, потянется за тушкой петуха, чтобы утолить свой голод. Скорей всего споткнется, запутавшись в проволоке, упадет на острые крючья. А уж они-то ни за что его не отпустят…

— Неужели эта штука удержит мертвяка? — спросила Дила, когда Гиз взошел на крыльцо.

— Нет, конечно, — ответил охотник. — Скорей всего, он даже не заметит, что попался на крючок.

22

В избе было все так же холодно. Два крохотных светильника — один в руках у Дилы, другой в углу над столом, — сильно чадили и почти не давали света. Вокруг — на стенах, полу, потолке — дышало и шевелилось сонмище черных теней.

— Где дети? — спросил Гиз, осматриваясь.

— Спят за печью, — шепотом ответила хозяйка. — У них есть своя комната, но оставаться там на ночь они боятся. Да и мне спокойней, когда они рядом.

— Сколько вообще в доме комнат? — поинтересовался Гиз.

— Три отапливаемых, кухня, чулан и горница.

— Большой дом, — сказал Гиз.

— Большой, — согласилась Дила.

— Где меня уложишь?

— А где захочешь. Пол просторный, еще сотня человек поместится.

— Мне бы где-нибудь под окнами. Чтобы слышать, как мертвяк бродит.

— Иди в горницу, — сказала Дила. — Там окна на три стороны выходят. И тихо там, все услышишь, что на улице делается. Только вот ставней там, а окна я намертво заколотила.

— Намертво? — Гиз хмыкнул. — Ну, пойдем, посмотрим.

23

В горнице было еще холодней, а тьма загустела так, что ею, казалось, можно было захлебнуться.

Когда хозяйка шагнула в дверной проем и приподняла светильник, обретшие форму тени шарахнулись в стороны. Они были словно живые, и Гиз невольно схватился за меч.

— Я принесу тебе свечу, — сказала Дила, пропустив гостя вперед. Сама она осталась у порога. Казалось, женщина боится сделать еще шаг. — Можешь лечь на сундуке, он достаточно большой и крепкий. Если не понравится, укладывайся на полу, но здесь водятся мыши.

— Я не боюсь мышей, — сказал Гиз.

— В темноте они могут напугать даже самого храброго человека, — сказала женщина, и Гиз не нашелся, что ответить.

— Я принесу тебе овчину, чтобы укутаться, — сказала Дила. — Здесь очень холодно.

— У тебя всегда так?

— Нет… — Она хотела еще что-то сказать, но осеклась.

— Только несколько последних дней, — предположил Гиз.

— Да… — чувствовалось, что женщина не хочет говорить на эту тему.

— Начиная с той самой ночи, когда впервые появился мертвяк.

— Так убей его! — внезапно зло и напористо сказала женщина. — Убей его, и мой дом снова станет теплым и уютным!

— Возможно, — спокойно проговорил Гиз. — Но прежде я бы хотел услышать то, что ты ото всех скрываешь.

Даже при тусклом свете фитиля было заметно, как дрогнуло лицо Дилы. Но женщина мгновенно справилась с собой, нахмурилась, поджала губы:

— О чем ты говоришь, охотник:?

— Ты отлично меня понимаешь.

— Кажется, нет…

Гиз приблизился к ней вплотную, посмотрел в глаза. Сказал вкрадчиво:

— Ты же видела мертвяка, признайся…

— Нет.

— Ты узнала его…

— Нет… нет… — В голосе женщины послышался страх. Но страх чего?

— Кто это был? Твой муж? Твой пропавший муж! Скажи мне! — напирал Гиз.

— Я не видела его! — женщина вжалась в стену. — Я не знаю, кто это! Не знаю!

— Почему он приходит сюда? Ты догадываешься? Ты знаешь!

— Нет! Не знаю! — Дила оттолкнула охотника. — Я ничего не знаю! Я позвала тебя, чтобы ты его убил! А ты мучаешь меня!

— Ладно, — сдался Гиз, отступая. — Я надеялся, что ты мне поможешь. Но если ты не хочешь говорить — не надо. Все равно, я точно знаю, что у тебя есть какая-то тайна, и я в любом случае докопаюсь до ее разгадки. И для тебя же будет лучше, если это произойдет раньше. А иначе я не смогу выполнить то, ради чего я здесь. Я не сумею защитить вашу деревню! Тебя и твоих детей!

Дила вздрогнула, словно ее ударили. Растеряно опустила глаза, обмякла, ссутулилась. Пробормотала чуть слышно:

— Это он…

— Что? — Гиз взял ее за плечи, встряхнул. — Что ты сказала?

— Это он… — повторила женщина. — Это Гест… мой муж…

— Ты видела его?

— Только его силуэт.

— Слышала его?

— Да.

— Он что-то говорил?

— Он стонал. Я не уверена, но мне показалось, что он звал меня и детей. И просил, чтобы его впустили, жаловался, что страшно голоден.