Черная точка надежды - Саша Морозов

Морось стихла за день, проведенный в стенах обители секты, но сырая мостовая все такая же скользкая. Светило уже не так греет, а ветра, движущиеся с востока – с останков Мертвого Города – приносят с собой могильный холод. Зима надвигается. Кланы, продолжающие нескончаемую грызню, продолжают делить сферы влияния. Но холод не будет их ждать.

Безлунная ночь страшит. Все руины начинают казаться укрытиями – наподобие тех, из которых они вытащили свои кости. Каждый поворот пугает нежданной встречей. Любое шевеление впереди навевает мысли о приближающейся твари.

Всюду враги – вот философия Города.

***

Вотан остановился. Груда камней впереди, близ небольшого серого строения шевельнулась. Он точно это видел!

– Что?.. – сонно проговорила Эбена. Она с видимым трудом держится на ногах – тело жаждет сна, еды, но особенно – воды. Много воды. Идти не желает абсолютно. Но девушка, осматриваясь единственным глазом, не могла не идти. Остановиться – значит умереть.

– Свора, – вполголоса подтвердил Рафаэль мысли мастера, кивнув. Скорее не увидев, а почувствовав. Рука сжимает нож, голова чиста. Сердце мгновенно ускорило свой бег, предчувствуя бойню, но взгляд мага тверд, лицо непроницаемо. Свора любит страх. Свора идет на страх. Свору манит страх.

Промокшая обувь чавкает, отдавая склизким нутром по стопе. Разносящийся в ночной тишине звук раздражает, словно комар над ухом.

– Снимайте сапоги, – сухо произнес старик. Рафаэль хотел было что-то сказать, но видя сжатые зубы и не терпящий возражений взгляд мастера, подчинился.

Маг подошел было к Эбене, чтобы приподнять ее, взяв за бока, но на прикосновение та вздрогнула всем телом и, размахнувшись смазанной в темноте тенью, с силой ударила его кулаком в нос.

В шоке отлетев, Рафаэль с громким всплеском рухнул в болотное мелководье. Тряся головой и вставая, маг заметил неуловимое изменение. Воздух словно накалился напряжением. А после он услышал глухое рычание.

Рука, движимая натянутыми от страха нервами, с зажатым в ней ножом словно сама ринулась вперед. Заточенная кромка вошла псу в горло по самую рукоять, но туша твари, летящая по инерции обрушила мага, придавив.

Вотан среагировал не хуже – совсем не со старческой скоростью развернувшись, он пропустил свою собаку мимо себя, после чего, резко сблизившись, вонзил припрятанный даже от спутников крупный осколок разбитой склянки в горло.

На Эбену же, учуяв запах крови, налетели сразу две псины, но та, потеряв равновесие после удара на шатающихся от боли ногах рухнула на мостовую, крепко приложившись носом. Псы пролетели над ней, развернувшись.

Вынув окровавленный нож, Рафаэль с рёвом ринулся на одного из них. На пальцах левой руки начали формироваться красные искорки. В мгновение ока соединившись, они покрыли ладонь полыхающим пламенем. Скаля зубы, маг с удовольствием обрушил ее на морду правой твари, пытаясь задеть ножом левую. Неистово заскулив, первый пес бросился в сторону, прижавшись брюхом к мостовой, начав тереть сожженный нос. Второй же, легко отпрыгнув, бросился на Рафаэля.

Клацнув зубами в дюйме от лица мага, он взвизгнул и рухнул. С мостовой молча поднялась, спасшая спутника ударом в пах твари, Эбена.

Пытаясь успокоить колотящееся сердце, Рафаэль воткнул в упавшего пса нож. Затем повернулся к обожженному. Лежащая на мостовой тварь, скуля, водит сожженным носом из стороны в сторону, боясь касаться им чего-либо. Когда маг подошел к ней та, визжа, ринулась прочь.

– Не обольщайся, – раздался насмешливый голос старика позади Рафаэля, – Вопреки здравому смыслу, большие стаи не всегда бояться огня. Страх перед вожаком иногда сильнее.

***

Неприсоединившиеся – самые странные люди из всех. Мясо. Дичь. Среди банд их называют «серыми», ставших плоть от плоти Города. Забитые и всеми унижаемые, либо свихнувшиеся на своей свободе волки-одиночки, но всегда – вне системы. Неприсоединившиеся доминируют в Центральном квартале – вечной арене кланов. Самый небезопасный и открытый всем ветрам, его невозможно удержать в принципе. Никому. Банды там появляются также быстро, как и распадаются. Их претенциозные названия, уверенный взгляд, броская униформа появляются вместе с найденным или отбитым схроном оружия – и пропадают вместе с ним. Тем не менее, серые составляют большинство живущих в Городе. Если исключить ходячих трупов, конечно же. Прибившиеся к помойкам и руинам, вечно движимые голодом и холодом, неприсоединившиеся подчас вооружены лишь кухонным ножом. Тем не менее, они живы. Их не защищают неприступные стены, как кланы, их спины не прикрыты соратниками по банде, а магические способности и подавно не спасают их жизни. Но многие семьи серых уже обзавелись детьми, не только выживая, но и живя. Мир Города – их мир.

…Рафаэль молчал. Говорить не о чем, да и его голос с заткнутым ошметками сырой одежды носом звучит гнусаво. Кровь хлестала долго – одежду рвать сложно, руки скользят. Пока ножом отрезали кусок, пока поделили его, поток крови от меткого удара кулака воровки потихоньку ослаб.

– Почему вы меня не убили? – внезапно подала голос ищейка. Ее хриплый голос словно разорвал своим карканьем ночную тишь.

– Ты нужна, – отрезал Вотан.

– А почему вы меня спасли? – с удивлением в голосе проговорила Эбена.

– Ты – полезный боец, – прогнусавил Рафаэль.

Возникшее молчание огласилось смешком. Удивленный маг, повернув к ней голову, увидел улыбающуюся воровку. Спустя миг она показала зубы, растянув рот до ушей. Поняв комичность собственного ответа, глядя на израненную ищейку, Рафаэль тоже не смог сдержать улыбки. Вотан хмыкнул.

Мгновение – и захохотали все. Резко мотнув головой, Рафаэль потерял с таким трудом отрезанную ткань, у Эбены порвалась корка на виске, Вотан, забыв об опасности, согнулся пополам от смеха.

– Нет, серьезно, я слишком слабо ранена, чтобы стать еще полезнее!

– Да ладно, разбивай ты так носы псам, наша помощь была бы не нужна!

– А не надо руками размахивать!

– Галантному джентльмену уже даме помочь нельзя?!

– Ты мне чуть ребра не сломал…

Эбена ойкнула, покачнувшись. Рафаэль помог ей выдержать равновесие. Вотан неодобрительно покачал головой своим мыслям и сказал, успокоившись:

– Через полсотни ярдов поворот. Эбена, можешь сама идти?

Ищейка кивнула. Они продолжили путь. Напряжение ушло. Кровь – коркой на лицах, вымазанная на одеждах или неспешно идущая из недавних ран перестала давить на разум, став чем-то обыденным, нормальным, привычным. Рваные одежды теперь кажутся удобнее и легче, а что до запаха, так он только подстегивает желание дойти! Идти стало легко. Даже Эбена ускорила шаг.

– А ты ведь не маг, Вотан, – спустя какое-то время сказал Рафаэль, улыбаясь, – Зачем ты солгал тогда?

– Волшебник волшебнику рознь, – добродушно ответил старик, явно не желая вдаваться в подробности, – У меня своя специализация.

– Какая же? – живо заинтересовался маг.

Вотан неопределенно мотнул головой.

– Интересное предположение, – прокаркала Эбена – сухое горло не дает говорить иначе, – У меня другой вопрос – почему ты помогаешь нам?

Рафаэль хмуро посмотрел на мастера, но тот ответил не сразу.

– Есть легенда о Плывущем Корабле, – проговорил наконец старик, – Ее мало кто знал даже до Падения. Давным-давно Король направил исполинский корабль в колонии. Гигантский парусник, он поражал воображение жителей столицы, а строить его поручили лучшим плотникам страны. Лакированные изгибы корпуса, треугольные паруса, могучий нос с прекрасной валькирией. Красавцу дали имя «Ковчег» и поручили доставлять каторжников в далекие колонии. Однажды он пустился в плавание под несчастливой звездой – свернув не туда, кормчий завел корабль в отпугивающие неизвестностью туманные моря. Не знал кормчий о страсти между капитаном и плененной атаманшей разбойников. Каторжники называли ее Госпожой. Яркая, словно молния в летней ночи, безумная, будто ночной шторм и соблазнительнее самой сирены, она обворожила старого морского волка. И вот, безлунной ночью, когда «Ковчег» пропал в объятиях тумана, вставив похищенный ключ в замок, Госпожа вырвалась на свободу, подняв сокамерников. Грянул бунт, моряки бились насмерть, но смерть забрала и помощника капитана, и его самого. Но все же остатки королевских гвардейцев сумели с несколькими матросами заблокировать себя в капитанской каюте, защитившись от беспощадной Госпожи, в бою ставшей настоящей фурией. Каторжники, захватившие корабль, ринулись вниз, на склады, но их не пустила закрытая дверь, печать к которой захватили с трупа капитана верные гвардейцы. Ни еды, ни воды. Что же дальше?..туман сгущался, еженощно забирая душу. Люди начали пропадать, еда стала плесневеть, вода тухла. Корабль плыл словно сам по себе – паруса натягивались от ветра, руль, казалось, находился в руках бесплотного невидимого призрака. Заперевшись внизу, Госпожа приказала резать людей. Она надеялась когда-нибудь выбраться из мертвецких лап тумана. Выплыть к берегу. Кровь, смешанная с тухлой водой и ромом, и жареная плоть поддерживали жизнь каторжан. На корм шло все – даже кости перемалывали в труху и ели. Спустя неделю матросы наверху начали слабеть. Каюта капитана готова была стать общей могилой, но выйти к призракам тумана, невидимыми стопами заставлявшие скрипеть сырые доски палубы не решался никто. Наконец, трясясь, гвардейцы топорами пробили дыру вниз. В ад, от которого царство Госпожи отличалось лишь могильным холодом. Обезумев от застилающей глаза ярости, от гложущего желудки голода, они разорвали полуживых солдат и матросов и сварили бульон. Только потом, в суматохе, начали искать печать. Но тщетно. Тщетно. Тщетно. Опутанные страхом, сжираемые голодом, они продолжали плыть.