Социология лидерства. Теоретические, методологические и аксиологические аспекты - Игорь Котляров

Кто же он идеальный правитель, царь – «божественный пастырь» [445, с. 740]. Мыслитель создал четыре модели правителя – пастуха, пасущего стадо, правителя-врача, правителя-кормчего, правителя-ткача, однако он не считает их идеальными. «Образ божественного пастыря слишком велик в сравнении с царем, нынешние же политики больше напоминают по своей природе, также образованию и воспитанию подвластных, чем властителей» [445, с. 740], – подчеркивал мыслитель.

Платон начинает типологию правителей с модели «пастуха человеческого стада». «Ему одному только и пристало, по образцу пастухов и волопасов, иметь попечение о выращивании человеческого стада и носить соответствующее этому имя» [445, с. 740], – отмечает мыслитель. Однако он не считал пастуха идеальным правителем, «потому что ты думаешь, будто пастухи либо волопасы заботятся о благе овец или волов, когда откармливают их и холят, и что делают они это с какой-то иной целью, а не ради блага владельцев и своего собственного. Ты полагаешь, будто и в государствах правители – те, которые по-настоящему правят, – относятся к своим подданным как-то иначе, чем пастухи к овцам, и будто они днем и ночью только и думают о чем-то ином, а не о том, откуда бы извлечь для себя пользу… Подданные осуществляют то, что пригодно правителю, так как в его руках сила. Вследствие их исполнительности он благоденствует, а сами они – ничуть» [445, с. 84–85].

Правитель-врач ценен Платону за знания способов врачевания больного. Мыслитель допускал насилие во благо исцеления пациентов. «Ведь врачей мы почитаем врачами независимо от того, лечат ли они нас по нашему согласию или против нашей воли, когда они делают нам разрезы, прижигания или, пользуя нас, причиняют другую какую-то боль, действуют согласно установлениям или помимо них и богаты ли они или бедны, – пока они руководствуются искусством, очищая или как-то по-иному ослабляя либо, наоборот, укрепляя наше тело, – лишь бы врачеватели действовали на благо наших тел, превращали их из слабых в более крепкие и тем самым всегда спасали врачуемых. Именно таким образом, а не иным мы дадим правильное определение власти врача, как и всякой другой власти. Из государственных устройств то необходимо будет единственно правильным, в котором можно будет обнаружить истинно знающих правителей, а не правителей, которые лишь кажутся таковыми; и будет уже неважно, правят ли они по законам или без них, согласно доброй воле или против нее, бедны они или богаты: принимать это в расчет никогда и ни в коем случае не будет правильным» [445, с. 759]. Правители-врачи полезны для отсечения всего вредного и заразного в общественном организме, для вырезания тех «сот с медом», на которых плодятся и кормятся «трутни с жалом» или «без жала». Однако «давайте представим себе все, что мы терпим из-за врачей величайшие страдания. Кого из нас они хотят сберечь, того каждый из них оберегает, но уж кого хотят погубить, того они всячески губят – и разрезами, и прижиганиями, да еще велят расходоваться на них, налагая род некой дани, из которой на больного идет очень мало либо совсем ничего, всем же остальным пользуется сам врач и его слуги. Кончается тем, что врач, приняв в уплату деньги от родственников больного или от его врагов, просто его убивает» [445, с. 765].

Тип правителя-кормчего также имеет в исследованиях Платона существенную ценность. Мыслитель убежден, что искусное мореплавание допускает только одного кормчего, одну пару умелых рук на штурвале и не может быть отдано на откуп бушующей толпы. «Подобно тому, как кормчий постоянно блюдет пользу судна и моряков, подчиняясь не писаным установлениям, но искусству, которое для него закон, и так сохраняет жизнь товарищам по плаванию, точно таким же образом заботами умелых правителей соблюдается правильный государственный строй, потому что сила искусства ставится выше законов. И пока руководствующиеся разумом правители во всех делах соблюдают одно великое правило, они не допускают погрешностей: правило же это состоит в том, чтобы, умно и искусно уделяя всем в государстве самую справедливую долю, уметь оберечь всех граждан и по возможности сделать их из худших лучшими» [445, с. 763–764]. Однако сомнения по поводу идеального правителя-кормчего у Платона остаются: «Они, следуя чьему-то злому умыслу, покидают людей на пустынных морских берегах, а также подстраивают так, что люди падают за борт в море, и строят другие козни» [445, с. 765].

Особенно интересен в изображении Платона образ правителя-ткача. Эффективное управление государством – это «целиком и полностью дело царского ткачества» [445, с. 779]. Это сложное, тонкое и кропотливое дело. Во-первых, отмечает Платон, «царское искусство прямым плетением соединяет нравы мужественных и благоразумных людей, объединяя их жизнь единомыслием и дружбой и создавая таким образом великолепнейшую и пышнейшую из тканей. Ткань эта обвивает всех остальных людей в государствах – свободных и рабов, держит их в своих узах и правит и распоряжается государством, никогда не упуская из виду ничего, что может сделать его, насколько это подобает, счастливым» [445, с. 780]. Во-вторых, «в тех связях нет ничего невозможного, если только оба рода будут иметь одну заботу – о совершенстве. Это-то и есть целиком и полностью дело царского ткачества: оно ни в коем случае не должно допускать, чтобы рассудительные характеры отдалялись от мужественных, но должно сплетать их вместе единомыслием и почестями, бесчестьем и славой, а также взаимной выдачей обязательств и, изготовляя, таким образом, мягкую и, как принято говорить, ладно сотканную ткань, всегда предоставлять государственные должности обоим этим родам совместно» [445, с. 780].

Платон в своих работах особое внимание уделяет еще одному типу эллинов, которые также стремятся стать правителями, но не имеют для этого необходимых личностных качеств и соответствующих добродетелей. Философ в работе «Государство» интересно и достаточно продуктивно строит социологическую модель «трутней, имеющих жало». Это особый тип «людей, праздных и расточительных, под предводительством отчаянных смельчаков, за которыми тянутся и не столь смелые, мы их уподобили трутням, часть которых имеет жало, а часть его лишена» [445, с. 321]. За редкими исключениями, они «чуть ли не стоят во главе: самые ядовитые из трутней произносят речи и действуют, а остальные усаживаются поближе к помосту, жужжат и не допускают, чтобы кто-нибудь говорил иначе» [445, с. 323]. «И хорошему врачу, и государственному законодателю надо заранее принимать против них меры не менее, чем опытному пчеловоду, главным образом, чтобы не допустить зарождения трутней, но, если уж они появятся, надо вырезать вместе с ними и соты» [445, с. 321].

Решение большого количества проблем Платон видел в создании идеального государства, которое, по его мнению, должно обладать четырьмя главными доблестями: мудростью, мужеством, сдерживающей мерой и справедливостью. Мудрость – это прерогатива правителей-философов. Под мудростью Платон понимал высшее знание или способность дать добрый совет правителям. Мудрость – это доблесть, принадлежащая не множеству ремесленников, а немногим – философам.

Для Платона важно, чтобы в идеальном государстве были правители, способные защищать своих подданных, свои взгляды и идеи. «И мужественным, думаю я, мы назовем каждого отдельного человека именно в той мере, в какой его яростный дух и в горе, и в удовольствиях соблюдает указания рассудка насчет того, что опасно, а что неопасно» [445, с. 194], – отмечал мыслитель.

Сдерживающая мера – это качество, принадлежащее всем членам наилучшего государства. Именно сдерживающая мера приводит к гармоничному согласованию как взглядов потребностей различных сословий идеального государства.

Четвертая доблесть идеального государства – справедливость. Как утверждал Платон, «справедливость, считаем мы, бывает свойственна отдельному человеку, но бывает, что и целому государству» [445, с. 111]. Он утверждал, что «справедливость – это добродетель и мудрость, а несправедливость – порочность и невежество» [445, с. 93], «справедливые люди мудрее, лучше и способнее к действию» [445, с. 95].

Государство, по мнению мыслителя, достигнет благополучия лишь тогда, когда философы придут к власти или же цари захотят стать философами. Платон подчеркивал, что некоторых противников идеального государства «все еще приводят в ярость наши слова, что ни для государства, ни для граждан не будет конца несчастьям, пока владыкой государства не станет племя философов или пока не осуществится на деле тот государственный строй, который мы словесно обрисовали [445, с. 256]. «Раз философы – это люди, способные постичь то, что вечно тождественно самому себе, а другие этого не могут и застревают на месте, блуждая среди множества разнообразных вещей, и потому они уже не философы, то спрашивается, кому из них следует руководить государством?» [445, с. 237]. Философы – это прекрасно образованные, располагающие для правления государством необходимыми личностными качествами и опытом люди, которые понимают, что есть разумное и нравственное общее благо. Причем философы должны обладать настоящими знаниями и чувством заботы о благополучии и справедливости, руководствоваться разумно понятыми интересами общества. Но для решения проблем государства правители должны быть не мнимыми, а истинными философами. Под ними Платон понимал тех, которые «любят созерцать истину» [445, с. 238]. Именно к ним относятся его знаменитые слова: «Пока в городах, – утверждал мыслитель, – не будут либо царствовать философы либо искренно и удовлетворительно философствовать нынешние цари и властители, пока государственная сила и философия не совпадут в одно… до тех пор ни для государств, ни даже, полагаю, для человеческого рода нет конца злу» [445, с. 243].