Полынь Половецкого поля - Мурад Аджи

Мало того, в Эстонии есть местечко на побережье, оно так и называется «Новая Руосия», там когда-то жили шведы… Это их название! Сохранилось. Все свои заморские территории варяги называли именно так.

Словом «венеды» пользуются не только финны и эстонцы. В немецком языке сохранилось оно в значении «славяне», и у итальянцев в ходу это слово. «Русы» и «славяне» совершенно разные, абсолютно не совпадающие понятия в этнографии. Впервые о венедах как о европейском народе мир узнал из работ римского ученого и писателя Плиния Старшего (24–79), который составил многотомный трактат «Естественная история». Это настоящая энциклопедия древнего мира! Работа, на которой выросли ученые всех последующих поколений. По Плинию, древние славяне называли себя «венедами». Другой римский историк, Тацит (58-117), подтвердил и дополнил сведения о венедах — народе, обитавшем на севере Европы, между Вислой и Одером. С тех пор начинается в мировой науке фиксированная история венедов, то есть славян… Придумывать в ней ничего не надо, все есть как есть.

О варягах же, об их облике и нравах мир узнал много позже, в IX веке, из Жития епископа Георгия Амастридского, где сообщалось о нападении русов на город Амастриду (на южном берегу Черного моря), о насилии и грабежах, о чудесном вмешательстве святого, предотвратившего разграбление. Событие датируется 860 годом.

Русы в IX веке не раз беспокоили Византию, их знакомство с Константинополем, с его дворцами и храмами не прошло бесследно: молва о далеких богатых городах запечатлелась в скандинавских сагах. Поэтому погром в городе Амастриде, конечно, не был случайностью, к нему готовились загодя… Здесь тоже вроде бы все ясно, ничего не надо придумывать. Но почему-то иные российские историки утверждают, что тот погром устроили некие «славяно-русы», однако Георгий Амастридский о таком «народе» не говорит.

«Славяно-русы» — это как диагноз в истории болезни, но им посвящены книги!

Авторов не заботит, что славяне и русы даже рядом не жили, их разделяло Балтийское море. Всем отличались они: образом жизни, внешностью, духовным укладом. Варяги, например, исповедовали веру Одинову, в которой главенствовал небесный бог Донар, Дангыр, славяне же о ней не знали. Варяги искали себе пропитание в морской торговле, в военных подвигах, а славяне — в кочевом скотоводстве, позже — в неоседлом земледелии.

Больше того, летописи той поры отмечали: «русы ходили воевати славян», «славяне платили дань русам». Это цитаты!

Говорить о «славяно-русах» — все равно что искать следы каких-нибудь «греко-арабов» или «римо-марокканцев». «Русы не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян», — отмечал древний летописец Востока Ибн-Руст. «Всегда 100–200 из них (русов) ходят к славянам и насильно берут у них на свое содержание», — вторил ему другой писатель тех лет, Гардизи.

Казалось бы, о чем еще говорить? И тем не менее. А как появились варяги на мировой арене? Кто были они? Эти вопросы слабо исследованы, они не случайны: из ничего не мог же появиться народ. Тем более что следы исторического присутствия варягов есть, и они внушительны. Стоило бы присмотреться к ним внимательнее.

В Скандинавии уже давно найдены памятники с древними тюркскими рунами. Откуда? Вопрос открытый. А могла ли письменность Алтая сама, без людей оказаться здесь, в Скандинавии? Нет, конечно. Таинственные письмена не раз пытались прочитать скандинавские ученые, но, не зная тюркского языка, сделать это трудно. Поэтому у каждого переводчика получался свой «перевод», а у всех — одна неразгаданная тайна.

Тюрки-кипчаки пришли в Скандинавию, судя по иным событиям, еще во времена Аттилы, расцвет их культуры здесь пришелся на VII век. Всадники принесли умение обрабатывать землю плугами, выращивать крупных домашних животных, плавить железную руду, чего местные жители (охотники и рыболовы) делать не умели.

О тех далеких днях свидетельствуют и «оленные камни», издавна служившие тюркам ориентирами на местности. И на них те же рунические надписи и орнаменты Алтая, родины тюрков… Участие тюрков в «рождении» варягов (как нового народа!) более чем очевидно. Это прочитывается в скандинавских сагах, например в «Саге о Виланде» или «Саге о Сигурде», там очень много тюркской символики.

Даже героическая «Песнь о нибелунгах» имеет исторические корни и хозяина (нифлунгами тюрки в древности называли богатырей, служивших дракону)… Конечно, об этом нужен отдельный рассказ. Частью его могла бы стать история Исландии, еще одной «Руси». Название у страны четко выведено из тюркского корня — «Горячая земля». Версия «Ледяная земля» для горячей Исландии не подходит: ледяных островов в Северном океане много, а горячий только один.

Страна вулканов и гейзеров сохранила своим государственным флагом голубое знамя Аттилы с двумя шлыками… Что еще надо? И это не все. Есть старинная географическая карта, по которой сверяли путь варяги, когда-то она хранилась в музее Венгрии. На этой карте, слева в углу, кто-то написал тюркскими рунами короткий текст. Возможно, это сделал варяг по имени Тюрк, он был вместе с Лейвом Эйриксоном в легендарном плавании 1000 года, когда они открыли Америку за пятьсот лет до Колумба. Знаменитую и таинственную землю Винленд.

Сейчас эти данные кажутся неправдоподобными. Но они не придуманы… Потому что слово «рус» есть даже в «Собрании тюркских наречий» средневекового ученого Махмуда Кашгарского, большого знатока древнетюркского языка. Он жил в Средней Азии и вряд ли что слышал о скандинавах. «Рус» — так древние тюрки называли род гребцов и перевозчиков, то есть тех, кто добывал себе пропитание водным извозом. Иначе говоря, веслом.

Причем слово это «этническое», поясняет словарь.

Что надо отцам «славяно-русов»?

В упомянутом Житии святого Георгия Амастридского Л. Мюллер сумел тщательно разобраться. Он отделил «зерна от плевел», выявив исторически рациональное содержание в этом церковном документе. С ним согласились почти все специалисты по Византии, а развенчанная им теория «славяно-русов» ничего, кроме сожаления, не оставила. Так и должно было быть. Одновременно был развеян еще один миф, бытовавший в русской истории, — о походе и захвате новгородцами (или киевлянами?) южного берега Крыма, о чем якобы сообщал Нестор.

Неожиданно выяснилось, что пространная запись об этом походе появилась «у Нестора» примерно в XV веке, то есть через четыреста с лишним лет после смерти самого автора (тогда появились едва ли не все древнерусские «документы»). По заказу Москвы их писали монахи. Естественно, Мюллер был в шоке, и он дипломатично поставил под сомнение русскую версию, объяснив, что описание похода русов на Сурож в Житии Стефана Сурожского точнее — оно хотя бы написано участниками событий или по их воспоминаниям.

Как и следовало ожидать, тот древний текст, о котором русские «летописцы» не знали, очень отличался от их «летописи». Удивился Мюллер и тому, что обнаружил, будто славяне пришли в Крым из Новгорода (так следовало из русской «летописи»), хотя такого города тогда не было. Был шведский город Холмгард, который потом переименовали в Новгород.

Кто же захватил Сурож? Думаете, и вправду Дир? Или Аскольд, как написано в «летописи»? Нет, нет и нет. Имя вождя не имело отношения ни к славянам, ни к Новгороду. Его звали Бравлин, он был из Швеции… Справедливости ради надо заметить, что «сурожский поход» вызывал законные сомнения и у российских историков. Даже Н. М. Карамзин выразил недоумение. Но не более того.

В более поздних средневековых текстах, например в проповедях константинопольского патриарха Фотия, исследователи нашли немало любопытного о русах. В частности, там упоминается, что они пришли в Константинополь с севера, издалека, минуя «области других народов», плыли судоходными реками и морями. Сами по себе эти документы интересны. Однако не менее интересно их изложение в «Повести временных лет», этом наиболее авторитетном документе, на который ссылаются едва ли не все, кто касается истории Древней Руси.

«Повесть…», написанная через два и более веков после иных событий, находится в вопиющем противоречии с истиной. Очень многое (едва ли не все) перепутано, причем перепутаны не только детали, но и участники иных событий.

Патриарх Фотий видел своими глазами нападение русов, он поднимал народ на защиту города, он, несомненно, был осведомлен лучше «Нестора». Однако от этих русских несторов в черных сутанах мы приняли еще в школе мутную чашу своего незнания. Сохранились тексты двух проповедей Фотия. Они звучали в самый разгар событий: одна — во время осады столицы, другая — после ее снятия… Но мы не знали правды.

Дотошный Л. Мюллер, сопоставив эти документы с текстом «Повести временных лет», поразился. Находя противоречия непримиримыми, он пришел к неутешительному выводу: тексту «Повести…» вообще доверять нельзя. Все там плод воображения монахов-историографов, придумавших легенды о России. Даже Александр Сергеевич Пушкин обманулся из-за своей доверчивости. Не знал поэт, что не прибивали славяне щит к вратам Царь-града — то был варяжский щит.