Бог играет в кости - Дмитрий Зимин

ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.

Как он мог не справиться с управлением? Это абсурд! Мысли прыгали, как блохи на сковороде. Что? Почему? Может, враги у него были? Отравили?

Ладно… Сейчас я возьму Михалыча, и поеду: Кто констатировал смерть? От каких повреждений? Где свидетели? Всё, всё нужно самому…

Постоянно звонил телефон: то из Управления, то Лилька, то мать – вспомнила не вовремя, что у неё сын есть… Я его отключил, от греха.

– Вот те крест, Романыч! Чистое ДТП! Несчастный случай…

Знакомый из МВД был искренен, как школьник, прогулявший урок.

– Кто занимался автомобилем? Имя, телефон, адрес!

– Да не могу я! Ты чо, не понимаешь?

– Я-то всё понимаю! Убит начальник Управления ФСБ, а ты мне ваньку валяешь? Трибуналу захотел?

– Ты чо, Романыч, я и так тебе по дружбе… Дело-то сразу закрыли…

– Какая, к свиням собачьим, дружба! Кто посмел?

– Иди ты в жопу, Воронцов! Сам разбирайся, если охота… Официальное заключение таково: человек в возрасте, прихватило сердце – не справился с управлением.

– А подушки? У него же тачка новая!

– А вот это уже не ко мне. Не в курсе я…

Неправда. Чего-то все недоговаривают… По идее, землю носом должны рыть – такое событие… Не мелкая ведь сошка!

На Лубянку вернулся поздно. В коридорах пусто, лампы вполнакала. Все разбежались, хоть шаром покати. А в приемной у Кремлева горит свет – яркая полоска выбивается из-под двери… Я подобрался. Пинком распахнув створку, влетел внутрь, поводя пистолетом.

– Рита Павловна, что вы здесь делаете?

Что-то часто я стал дураком выставляться.

– Вас дожидаюсь.

На пистолет она даже не взглянула.

– Зачем?

Я постарался придать голосу уверенности, которую подрастерял за этот дурацкий, полный недомолвок и нелепостей, день…

– Ну как же? Передать дела!

Я сделал сквозь зубы вдох, досчитал до десяти и только потом спрятал пистолет.

– А разве мы не договорились с вами на завтра?

– Ну… Раз уж вы всё равно здесь, почему бы не сейчас? – она философски пожала плечами.

Железная дама. Успокоилась, привела себя в порядок – только синяки под глазами и губы бледные.

– Сколько это займет времени?

Ни о чем я сейчас не мечтал больше, чем о рюмке водки. Замерз, как собака.

– Да собственно… Дела действительно подождут. Все, кроме одного. – она поднялась, и направилась к сейфу. – Завтра сейф опечатают, бумаги заберут – так что нужно сегодня…

Я ничего не понимал. Что за тайны в родном Управлении?

– Это личные вещи Константин Петровича. – объяснила она, ныряя в железный ящик по пояс. – Точнее, его личные дела…

– Что? Разве он занимался оперативкой?

– Это, скорее, хобби. – секретарша с трудом вытащила стопку папок, я помог перегрузить их на стол. – Дела, которым Константин Петрович посвящал свободное время.

Я удивился. Никогда бы не подумал, что трезвомыслящему и очень занятому контрразведчику придет в голову играть в сыщика.

– Но причем тут я? В конце концов, у меня нет допуска!

– Это закрытые дела, на них уже махнули рукой. Ничего секретного.

Я посмотрел на папки. Тут были картонки с замусоленными веревочками и затрепанными уголками, тетради на скоросшивателях, современные файловые футляры…

– Константин Петрович завещали это вам. – секретарша многозначительно придавила сухими желтоватыми пальцами верхнюю папку. Строго, как учительница, посмотрела поверх очков. – Вы меня понимаете, Илья Романович? – и легонько подвинула всю кипу в мою сторону.

– Как не понять…

– Тогда на сегодня всё. Доброй ночи. – она четко, как на параде, развернулась, и удалилась.

А я никуда не пошел. Устроился в кресле шефа, и открыл первое дело…

Глава 11

АЛЕКС МЕРФИ

– Эй, пацаны, оттопыримся?

Я не сразу понял, что это нам. Ассоль отвернулась, но голос – визгливый, квакающий, не утих:

– Да ладно жаться, чо, кайф словить не хотите? – я поднял голову.

Тощий прыщавый юнец, кадык выпирает, как при базедовой болезни. Похож на паука. Глазки лихорадочно поблескивают сквозь немытую челку… Когда я на него посмотрел, парень улыбнулся, показав испорченные зубы. Пушер. Разводит простачков… Хотел его прогнать, но передумал.

– Что у тебя есть?

Он осклабился.

– Девчонки, кислота, бухло…

– Что из кислоты?

– Гирик, бошки, снег, импорт… У меня много всего, были бы бабки.

– Что из колес? – я протянул руку.

Он испуганно огляделся.

– Чувак, не здесь же… Вон, жеребчики пасутся! В сортир пойдем…

Страны разные, а гопники – одинаковые. В туалете ждут дружки. Как только войдем, они накинутся, заберут всё ценное и слава Богу, что не убьют… Если повезет, у него окажется что-нибудь обезболивающее. Что-то не слишком тормозное, но способное хоть на время извлечь раскаленное сверло из груди. Иначе я ничего не смогу.

– Пойдем. – кивнул дилеру и повернулся к девчонке. – Ты посиди. Я сейчас…

Она нарочито равнодушно пожала плечами.

В туалете смердело почти непереносимо. Пол залит то ли водой, то ли чем похуже… Главное, беречь ребро.

Их было четверо. Пушер – пятый. Многовато для гопников. Да и староваты… Увидев бородатые черные морды с характерными носами, я всё понял. Ну что ж… Через несколько минут все пятеро валялись на грязном полу, а я блевал в раковину кровью.

Умывшись под тонкой струйкой отдающей хлоркой воды, наклонился над тем, кто подавал признаки жизни, и сказал:

– Передай Джафару, что мне жаль. Я расплачусь, как только улажу кое-какие дела. Он меня знает.

Бегло огляделся. Вроде никого не убил… Подпер дверь снаружи железным ломом со щита пожарной безопасности, и задумался о девчонке. Кто она мне? Ну, помогла выбраться из города, а дальше что? Тащить с собой – лишние хлопоты. Нужно прямо сейчас выйти через другую дверь, затеряться в толпе, прицепиться к какой-нибудь электричке…

Но… Она там сидит, ждет. Может, беспокоится… Надо хоть попрощаться. Я вздохнул, и направился в зал.

Она была похожа на мальчика: волосы под шапкой, глаза настороженно-злые, упрямый маленький подбородок… Как задиристый воробышек. Я еще раз вздохнул, подошел.

– Послушай, Ассоль… Спасибо тебе за всё. Но дальше я сам.

– Что так? Не нравлюсь?

Сощурила в щелочки и без того узкие кошачьи глаза. На скулах проступили красные пятна. Обиделась.

– Видишь ли… Ситуация только что осложнилась.

– Господи, ты что, убил этого гопника?

– Да нет… Нет же, нет! Это был не гопник… В смысле, никого я не убил! С чего ты взяла?

– Да так. Показалось. – она хмуро нахохлилась. – Так что, расскажешь, что стряслось?

– А как же – «меньше знаешь, крепче спишь»?

– Еще есть – «назвался груздем, полезай в кузов». Это значит…

– Я понял. Знаешь, не такой уж я тупой, прекрати мне всё объяснять…

– Ох, простите, мистер всезнайка…

– Послушай! – превозмогая боль, я присел на корточки, взял её за руки и заглянул в глаза. Лапки у неё были маленькие, синюшные и в цыпках. Холодные, как ледышки. Захотелось поднести их к лицу, согреть дыханием… – Ассоль… Я в бегах. Мафия и спецслужбы вместе – это слишком. Полная жопа, как говориться. Со мной – опасно. Ты можешь пострадать.

Она вырвала руки и спрятала в карманы. Посмотрела с вызовом.

– А может, я не боюсь?

– Господи, что за детство? Боюсь, не боюсь… Не в этом дело! Мне бы себя вытащить, а с тобой… Извини.

Она снова усмехнулась.

– Пока что вытаскивала тебя я. Так что даже не обидно.

Шмыгнула носом и отвернулась. Только слез мне не хватало… Нужно было всё-таки уйти, не прощаясь.

Поднялся, кряхтя, но тут же согнулся в приступе кашля. В груди будто граната взорвалась. Набежали слезы, дыхание вышибло. Я упал на колени, стащил с головы шапку и вжался лицом в душную ткань. Когда приступ миновал, с трудом взгромоздился на стул, сгорбился и затих, прикрыв глаза. Ассоль поднялась и ушла. Сил не было спросить, куда…

Наверное, уже не вернется… Полицейский с дубинкой всё прохаживался неподалеку, бросая в мою сторону настороженные взгляды. Узнал? Или просто проявляет бдительность?

Что делать? Уйти, пока полицейский не вспомнил, где он меня видел… До дверей – метров двадцать. Ряды кресел, дальше – столики кафе, ларьки со всякой всячиной и люди. Много людей. А что, если опять случится что-нибудь страшное? Как в автобусе…

– Вот, выпей. – я не заметил, как Ассоль вернулась. – Кофе с коньяком. Перестанешь кашлять.

– Спасибо.

Села, отгородив меня от полицейского. Тот, кажется, расслабился. Просто двое тинейджеров ждут электричку…

– Ты без меня пропадешь. – сказала, глядя в сторону. – Упадешь где-нибудь и протянешь ноги.

– Я и раньше попадал в неприятности.