Древний свет - Сергей Симонов

— Что- нибудь не так? — обеспокоенно склонился над ним ассистент.

— Да нет, все в порядке, — ответил Лугарев, открывая глаза, и даже вздрогнул: настолько неожиданно мелодично прозвучал его голос.

— Гм! Если бы я не знал, что это ты говоришь, я решил бы, что слышу Робертино Лоретти, — донесся из правого саркофага такой же мелодичный голос Левина. — Слушай, может нам плюнуть на этот Валинор, на Пилигримов, и уйти в поп-музыку? Эльфы с удивлением смотрели, как служители, не церемонясь, увезли прежние андроидные тела Левина и Лугарева в хранилище. Лугарев выкарабкался из саркофага и подошел к Селестиэль.

— Ну, проверяй, все ли так, как положено? Ты чего смеешься?

— Ты очень странно одет, — улыбнулась Селестиэль. Только тут Лугарев обратил внимание, что он находится внутри полосатой пижамы.

— Эй, мужик, ты нам одежку-то отдай, — сказал он ассистенту. Эльфы придирчиво проверили внешность Лугарева и инженера, и остались довольны. Затем им вернули человеческую одежду. Влезая в куртку, Лугарев мысленно поблагодарил ученых, догадавшихся оставить его размеры без изменений. Мордоворот за рулем «кадиллака» окинул их внимательным взглядом, а затем, как предписывала инструкция, изобразил равнодушие:

— Куда едем, начальник?

— В гостиницу, за вещами, а потом к вертолету.

Сидя в кожаном салоне «кадиллака», Лугарев погрузился в собственные мысли, ничего не замечая вокруг. Эльфы глазели по сторонам. Мягкий толчок вывел Лугарева из задумчивости. Взглянув на сидящую рядом Селестиэль, он заметил перемену в ее настроении.

Чувствовалось, что она явно подавлена.

— Эй, с тобой все в порядке? — тихонько спросил он. — Похоже, в своем прежнем облике я тебе больше нравился?

— Да нет, не в этом дело, — она невесело улыбнулась, — Столько всего случилось… Мир перевернулся. Все, во что я верила всю жизнь, оказалось ложью. Валары, Стихии Арды, высшие существа, подобные богам — вовсе не средоточие мудрости и доброты, а всего навсего пришельцы из глубины космоса, преследующие свои собственные интересы. Митрандир, друг эльфов и людей, величайший из майаров — всего лишь слепой исполнитель воли своих хозяев, не задумываясь поднимает меч на тех, вместе с кем только что преследовал Врага…

Мудрость нолдоров — ничто по сравнению с наукой людей. А сами люди оказались более верными друзьями, чем те, кому я привыкла доверять…

— Мир меняется, Селест, — ответил Лугарев. — Вечных истин не бывает. Нет, кстати, ничего плохого в том, чтобы преследовать собственные интересы. Мир многоцветен, не дели его по привычке на черное и белое. И не идеализируй людей, чтобы потом не разочароваться.

ГЛАВА 3

Синий цветок

Первое, что сделала Селестиэль, когда они вернулись в штаб-квартиру наемников в Минас-Аноре — одела на шею Лугареву, а затем и Левину изумруды, оправленные в серебро, на серебряных цепочках — Камни Сна, вместилище эльфийской души. Когда она накинула цепочку на его шею, Лугарев прикрыл глаза.

— Можешь открывать, — шепнула Селестиэль, отходя к Левину. Лугарев осторожно открыл глаза. И ничего не произошло. В первый момент все было так же, как и раньше. Он осмотрелся по сторонам, и тут его взгляд упал на Ломиона. Старший из эльфов, казалось, выглядел как обычно, но, когда Лугарев мигнул, ему почудилось нечто странное. Он закрыл глаза, … и вообще ничего не увидел. Тогда он чуть приоткрыл их, глядя на Ломиона сквозь ресницы. На фигуру Ломиона, как бы поблекшую и тусклую, накладывалось удивительное видение гигантской, куда больше человеческого роста, фигуры. Ее лицо было лицом Ломиона, но богатырские размеры и пропорции больше напоминали Илью Муромца. Лугарев обратил внимание, что богатырская фигура, хоть и видна ярче, чем реальный мир вокруг, все же выглядит как бы полупрозрачной. Он безотчетно сосредоточил внимание, пытаясь рассмотреть неприметную деталь одежды богатыря, и тут реальный мир вокруг окончательно поблек и исчез. Комната вроде бы оставалась на месте, и в то же время опустела. Все наемники вдруг куда-то исчезли из нее, остались только эльфы, да еще так же недоуменно озирающийся Левин.

— Добро пожаловать в наш мир, — улыбнулся ему богатырь — Ломион, протягивая широкую ладонь. Рингамир хлопнул его по плечу. Он не был таким высоким и здоровым, как Ломион, но тоже изменился, Лугарев пока еще не уловил, в чем именно. Он перевел взгляд на Селестиэль. Тут перемена была заметна сразу. Прежняя загорелая амазонка, и раньше ослепительно красивая, похорошела еще больше, обретя поистине царственный облик.

— Будьте осторожны с железными предметами, — предупредила она Левина и Лугарева. — Теперь они стали опасны для вас, особенно ржавые, да и чистые тоже вызовут неприятное ощущение…

— А если снять камень? — спросил Левин.

— Снять можно, только не думаю, что тебе этого захочется, — сказал Рингамир. — Ты сразу утратишь почти все, что приобрел, большинство возможностей.

— Есть и другая опасность, — добавила Селестиэль. — Снявший камень надолго перерождается в темного эльфа, таких мы называем «дроу». Перерождение это незаметно и приводит новообращенного на сторону зла.

— А куда все наши пропали? — спросил Лугарев.

— Они остались в своем мире, — улыбнулся Ломион. — А мы перешли в наш, эльфийский астральный мир. Вот если бы ты сейчас встретил одного из назгулов — да хранит тебя от этого Элберет — ты смог бы победить его без всяких там лазеров, просто мечом, я имею в виду, нашим, эльфийским мечом, и развоплотить.

— Или он меня, — сказал Лугарев.

— Да. Или он тебя, — совершенно серьезно подтвердил эльф.

— Пора вернуться в реальный мир, — сказала Селестиэль, — а то наши мальчики забеспокоятся.

Наемники забеспокоились. Не то слово! Когда команда проникновения вновь появилась в реальном мире, Митчелл бросился к ним и грозно вопросил:

— Это еще что за штучки, черт подери? Вы куда подевались? Лугарев, как смог, объяснил ему, где они были.

— Опять колдовство, — отмахнулся Митчелл.

— Погоди-погоди, — Беляев вдруг стал непривычно серьезен. — Астральный мир, говоришь? Это что же, астральная линия, что ли?

Выходит, что эльфы могут перепрыгивать с одной линии на другую безо всякой установки ДПВК?

— Вряд ли, — покачал головой Лугарев. — Если и так, то, вероятно, в очень малых пределах, но, по-моему, тут что-то другое. Сам подумай, какая мощность нужна, чтобы деформировать континуум? Из всех присутствующих только киберноид оставался столь же бесстрастным, как и раньше.

— Пойдемте на улицу, — пригласила Селестиэль, — Вам надо побыстрее осваивать свои новые возможности, а для этого надо тренировать их как можно больше. Лучше бы нам выбраться за город, чтобы вы почувствовали силу природы… Ее предложение было принято с удовольствием. Лугарева самого потянуло прочь из этого дома, еще недавно казавшегося ему таким уютным. Теперь ему было здесь душно, жарко, воздух казался спертым, каждый железный предмет, казалось, испускал неприятный запах… Выходя, Лугарев чисто машинально потянулся к своему автомату, висящему на гвозде в стене, и случайно коснулся стальной крышки затворной коробки. Прикосновение к стали обожгло, словно он схватился за горячую кастрюлю. Лугарев отдернул руку, пробормотав неразборчивое проклятие.

— Уже почувствовал? — Селестиэль заметила это маленькое происшествие. — Будь осторожен, опасайся даже крупицы ржавчины, для нас она смертельно ядовита. Еще одной проблемой стал «виллис». Садясь в непрезентабельную машину со спартанской отделкой, Лугарев ощутил явный дискомфорт от такого количества железа, едва прикрытого тонким слоем нитрокраски, и благословил того, кто догадался покрыть руль и рычаги пластмассой. Вышедший следом за ними киберноид мягко запрыгнул в кузов. С ним не было связано никаких неприятных ощущений, более того, он, сделанный из металла и пластика, тем не менее, казался живым существом, даже если прикрыть глаза и смотреть вторым зрением. Лугарев посмотрел сквозь прикрытые ресницы на Митчелла, вышедшего их проводить, и обмер от удивления. Митчелл стоял перед ним, совершенно прозрачный. Лугарев видел титановый скелет андроида, темные пластиковые мышцы рук и ног, титановую сетку, защищавшую брюшную полость, электронный блок, преобразующий нервные импульсы в команды для искусственных мышц. Поверх всего этого ясно различались кровеносные сосуды, пристыкованные к темному корпусу кровяного насоса. Натуральные мышцы светились радужными переливами, в основном красного, оранжевого, желтого, небесно-голубого и салатово-зеленого цвета. На несколько сантиметров вокруг его тела распространялась эта удивительная радужная аура. Чудесное зрелище было видно на протяжении нескольких секунд, а затем Митчелл вновь обрел обычный облик здоровенного жлоба в пятнистой одежде. Переведя взгляд на киберноида, Лугарев с еще большим удивлением увидел на его теле такую же сеть кровеносных сосудов и живое, пульсирующее сердце, мерно колышущиеся легкие… Он знал, что такого просто не может быть, что внутри металлической пантеры нет ничего более живого, чем реле или транзисторы, но, тем не менее, видел это воочию.