А-Элита - Михаил Зайцев

Гром мотнул усталой головой, оттолкнулся локтями от столешницы, встал, выпрямил спину, прижал руки к бокам и отчеканил:

– Товарищ полковник, обещаю приложить все усилия, чтобы оправдать ваше доверие.

– Садитесь, курсант. Вольно. Иного я от вас и не ожидал. Сосредоточьтесь, я изложу вкратце суть предстоящей работы.

Полковник взял паузу, дабы курсант сосредоточился. Непростая задачка для человека, которого недавно вырубили ударом по единственной почке, дразнили «малышом», напугали запретом на курение, вынудили ломать голову у экрана компьютера, огорошили ощущениями, откровениями и в итоге доверием. В голове мешанина – личико девушки, информация о дисках, инопланетяне, анти– те и анти– эти, и еще эта чертова аура дохлого осьминога из разбитого яйца. А в пояснице ломота, во рту щиплет от выкуренного, и все остальное тело будто пропустили через мясорубку...

– Готовы, курсант? Сосредоточились?

– Так точно, – вынужденно приврал Гром, вздохнул глубоко, затаил дыхание и весь обратился в слух.

Последовавший незамедлительно монолог Стрельникова потряс курсанта до самых-самых потаенных глубин его молодой и немного наивной души.

Глава 4

Операция «Иуда»

В тот солнечный день, когда Лосев превратился в Грома и прописался в «Дюнах», уже не важно, под какой фамилией, вдалеке от теплых вод Финского залива звено «Су-39А» атаковало замеченный над зеленым морем тайги фашистский диск.

Экстраординарный инцидент: стычки с дисками вдалеке от крупных городов – большая редкость.

Мы потеряли все самолеты и пилота, который не успел катапультироваться, но на сей раз потери были ненапрасны – диск пострадал в бою и совершил вынужденную посадку в таежной глуши, в 126 км от населенного пункта Энск.

Как выяснилось позже, получивший фатальные повреждения диск дотянул-таки до желаемого квадрата, где летающее блюдце встречала группа фашистских пособников, ожидая посылку от хозяев-арийцев.

Из поврежденного транспортного блюдца (уточним – невеликого диаметра и объема) спешно эвакуировался экипаж: пара фашистов-людей и грей. Во время экстренной эвакуации раньше положенного сработала система самоликвидации диска, и в результате взрыва оба эсэсмана погибли, а грея серьезно ранило.

Оставшиеся невредимыми предатели нашей Советской Родины подчинились телепатическому приказу грея, взяли на руки затянутое в серебристый комбинезон раненое существо с большой головой, серой кожей и огромными миндалевидными глазами и понесли его, поспешили ретироваться с места катастрофы.

Грей внушил людям мысль, мол, недопустимо, чтобы его трупик был когда-нибудь кем-либо найден, и перестал подавать признаки жизни. Его еще долго несли, прежде чем решились закопать. Логично было бы взорвать труп или сжечь, однако фашистские прихвостни боялись обнаружить себя – над тайгой уже кружили вертолеты поисковиков. Место захоронения грея тщательно замаскировали. Еще какое-то время они шли группой, затем разошлись, надеясь каждый на личную удачу. Шансы на эту самую удачу были крайне малы – отряды поисковиков-десантников оцепили район, началась травля.

Одну двуногую дичь застрелил сержант-десантник и тут же лишился лычек вместе с краповым беретом за неумелый выстрел, повлекший смерть. Другой затравленный двуногий сунул в рот стволы охотничьего ружья и спустил курок. Третий канул в тайге, с вероятностью в 70% он утонул в болоте. Сквозь оцепление удалось проскользнуть лишь Антону Шубину, уроженцу города Энска.

Необходимая справка: Шубин Антон Леонидович, образование высшее, журналист-репортер энской газеты «Гудок», холост, беспартийный, несудимый. Недельный поход в тайгу журналист замотивировал как охотничью вылазку в компании приезжих друзей.

Шубин слыл знатным охотником и частенько разъезжал по стране с репортерским удостоверением в кармане. Профессионально общительный и не дурак выпить, он легко заводил знакомства со множеством самых разных личностей в городах и весях, куда заносили его судьба и редакционные задания. Время от времени то один, то другой, а то и целые компании развеселых знакомых навещали Шубина в Энске.

Просочившись сквозь оцепление, А.Л. Шубин как в воду канул (сначала и правда думали, что он утонул в каком-нибудь лесном озерце, и не подозревали, что он просочился), однако позавчера Антон Леонидович всплыл на 7-й линии Васильевского острова, возник в квартире известного органам и любимого ребятней детского писателя Кукушкина.

Однокомнатная квартира гражданина Кукушкина Аркадия Ильича, 54 лет, в прошлом дважды женатого, в настоящий момент холостого, несудимого и беспартийного, с марта 2001 года находилась «под колпаком» у госбезопасности.

А.И. Кукушкин – автор популярной сказки «Маленький великан», неоднократно переизданной у нас и шестикратно за рубежом, – являлся тайным диссидентом, или, выражаясь иначе, скрытым антисоветчиком. И, сам того не ведая, сотрудничал с британской разведкой.

Его окрутили на ежегодной книжной выставке в Москве. Соратник по перу с берегов туманного Альбиона предложил сказочнику с брегов Невы наладить дружескую переписку. Космополит Кукушкин с радостью согласился. И начался обмен депешами.

Соратник из Англии описывал будни литературной буржуазной богемы, а также интересовался настроениями советской творческой интеллигенции. Кукушкин охотно цитировал, кто да что болтал у него на кухне. А на кухне у Кукушкина чуть ли не еженощно позволяли себе предосудительно высказываться сильно пьющие мастера культуры, подчас с громкими именами, но чаще непризнанные. Письма в Лондон литератор Кукушкин строчил на английском, коим владел весьма и весьма скверно, между тем аналитики из МИ-6 кое-что для себя интересное в его посланиях находили.

Само собой, иностранные аналитики знать не знали, что каракули Кукушкина прилежно, и вдумчиво копировал специальный сотрудник КГБ, и кое-где вносил аккуратные смысловые поправки, кое-где ювелирно смещал акценты, что-то микшировал, а что-то наоборот. Копии улетали в Лондон, оригиналы копились в сейфе, на минус шестнадцатом этаже «Большого дома», что на Литейном. Болтун – он, конечно, находка для врага, а писец – уже не просто находка, а клад. Однако стараниями сотрудников с Литейного сей клад состоял сплошь из фальшивых драгоценностей.

Было дело, пивал водочку на давно требующей ремонта кухне Аркадия Кукушкина и Антон Шубин, когда приезжал по заданию редакции энского «Гудка» в город имени Ленина брать интервью у знаменитого сказочника. (Надо отметить, что Антон Леонидович антисоветские разговорчики не особенно поддерживал. Разве что над политическими анекдотами смеялся, да и то не так, чтобы очень уж искренне.)

До позавчерашнего появления у Кукушкина беглецу Шубину сопутствовала прямо-таки фантастическая удача. Однако ж не зря мистики побаиваются халявных даров фортуны, чреватых противовесом неудач. Переиначим немного расхожее словосочетание «безумное везение», сместим акценты и скажем так: «везение безумцев». И запомним – оно тоже небезгранично.

Итак, позавчера Шубин возник на вышеупомянутой кухне, жадно ел, пил взахлеб и отчаянно врал Кукушкину, мол, начальник отдела кадров энского «Гудка» накатал на него, Шубина, донос в КГБ за правдивый репортаж о принципиальном, идеологическом расколе актерской труппы московского Театра на Таганке. Шубин называл себя узником совести, вынужденным перейти на нелегальное положение, умолял дать ключи от писательской дачи в Дибунах, просил денег, краску для волос, электробритву, косметику и женское платье.

Комитетчики, дежурившие на прослушке этажом ниже, сразу заподозрили, что у субъекта из Энска что-то с головой. Дежурные оперативно связались со старшим, лихо крутанулись шестеренки безотказной государственной машины, и поступил короткий приказ: «Газы!»

Шубин продолжал молоть языком, а тем временем из вентиляционного отверстия над кухонной раковиной начал просачиваться бесцветный, лишенный запаха усыпляющий газ.

Заснули Шубин с Кукушкиным, сидя рядом за колченогим столом у окошка с видом на двор-колодец, проснулись порознь в «Большом доме» на Литейном, из окон которого, согласно старинной поговорке, Магадан виден. Проснулись в разных кабинетах и на разных этажах – Шубин на последнем подвальном, глубоко под землей, Кукушкин – под самой крышей, можно сказать, в пентхаусе.

И – о ужас! – Антон Шубин, проснувшись и оглядевшись, узрев портрет Дзержинского на белой стене, увидев человека в форме и наручники у себя на запястьях, зарыдал белугой, пуская сопли и роняя слюни, потребовал адвоката, потом прокурора, затем генералиссимуса Сталина, а в конце концов и вовсе Феликса Эдмундовича Дзержинского лично. И – кошмар! – в хриплом голосе отсутствовали издевательско-надменные интонации, он требовал товарища Дзержинского всерьез, искренне.