Фридолин, нахальный барсук - Ганс Фаллада

В это время фрау Дитцен говорила своей дочке, которую все в деревне звали Мушкой:

— Мушка, милая, Ахим так давно ушел, наверняка опять где-нибудь набедокурил. Пойди поищи его и приведи домой. Ему еще поесть надо.

Девочка Мушка была невероятно послушным ребенком, какие, собственно говоря, бывают только в сказках, где все вранье. Она бывала вне себя от счастья, если могла что-то сделать для своей мамы, куда-нибудь сходить, например, и на этот раз она тоже сказала:

— Милая мамочка, это просто замечательно, что я могу чем-то тебе помочь! Я готова босиком бежать по острым камням хоть до самого Нойштрелитца, чтобы найти Ахима. Но, к сожалению, я наверняка найду его у околицы.

И с этими словами примерная девочка откладывает в сторону пятьдесят седьмой том Карла Мая, который она читала, кладет аккуратно, на место, и смотрится в зеркало, чтобы проверить, можно ли в таком виде идти в деревню. Перед уходом Мушка заглядывает в кухню:

— Заприте Тедди в доме, а то она побежит за мной и будет гонять гусей.

Потому что собачка Дитценов Тедди — большая безобразница.

Девочка Мушка отправилась в деревню и, в самом деле, уже через пять минут нашла своего братца Ахима возле поленницы за домом Хартигов, он стоял там, уставясь в щель между дровами.

— Пойдем, Ахим, — сказала Мушка, беря его за руку. — Пойдем домой, там тебя ждет бутерброд с малиной и сахаром. Чем плохо?

Но мальчик не желал идти с сестрой, он держал ее руку и шептал, не сводя глаз со щели:

— Там лежит зверь, у него лицо белое, с черными полосками, и он укусил в морду корову Розу.

Так как мальчик долго смотрел в щель, то глаза его привыкли к темноте и он видел барсука.

Мушка отодвинула брата в сторону и сама заглянула в щель. Но она-то смотрела в темноту после яркого света, поэтому ничего не увидела и сказала нетерпеливо:

— Ничего там нет, Ахим, ты все это просто придумал. Зверей с белым лицом и черными полосками не бывает. Пойдем домой, будь таким же хорошим мальчиком, как я — хорошая девочка. Мамочка ждет тебя, нельзя заставлять маму ждать.

Но Ахим вовсе не хотел быть таким же паинькой, как его сестра, он опять прильнул к щели и немного погодя заявил:

— Вот сейчас я опять вижу его очень ясно. Была бы у нас длинная палка, мы могли бы его потыкать, и он бы вылез к нам, а мы бы его убили, поджарили и съели.

Мушка уже начала понемногу терять терпение со своим непослушным братцем, как вдруг со всех лап, с развевающимися ушами, махая хвостом, примчалась собака Тедди, еще одна непослушная особа, ведь она вырвалась, несмотря на строжайший запрет Мушки, и теперь гнала перед собою трех гусей.

— Тедди! — возмутилась Мушка. — Ах ты, поганая собака! Сию же минуту иди ко мне и оставь гусей в покое!

Тедди безмятежно подождала, покуда гуси, растопырив крылья, добежали до ручья, а потом, дружелюбно помахивая хвостом, приблизилась к хозяйке. Но, подойдя к поленнице, она учуяла незнакомый запах, страшно ее взволновавший. Шерсть у нее встала дыбом, глаза загорелись, и на своих высоких ножках, точно на цыпочках, она побежала к дровам.

Ахима она просто отодвинула в сторону, сунула нос в щель и злобно зарычала.

— Видишь, Мушка? — с торжеством завопил Ахим. — Вот видишь теперь, какая ты дура! Тедди тоже чует зверя, и сейчас она его выгонит!

Разумеется, от болтовни и рычания барсук Фридолин проснулся и подумал: «Всюду в этом мире одно и то же! Нигде нет покоя. Даже в темном вонючем уголке за дровами! Но если ты, мерзкая тварь, еще хоть на чуточку просунешь сюда свой нос, я тебя укушу, как уже укусил за нос черно-белую гору. Но утащить себя отсюда куда-нибудь, где еще хуже, я не позволю».

Однако Тедди, словно поняв то, о чем Фридолин только подумал, продолжала грозно ворчать и сверкать глазами, а нос больше в щель не совала. Но для Мушки столько непослушания было уже многовато. Она одной рукой схватила Тедди за ошейник, другой братца за руку и энергично заявила:

— Сейчас же идем домой, это уже чересчур. Тебе должно быть стыдно, Ахим, и тебе, Тедди, тоже! А ну, марш!

И с этим они ушли. Таким образом состоялось первое знакомство членов семьи Дитценов с барсуком Фридолином, хотя они друг друга, можно сказать, и не видели, но им еще не раз предстояло встретиться.

Глава четвертая

Долгий, долгий день и большую часть ночи барсук Фридолин провел в темном уголке за дровами, мучительно страдая от окружающих его запахов. Потому что кроме запахов крысиного, мышиного и куриного помета, кучками валявшегося повсюду, его донимали всевозможные запахи, больше всего там пахло двуногими, но еще и свиньями, коровами, кошками, жареной картошкой и детскими пеленками. Это в очередной раз убедило Фридолина, в том, что он попал в худший из миров и что Создатель нарочно устроил все так, чтобы позлить Фридолина.

И лишь с наступлением глубокой ночи, когда все люди уже спали и даже цепные псы перестали лаять, Фридолин вылез из своего угла. Он просто не представлял себе, куда теперь податься, только одно он знал твердо: в Хуллербуш он возвращаться не желает, поскольку вонючий лис Изолейн — это худшее из всего, что он изведал в жизни.

Сперва он пошел направо, но журчание ручья под узким мостиком и деревенские дома напугали его. Тогда он свернул налево и по дороге вышел к картофельному полю Дитценов. Там ему больше понравилось, не так сильно пахло двуногими, справа шуршал камыш, а узкий серп луны присыпал озеро Карвитц миллионами серебряных искр. После деревенских домов, после унылой песчаной пустоши, где он провел прошлую ночь, это место ему показалось почти родным.

Пройдя немного по картофельному полю, Фридолин наткнулся на ограду из проволоки, но для него не составило труда ее преодолеть. Он мгновенно подкопался под проволоку и очутился в прекрасно ухоженном огороде, таком большом, что хуллербушский огород рядом с ним казался просто никудышным. Качество овощей тоже удовлетворило Фридолина, а когда он потом на берегу озера, граничившем с огородом, нашел жирных дождевых червей, и вдобавок еще несколько лягушек, то, несмотря на всю свою брюзгливость, барсук был почти доволен.

— Эти двуногие здорово все тут устроили, — говорил он себе. — Для двуногих очень даже неглупо. Репа, правда, могла бы быть понежнее, да и на горохе совсем нет стручков, но разве в этом ненормальном мире бывает, чтобы все было совсем хорошо? И разумеется, полная глупость, что это сооружение из камня, этот дом, они поставили так близко к огороду. А вот что хорошо — здесь нет этих глупых и шумных цепных собак. Поистине прекрасная столовая; конечно, клубники на грядках люди мне не оставили, всю съели, но в целом я доволен. Если бы мне еще найти подходящую квартиру неподалеку!..

И Фридолин опять пустился в путь, держась берега. Он наткнулся на еще один проволочный забор, потом на третий, ему приходилось подкапываться под них. Но это не раздражало барсука. Наоборот, он считал похвальным, что люди так основательно предохраняют «его» огород от всяческих вторжений.

Наевшись до отвала, Фридолин продолжал свой путь, теперь уже через поле, раскинувшееся по берегу озера. И тут вдруг Фридолину пришлось пережить самое большое потрясение в своей жизни: ему попалось растение, повлиявшее на всю его жизнь, а может быть, даже и на смерть — но о последнем мы еще ничего не знаем.

Точно громом пораженный, присел Фридолин и принюхался к растению, густо росшему на одной бесконечно длинной грядке. Уже один запах этого никогда не виданного растения был так приятен! Убежденность барсука в том, что он попал в худший из миров, несколько пошатнулась. Он обнюхивал растение. Сочный толстый стебель мягко касался его чувствительного носа, он вдыхал этот запах всей грудью и почти одурел от восторга. Мурашки побежали по его телу — какая же прелесть бывает в этом худшем из миров! В этот момент Фридолин был даже благодарен вонючему лису Изолейну, выгнавшему его из родной норы и тем самым из Хуллербуша, чтобы он мог открыть для себя это роскошное растение.

Фридолин прислонился боком к высокому стеблю, стебель с тихим и сочным хрустом сломался, и растение, шурша листьями о листья своих сородичей, упало на землю. Фридолин впился зубами в стебель, и обильный сок наполнил пасть барсука — никогда в жизни барсук не пробовал ничего столь изысканно вкусного. Это было гораздо вкуснее, чем ужи или молодая морковка, этот сок был даже лучше клубники и сладкого пчелиного меда. Вкус был просто божественный, словно придуманный Создателем специально для барсуков.