Эксодус (Книга 3, 4 и 5) - Леон Урис

- Мне нельзя. К нам привезли новичков в Ган-Дафну. Ари подмигнул Китти.

- Ах, да, - сказал он как бы между прочим. - Я говорил с Авиданом в Тель-Авиве. Он что-то говорил о том, что... - о чем же он говорил? Вот память! А, вспомнил. Он говорил, что собирается откомандировать Давида в Эйн-Ор, в распоряжение Галилейской бригады.

Иордана рывком обернулась. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и не могла произнести ни слова.

- Ари, неужели это правда? - сказала она наконец. - Ты меня не обманываешь?

- Вот глупышка!

- Какой же ты мерзавец! Почему ты мне сразу не сказал?

- Откуда мне было знать, что это так важно? Иордана чуть снова не набросилась на Ари, но присутствие Китти ее удержало.

Боже, какая я счастливая! - только сказала она.

Китти заставили поесть еще раз. Понимая, что ее отказ легко мог вызвать международный конфликт, она и не подумала отказываться и храбро села за стол со всеми. Когда с ужином покончили, Сара вынесла во двор несколько столов, заваленных угощениями для всех, кто придет в гости.

В этот вечер почти весь Яд-Эль явился к Бен Канаанам, чтобы поздороваться с Ари, а заодно посмотреть и на американку. Гости, хоть и тихо и на иврите, но возбужденно обменивались мнениями. Это был довольно грубый, но очень добродушный народ, и они прямо лезли из кожи вон, чтобы выразить Китти свои лучшие чувства. Ари не отходил от нее ни на шаг, чтобы уберечь ее от потока всевозможных расспросов, но он, к своему удивлению, заметил, что Китти и сама прекрасно справлялась с напором любопытствующих.

Чем дальше, тем явнее становилась отчужденность Иорданы, проявленная во время первой встречи с Китти. Она относилась к ней с явной неприязнью, и Китти знала почему. Она чуть ли не читала мысли Иорданы: "Откуда ты взялась на нашу голову? Чего тебе надо от моего брата?".

Именно об этом и думала Иордана Бен Канаан, глядя, как Китти, владея собой в совершенстве, очаровывала любопытных крестьян Яд-Эля. У Китти была такая же внешность, как у изящных, бесполезных белоручек, жен английских офицеров, которые проводили дни за чаем и сплетнями в отеле "Царь Давид".

Было уже очень поздно, когда ушел последний гость, и Ари с Бараком получили возможность посидеть наедине и поговорить. Они долго говорили о хозяйстве. Хотя их подолгу не бывало дома, все шло своим чередом: обо всем заботился мошав. Конечно, если бы Барак, Ари и Иордана не отлучались так надолго, уход был бы лучше, но и так дела шли неплохо.

Барак принялся искать среди груды бутылок и угощений бутылку с остатками коньяка. Он нашел и налил Ари и себе по рюмке. Они удобно уселись, вытянув ноги и давая мышцам отдых.

- Ну, теперь расскажи про миссис Фрэмонт. Мы прямо умираем все от любопытства.

- Мне очень жаль, но придется разочаровать тебя.

Она приехала в Палестину из-за одной девочки, которая прибыла на "Эксодусе". Насколько я понимаю, она хочет усыновить ее. Мы с ней друзья.

- И больше ничего?

- Ничего.

- Она мне нравится, Ари. Она мне очень нравится, но она не из наших. Ты виделся с Авиданом в Тель-Авиве?

- Да. Меня пошлют, вероятней всего, в Эйн-Ор, в штаб Пальмаха долины Хулы. Он хочет, чтобы я обследовал наши силы в каждом населенном пункте.

- Это очень хорошо. Тебя так долго не было с нами; мать будет ужасно рада, что сможет побаловать тебя немножко.

- А как твои дела, отец?

Барак погладил свою рыжую бороду и отпил глоток коньяка.

- Авидан хочет, чтобы я поехал в Лондон для участия в переговорах.

- Я так и думал.

- Понятно, что мы должны и дальше спорить и добиваться хотя бы политической победы. Ишув не может позволить себе военных действий. Придется и мне поехать в Лондон и внести свой вклад. Как ни неприятно, но я мало-помалу прихожу к заключению, что когда-нибудь англичане продадут нас с потрохами.

Ари встал и заходил по комнате. Он почти уже жалел о том, что Авидан не отправил его на какое-нибудь новое задание. Когда он день и ночь работал, у него, по крайней мере, не оставалось времени задумываться о страшной действительности, угрожающей самому существованию Ишува.

- Ты к Taxe не собираешься в Абу-Йешу?

- Меня удивило, что его не было здесь сегодня. Что-нибудь случилось?

- Случилось то же, что случается теперь всюду в стране. Целых двадцать лет мы жили мирно и дружно с жителями Абу-Йеши. Я дружил с Каммалем добрых полстолетия. А теперь... теперь какая-то кошка пробежала между нами. Мы их всех знаем по имени, мы бывали у них дома, они учились в наших школах, мы вместе гуляли на свадьбах. Ари, что бы ни случилось, а они наши друзья. Я не знаю, где там ошибка, знаю только, что ее надо, во что бы то ни стало исправить.

- Я схожу к нему завтра, как только отвезу миссис Фрэмонт в Ган-Дафну.

Ари стоял, прислонившись к книжным полкам, где стояли классики на еврейском, английском, французском, немецком и русском языках. Он провел рукой по корешкам, затем, поборов нерешительность, резко обернулся к Бараку.

Я встретился сегодня с Акивой в Иерусалиме.

Барак остолбенел, словно его хватили обухом по голове. Он инстинктивно открыл было рот, но тут же подавил рвавшийся наружу вопрос о здоровье брата.

- Давай не будем говорить на эту тему в моем доме, - ответил он тихо.

- Он сильно постарел. Ему уже немного осталось. Он умоляет тебя помириться с ним хотя бы ради вашего отца.

- Перестань, Ари. Я не хочу даже слушать об этом.

- Неужели пятнадцать лет мало?

Барак поднялся во весь рост и посмотрел сыну прямо в глаза.

- Он напустил еврея на еврея. Теперь его люди настраивают против нас жителей Абу-Йеши. Пускай ему Бог простит, но я ему этого не прощу никогда... никогда.

- Отец, послушай...

- Спокойной ночи, Ари.

На следующее утро Китти распрощалась с семейством Бен Канаан, и Ари увез ее по горной дороге в Ган-Дафну. В Абу-Йеши Ари сделал короткую остановку, чтобы передать Taxe, что он вернется примерно через час.

Чем выше они поднимались в гору, тем больше Китти не терпелось увидеть Карен. Вместе с тем росла и ее тревога - как все получится в Ган-Дафне? Вела ли себя так Иордана Бен Канаан просто из ревности, или она типичный представитель людей, которые способны ненавидеть других только потому, что они другие. Уже Харриэт Зальцман предупредила ее, что она здесь чужая, и что ей нет дела до Палестины. Все и вся как бы подчеркивали этот факт. Мысль о Иордане тревожила ее. Китти все время старалась быть любезной со всеми, но может быть они подсознательно отмежевалась и недостаточно ловко это скрывала. Уж какая есть, - подумала Китти, - а в той стране, откуда я приехала, людей оценивают по тому, что они действительно из себя представляют.

Пока они ехали по безлюдным горам, Китти охватило чувство одиночества и тоски.

- Мне придется сразу уехать, - сказал Ари.

- Но вы будете приезжать? - спросила Китти.

- Время от времени. А вам хочется, чтобы я приезжал, Китти?

-Да.

- В таком случае, постараюсь приезжать почаще. Они проехали последний поворот, и перед ними предстало плоскогорье Ган-Дафны. Доктор Либерман, оркестр села, администрация и учительский состав, а также те пятьдесят детей, которые прибыли на "Эксодусе", собрались вокруг статуи Дафны в центре газона. Они все устроили Китти теплую и сердечную встречу, и в эту минуту от всех тревог Китти не осталось и следа. Карен выбежала вперед, обняла ее и передала букет зимних роз. Тут же Китти окружили "ее" дети с "Эксодуса". Она успела заметить, как Ари развернул машину и уехал.

Когда возбуждение немного улеглось, доктор Либерман и Карен повели Китти по обсаженной деревьями аллее, по бокам которой стояли чистенькие двух и трехкомнатные домики административного персонала. Миновав половину дорожки, они остановились перед белым домиком который весь утопал в цветах.

Карен взбежала на крыльцо, распахнула дверь и, затаив дыхание, следила за Китти, которая медленно вошла в дом. Комната, которая должна была служить одновременно и гостиной, и спальней, была обставлена просто, но со вкусом. Занавески и покрывало, наброшенное на кушетку, были из толстого местного полотна, и всюду были цветы. Поперек комнаты был протянут лозунг из бумаги, на котором дети с "Эксодуса" написали "Шалом, Китти!".

Карен подбежала к окну, отодвинула занавес, и перед ними открылся чудесный вид на долину, лежавшую метров на шестьсот ниже Ган-Дафны. Была еще одна небольшая комнатка, рабочий кабинет, а кроме того, маленькая кухня и ванная. Все было чрезвычайно мило. Китти была тронута и невольно улыбнулась.

- Ну, а теперь иди, иди, - сказал доктор Либерман, ласково подталкивая Карен к двери. - Ты еще наговоришься с миссис Фрэмонт. Иди, иди.

- До свидания, Китти.

- До свидания, родная.

- Вам нравится? - спросил доктор Либерман.

- Мне будет здесь очень удобно. Доктор Либерман присел на край кушетки.

- Когда дети с "Эксодуса" узнали, что вы будете работать в Ган-Дафне, они работали день и ночь. Они покрасили домик, они сшили занавески, они посадили цветы... в вашем палисаднике растут теперь все цветы, которые есть в Ган-Дафне. Прямо сладу с ними не было. Уж очень они вас любят.